На лезвии

Полвека назад был создан знаменитый роман Ивана Ефремова 



Пятьдесят лет назад, весной 1963 года резко выросли тиражи журнала «Нева» – в нем начал публиковаться новый роман Ивана Антоновича Ефремова, известного во всем мире автора «Туманности Андромеды». Роман носил интригующее название «Лезвие бритвы». Спустя год он выйдет в книжном варианте, весь тираж мгновенно будет раскуплен, на черном рынке роман сравняется по цене с Библией, которая была большой редкостью в те годы. Среди студентов и интеллигенции отношение к «Лезвию…» станет своеобразным проходным баллом, критерием для определения «свой – чужой».
 
Жарко горели березовые дрова. Иван Антонович, устроившись за письменным столом, смотрел на лист бумаги, где стремительным почерком было выведено: «Юрта Ворона», «Афанеор, дочь Ахархеллена», «Легенда о Таис», «Камни в степи», «Молот ведьм», «Светлые жилки», «Лезвие бритвы».
Последнее занимало его сейчас больше всего. Повесть о диалектике жизни не менее важна и интересна, чем космические вопросы. Только бы здоровья…
В конце 1958 года Ефремов после месячной командировки в Китай, куда он ездил как ученый-палеонтолог, пережил тяжелый приступ стенокардии. Больше месяца не вставал с постели. Врачи были настроены категорически: необходимо на время поселиться на природе, вдали от города и срочных дел.
В феврале 1959 года Ефремов арендовал в Абрамцеве дачу №39 с участком в гектар, не у какого-то частного лица, а непосредственно у самой Академии наук. Дача из шести комнат, двухэтажная стояла практически пустой – мебели для такого помещения не было и в помине. Кафельные печи – красота! Однако протопить этакую махину – дров не напасешься.
В конце февраля завезли дрова, и пятого марта «абрамцевские снега» приняли новых обитателей. Проходя по просторным комнатам, Иван Антонович чувствовал себя самозванцем, калифом на час. В московской квартире, в Большом Спасоглинищевском переулке, были две комнаты, причем обе проходные. Там остались жена Елена Дометьевна Конжукова и сын Аллан, заканчивавший университет.
При даче был отапливаемый гараж с двумя жилыми комнатами для прислуги и шофера. Там и поселились Иван Антонович и Таисия Иосифовна Юхневская. Уже несколько лет Тася жила в семье как приемная дочь, одновременно выполняя обязанности секретаря профессора и писателя Ефремова. Обладая навыками медсестры, при необходимости она могла оказать срочную помощь.
Дворец сей был арендован на полгода, до августа. Почту и продукты будет привозить из Москвы Аллан, электричкой или на машине.
Спокойная жизнь с прогулками и тихими вечерами настраивала на рабочий лад, и понемногу Иван Антонович втянулся в работу. Сначала был написан рассказ «Юрта Ворона», который вобрал в себя сюжет о светлых жилках. К середине лета закончена «Афанеор, дочь Ахархеллена». Они изначально мыслились как короткие рассказы, но неожиданно разрослись и в объеме стали достигать размеров повести. «Тепленькими» они шли в печать.
Летом дачники переместились в просторные комнаты. Время от времени приезжали друзья: вместе гуляли, собирали грибы, а по вечерам вели неспешные беседы.
Ивана Антоновича всё больше занимало «Лезвие бритвы». К осени он буквально закопался в то, что поначалу вырисовывалось как маленькая повесть. «Молот ведьм» и «Камни в степи» должны стать ее составными частями. Было совершенно ясно, что у многих издательств не хватит смелости напечатать подобную вещь, так много в ней «не апробированных» вопросов. История врача Ивана Родионовича Гирина, его научной работы и медицинской практики, знакомства и дружбы с молодой гимнасткой Серафимой Металиной – таковы были первоначальные контуры повести.
Мечталось: вот осилю всё это, и тогда… Тогда примусь за приключенческий роман: «Там будет всё, что мило моему сердцу романтика – юноши двадцатых годов: и яростные битвы, и страшные злодеи, калейдоскоп дальних, неизведанных мест, прекрасные девушки и смелые юноши, тигры, боевые слоны, магараджи и танцовщицы, развалины храмов и древние могилы, синее море и безбрежные степи….
Тогда я отдохну от головокружительных проблем нашего века, от сознания утраты таинственного и необходимости железной общественной дисциплины – единственно возможного пути для обеспечения существования огромных человеческих масс, растущих как снежный ком грозно катящийся в будущее планеты….»
Наступила зима 1960 года. Иван Антонович помнил: приближается его страшный рубеж – очередной приступ болезни, которая возвращалась раз в пять лет. Медики говорили, что диковинная болезнь была похожа на периодическую лихорадку, которая зовется еврейской или армянской лихорадкой. Первый раз она проявилась в 1929 году, после экспедиции по Средней Азии. Каждый последующий приступ был сильнее, чем предыдущий, и сейчас, после череды сердечных спазмов, трудно было верить в свои силы. Видимо, планы придется сократить, сосредоточившись на чем-то одном, самом нужном для общества.
 
В начале февраля 1960 года Ефремов вернулся в Москву, но только затем, чтобы оформить продление второй группы инвалидности. Это продление освобождало его от казенной службы. Не задерживаясь надолго в Спасоглинищевском переулке, Иван Антонович поспешил вернуться в Абрамцево: лихорадка могла обостриться в любой момент, а в покое дачной жизни ее проявления сошли бы легче, чем в городе. «Лезвие бритвы», захватившее внимание писателя, двигалось туго: мешали необычность тем и скверное самочувствие. Но постепенно состояние выправляется. Неужели болезнь прошла мимо? Это казалось чудом.
В конце июля в Абрамцево приехали жена Елена Дометьевна и дорогая гостья – Мария Степановна Волошина. С вдовой поэта Максимилиана Волошина Ефремовы дружили с начала 50-х годов, гостили у нее в Коктебеле. Иван Антонович необычайно почитал эту женщину, сумевшую отстоять целостность Волошинского дома и от фашистов, и от беспардонных чиновников от Союза писателей. Ей было уже за семьдесят, но она умела радоваться жизни, дорожа каждым мгновением, и Иван Антонович так же искренне радовался общению.
После отъезда гостьи Ефремов с новой силой налегает на «Лезвие бритвы». Новые гости – ленинградский писатель Владимир Иванович Дмитревский с дочерью – не только не мешают, но и помогают работе. Ивану Антоновичу было важно слышать мнение друзей. Дмитревский работал в журнале «Нева», и именно туда решил отдать свою повесть Иван Антонович: он надеялся, что при чуткой опеке друга его повесть пройдет без искажающих смысл сокращений и редакторских правок.
Главный герой Иван Гирин мыслился как собирательный образ. В нем было воплощено всё то лучшее, что писатель видел в своих друзьях, что хотел бы видеть в себе. Биография Гирина до встречи с Симой – это биография Филиппа Вениаминовича Бассина, психолога и нейрофизиолога, одного из ведущих советских ученых в этих областях. К нему в лабораторию сам Ефремов приходил наблюдать за опытами, и лаборатория Гирина описана, можно сказать, с натуры.
Гирин известен как прекрасный диагност, его приглашают определить болезнь, когда никакие врачи не могут с этим справиться. Эта особенность была присуща старинному другу Ефремова, врачу и палеонтологу Алексею Петровичу Быстрову. Отношения Ефремова с Таисией Иосифовной легли в основу линии Гирин – Сима.
Серафима Металина тоже выкристаллизовалась из образов нескольких женщин. Сима – это Тася, ее смелость, гордость и благородство. Детская биография Симы – это судьба Веры Васильевны Щегловой, молодого палеонтолога. После войны она была аспиранткой в Палеонтологическом институте, где служил Иван Антонович, она же послужила прообразом Тессы в повести «На краю Ойкумены».
Но Сима под пером Ефремова стала не ученым, а гимнасткой, преподавателем. В конце пятидесятых годов художественная гимнастика переживала период становления, советские «художницы» много выступали за рубежом. Тогда гимнастика была гораздо ближе к свободному танцу под музыку, к гармоническому движению. Сейчас гимнастки в двадцать лет уже заканчивают свою спортивную жизнь, а тогда выступали гораздо дольше, демонстрируя главным образом не технику, а умение владеть телом и выразительность движений.
В письме В.И. Дмитревскому Ефремов размышлял: «Сущность „Лезвия“ в попытке написания научно-фантастической (точнее – научно художественной) повести на тему современных научных взглядов на биологию, психофизиологию и психологию человека и проистекающие отсюда обоснования современной этики и эстетики для нового общества и новой морали. Идейная основа повести в том, что внутри самого человека, каков он есть в настоящее время, а не в каком-то отдаленном будущем, есть нераскрытые могучие силы, пробуждение которых путем соответствующего воспитания и тренировки приведут к высокой духовной силе, о какой мы мечтаем лишь для людей отдаленного коммунистического завтра. То же самое можно сказать о физическом облике человека. Призыв искать прекрасное будущее не только в космическом завтра, но здесь, сейчас, для всех – цель написания повести».
 
Наступила осень. Работа над «Лезвием бритвы» всё затягивалась – Ефремову казалось, что повесть получается не такой, как надо бы. Она теряла характер художественного произведения, всё более становясь похожей на научно-популярную книгу. Но начатое дело нужно закончить – хотя бы ради тех интересных мыслей, которые удалось заложить в это произведение.
Осенью 1960 года Елене Дометьевне, уже два года чувствовавшей себя неважно, стало хуже. Трудно было обеспечить ей хороший уход: она хотела быстрее вновь выйти на работу, в институт палеонтологии.
Осень для Ефремова прошла в метаниях между Абрамцевом и Москвой. В декабре тихо, без особых застолий отпраздновали свадьбу Аллана.
В марте Ефремова вызвали из Абрамцева в Москву – приехали американские палеонтологи, и на плечи Ивана Антоновича по сложившейся в институте традиции легла забота об их приеме.
Елену Дометьевну положили в больницу. Отъезд в Абрамцево стал невозможным – надо было постоянно навещать жену. В мае врачи сочли состояние больной безнадежным и выписали ее домой.
Иван Антонович и Таисия Иосифовна ухаживали за ней. Двигаться она уже не могла. Дома ей стало лучше, забрезжила надежда. Но 1 августа Елена Дометьевна умерла – в полном сознании, на руках мужа. После прощания Иван Антонович, Тася и Мария Фёдоровна Лукьянова, коллега и верный друг Ефремова, взяли билеты на теплоход до Астрахани и отправились по Волге, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных переживаний и избыть усталость. Постепенно мысль и воображение писателя заработали с новой силой.
 
Еще весной, не имея возможности спокойно писать, он дал волю своей фантазии. В результате возник неожиданный детективный сюжет «Корона Искендера»: итальянцы охотятся за алмазами возле берегов Южной Африки и достают со дна моря таинственную корону. Иван Антонович азартно поделился этим сюжетом с сыном и его другом: у сына неплохой слог, он сможет написать приключенческий роман, который вызовет настоящий ажиотаж у читателей. Однако вскоре Аллан, не расположенный к литературному творчеству, уехал в экспедицию. Расставаться же с замечательным сюжетом Ефремову не хотелось, так и подмывало написать самому, но где же взять время?
Повесть «Лезвие бритвы» в том варианте, в котором была написана к весне шестьдесят первого, буквально балансировала на грани художественной литературы.
Что если положить материал «Лезвия…» на приключенческий сюжет – на «Корону Искендера», и присоединить сюда некоторые части индийской повести? Индийской Ефремов называл написанную в 1954 году повесть «Тамралипта и Тиллоттама». Лишь близкие друзья знали о ее существовании. В те годы она не могла быть опубликованной: для стандартов советской литературы в ней было слишком много эротики, тантры и йоги. А если смягчить?
Получится роман с тремя сюжетными линиями, в котором научно-популярный материал станет на свое место без ущерба для увлекательности и художественности.
Иван Антонович, заглянувший в глаза смерти, явственно ощущает: из всего, что написано и задумано, ничего нельзя держать про запас. Сколько еще жить осталось – неизвестно, надо стремиться воплотить сейчас всё что возможно.
Весной 1962 года Иван Антонович и Таисия Иосифовна регистрируют свой брак. В свидетелях – сын Аллан и его жена Ольга Петровна Павлова. Вернувшись домой, выпили по бокалу вина. Никаких торжеств не устраивали. Иван Антонович шутил: чем пышнее свадьба, тем быстрее развод.
Как только позволили дела, Иван Антонович уединился на даче. Он пишет, пишет, пользуясь временем, отпущенным ему судьбой. Лето 1962 года проходит в Абрамцеве, где после итальянской он заканчивает индийскую часть романа и работает над русской.
В середине лета в семье Ефремовых пополнение – у Аллана и Ольги родилась дочь Дарья. Ольга с ней поселилась на даче, и Иван Антонович радостно наблюдал, как растет маленькая внучка, как всё более осмысленным делается ее взгляд, как радостно разглядывает она широкий мир.
Ефремов рассчитывал, что к концу шестьдесят второго года он сможет завершить маленькую повесть, превратившуюся в масштабный роман.
Вновь сумрачное декабрьское утро заглядывало в окно абрамцевской дачи. Призрачный зимний свет заставал Ивана Антоновича за письменным столом: он уже сделал небольшую зарядку, позавтракал и вновь собирал свои мысли в единый луч, чтобы одолеть сложнейшую часть – беседу Гирина с индийскими мудрецами. Строжайшая дисциплина мысли требовалась, чтобы свести воедино три столь разноплановых линии романа и довести его до финала.
В декабре 1962 года закончился срок аренды. Ефремовы покинули дачу. Роман был практически дописан.
В начале марта 1963 года перепечатанная и сверенная рукопись наконец была сдана в редакцию «Невы». Неподъемный для журнальной публикации объем потребовал сокращений. Ни скользких тем, ни крамолы в новом произведении не было, но необычность его требовала от редакции известной храбрости.
Публикация началась. В журнале тем временем сменился главный редактор. Новый не решался брать ответственность за публикацию столь необычного для советской литературы романа, начал требовать больших сокращений.
Ефремов, живя в Москве, не мог точно знать, что происходит в редакции, находившейся в Ленинграде. В какой-то момент ему даже показалось, что Дмитревский, ради которого он и отдал рукопись в ленинградский, а не в московский журнал, отступился и не хочет защитить его роман. Но Владимир Иванович не предал.
«Лезвие» печаталось, но стало ясно, что позиция редакции отныне изменилась, и осенью Владимир Иванович Дмитревский уволился из «Невы».
Роман уже готовился к публикации отдельной книгой. Уже шли к Ефремову письма читателей, который после выхода книги почтальоны будут носить к нему мешками. Роман стал не просто событием в советской литературе, он будил мысль и чувство с такой силой, что отзвуки его проявились во многих областях знания.
Прошло пятьдесят лет. Можете ли вы, уважаемые читатели, сказать, что знаете эту книгу?
 
Ольга ЕРЁМИНА