ПАУК. М.Веллер. Читаем.

На модерации Отложенный

 

      Беззаботность.

     Он был обречен: мальчик заметил его.

     С перил веранды он пошуршал через расчерченный солнцем стол. Крупный: серая шершавая вишня на членистых ножках.

    Мальчик взял спички.

     Он всходил на стенку: сверху напали! Он сжался и упал: умер.

     Удар мощного жала - он вскочил и понесся.

     Мальчик чиркнул еще спичку, отрезая бегство.

     Он метался, спасаясь.

     Мальчик не выпускал его из угла перил и стены. Брезгливо поджимался.

     Противный.

     Враг убивал отовсюду. Иногда кидались двое, он еле ускользал.

     Не успел увернуться. Тело слушалось плохо. Оно было уже не всё.

     Яркий шар вздулся и прыгнул снова.

     Ухода нет.

     В угрожающей позе он изготовился драться.

     Мальчик увидел: две передние ножки сложились пополам, открыв из суставов когти поменьше воробьиных.

     И когда враг надвинулся вновь, он прянул вперед и ударил.

     Враг исчез.

     Мальчик отдернул руку. Спичка погасла.

     Ты смотри...

     Он бросался еще, и враг не мог приблизиться.

     Два сразу: один спереди пятился от ударов - второй сверху целил в голову. Он забил когтями, завертелся. Им было не справиться с ним.

     Коробок пустел.

     Жало жгло. Била белая боль. Коготь исчез.

     Он выставил уцелевший коготь к бою.

     Стена огня.

     Мир горел и сжимался.

     Жало врезалось в мозг и выжгло его.

Жизнь кончалась. Обугленные шпеньки лап еще двигались: он дрался.

     ...Холодная струна вибрировала в позвоночнике мальчика. Рот в кислой слюне. Двумя щепочками он взял пепельный катышек и выбросил на клумбу.

     Пространство там прониклось его значением, словно серовато-прозрачная сфера. Долго не сводил глаз с незаметного шарика между травинок, взрослея.

     Его трясло.

    Он чувствовал себя ничтожеством.

 

…Потрясающий, на мой взгляд, рассказ о познании ребенком мира, взрослении чувств и о том, что в этом мире много миров… Мне до Веллера далеко, но – поделюсь давним воспоминанием, врезавшимся глубоко в память.

Был у меня похожий случай, лет в семь. Отдыхали мы тогда с матерью под Адлером, на берегу теплого моря. Водилось тогда в тех местах очень много разных жуков. А к жукам у меня всегда была слабость – ловил, изучал, кормил, играл с ними, заставлял поднимать палочки и веточки и даже, случалось, стравливал между собой. Причинять им какой-то вред в голову не приходило – сильно уж они отличались от привычных дома противных мягкотелых тараканов, давить которых было привычно и не страшно. Аномально, по моим сибирским понятиям, крупные размеры местных жесткокрылых привлекли мое внимание с первых же дней. Были тут и рогатые жуки-олени, и глянцевитые шоколадно-коричневые носороги. Но в тот ярко-солнечный день, о котором вспоминаю, попалась мне изумительной красоты жужелица – сантиметра четыре в длину, с блестящими бугорчатыми надкрыльями темно-фиолетового аметистового цвета с изумрудно-зеленым переливчатым отливом – вот такая, «крымская» она называется:

 

И решил я, что ежели приколоть булавочкой такую изумрудно-аметистовую брошку к маминому ярко-зеленому легкому платью – то это будет очень красиво. Булавочки у меня были. Оставалось умертвить насекомое. Мучить я его не хотел, а потому загнал сразу пару булавочек туда, где, по моим представлениям, у него должны были находиться главные нервные узлы – ганглии, а именно, в щелочку между головой и головогрудью. В мозжечок, как бы. Однако, вместо того, чтобы дернуться и замереть, как я ожидал, несчастное жесткокрылое яростно засучило лапками и усами и как бы попыталось сбечь. Тогда пытливый ребенок решил перекрыть жуку кислород, опустив его в плещущееся под боком море – о его дыхательной системе он ничего не знал, и полагал, что существо захлебнется достаточно быстро. Но не тут-то было – жук размахивал лапками и, казалось, пускал пузыри, безмолвно моля о помощи. Этот беззвучный крик как-то проник в детский мозг и вдруг - наполнил его невыразимым и темным ужасом от содеянного...

… Не заботясь уже о завершенности эстетического облика будущей маминой брошки и зажмурив глаза, мальчик, стремясь как можно скорее прекратить смертные страдания жука, двумя пальцами открутил членистоногому его маленькую по сравнению со всем остальным телом головку с упругими и длинными членистыми усами, но обломки лапок продолжали - о ужас! - судорожно дергаться… Тихая паника переполнила сознание, а возникшие в воображении страшные муки, якобы претерпеваемые давно уже мертвым насекомым, превзошли все мыслимые тогда пределы. Сердце молотило, как сумасшедшее...

Два плоских камня положили конец и воображаемым мукам и всему предприятию, и вместе с бренными останками были зашвырнуты далеко в море...

… Жуков я потом долго не ловил – перешел на кузнечиков и цикад, они весело пели, и с ними можно было разговаривать…

*******

* Подробности о новой категории "Читаем и смотрим" - здесь: http://maxpark.com/community/5548/content/1988971