Но был один, который не стрелял

Рядовой Йозеф Шультц служил в 714-й пехотной дивизии, несшей оккупационную службу в Сербии. 19 июля 1941 года после зачистки в деревне Ораховац его взвод получил приказ выступить в качестве расстрельной команды. Казнить требовалось 19 человек по подозрению в участии в партизанском движении. Обычная история.
Необычно ее окончание. Йозеф Шультц отказался участвовать в расстреле. А после того, как ему напомнили, что за неповиновение полагается военный трибунал, он положил оружие и встал в ряд с казнимыми. И был вместе с ними убит. Сохранилось фото, сделанное одним из расстрельщиков. Шультц идет к сербам.<

Сам герой

Сербов, надо сказать, впечатлило: Шультц упомянут в тамошних школьных учебниках истории, памятник есть.
На деле бывало по разному, кто-то фанатично или из чувства фатализма всю войну верой и правдой воевал за Третий Рейх, кто-то действительно перебегал к нам или союзникам, а кто-то и в партизаны подавался, бывали и такие. Отдельные лица - в начала войны, в середине - уже поболе их было. Конечно, на фоне огромной машины вермахта, это все незначительные песчинки. Но они были. 
Собственно, судя по описанию, Шультц банально отказался участвовать в совершении военного преступления, за которые после войны на территории Югославии активно вешали тех, кого смогли найти.

Он не смог или не захотел предать своих, то есть уйти в леса и убивать своих бывших коллег по 714-й пехотной дивизии, он просто отказался выполнить преступный приказ, даже зная, что заплатит за это жизнью. Что сказать, это выбор человека, большинство немцев в аналогичной ситуации, даже если внутренне были с этим несогласны - все таки жали на курок. Шультц не нажал.
Собственно в таких казалось бы мелочах, кровавых мелочах, проявлялся мясницкий характер политики Рейха на оккупированных территориях, когда солдат вермахта, читай регулярной армии, целенаправленно использовали для полицейских и карательных акций. Некоторые не выдерживали.
В этом кстати принципиальное отличие нашей политики на оккупированных территориях от немецкой. У нас подобная практика, особенно самочинная воспрещалась, вплоть до расстрела, у немцев же наоборот поощрялась. В наших приказах, особенно конца войны, хорошо заметно, что командование, при всем понимании того зла, что нам принесли немцы, стремилось, чтобы наши солдаты остались людьми. Немцы же с самого начала программировали своих солдат на участие в уничтожении гражданского населения. В этом плане Советский Человек оказался выше Белокурой бестии, которой не захотел быть Йозеф Шультц.

Я не знаю, можно ли называть Шультца героем, так как неизвестно, чем он в своей униформе солдата вермахта занимался до того дня, когда добровольно встал перед расстрельной командой. Чем он занимался при зачистке той деревни? Были ли другие зачистки? Слишком туманно все. Но все таки есть в этом поступке что-то человеческое.