Война и геополитика 6.

(Кожинов рассуждает о Финской войне и снова о Резуне)

{Кожинов В.В. Россия век XX (1939 - 1964). Часть первая. 1939 – 1945}

Глава 1. Война и геополитика

* * *

Итак, в 1939 - 1940 годах была восстановлена та геополитическая граница между Европой и Россией, которая существовала уже тысячелетие назад, в очередной раз утвердилась на два века при Петре Великом и была порушена в результате катаклизма Революции. Россия никогда не имела цели присоединить к себе какие-либо территории западнее этой границы, столетнее пребывание все составе части Польши (1815 - 1917) и другой будущей (именно так!) европейской страны, Финляндии (1809 - 1917), - это те исключения, которые, как говорится, подтверждают правило; в высшей степени показательно, что обе территории с самого начала их вхождения в Империю получили статусы особых Царства и Великого княжества.

Естественно, нельзя обойти здесь вопрос о крайне прискорбной войне с Финляндией, длившейся с 30 ноября 1939 до 13 марта 1940 года. - 14 октября 1939 года СССР предложил Финляндии совершить "территориальный обмен", главным элементом которого являлась передача - в сущности, как еще будет показано, возврат - в состав СССР - России Карельского перешейка (между Финским заливом и Ладожским озером) в обмен на превышающую этот перешеек в -два раза территорию, расположенную севернее. На этом стоит остановиться подробнее, ибо в судьбе, казалось бы, совершенно незначительного клочка земли (1/15000 от территории СССР и 1/260 от территории Финляндии) воплощалась основополагающая геополитическая проблема.

Дело в том, что Карельский перешеек вошел в состав Русского государства в момент его рождения. Государство это с самого начала представало как многонациональное или, вернее, многоплеменное, и, согласно "Повести временных лет", северное ядро Руси с центром в ее древнейшем городе Ладога создали совместно восточнославянские и финские - чудь и весь - племена, притом как раз весь населяла Карельский перешеек (ее потомки, называющиеся вепсами, существуют и сегодня, - в частности, в Ленинградской области; в 1989 году их было 13 тысяч человек).

Позднее Карельский перешеек не раз пыталась отнять у Руси-России владевшая Финляндией Швеция, и в 1617 году ей удалось отторгнуть его у ослабевшей за годы Смутного времени России. Но в 1721-м, как уже говорилось, Петр Великий возвратил Карельский перешеек, создавая пограничье вокруг новой столицы России, - восстановив тем самым первоначальную границу Русского государства.

Однако девяносто лет спустя, в 1811 году - через два года после создания Великого княжества Финляндского - эта территория была (надо прямо сказать, совершенно опрометчиво) присоединена к нему в качестве своего рода щедрого дара Александра I. И после превращения в 1917 году Финляндии в суверенную страну получилось так, что граница с ней прошла не в полутораста километрах от Петербурга (как было при Петре), а почти по его предместьям... В принципе это было как бы геополитическим дефектом, очень остро воспринимавшимся в ситуации 1939 года. И СССР предложил вышеупомянутый "обмен", а на категорический отказ Финляндии ответил войной.

Сейчас СССР за эту войну клеймят последними словами, между тем видный английский историк Лиддел Гарт (отнюдь не "просоветски" настроенный) в 1970 писал о "требованиях" СССР 1939 года к Финляндии:

"Объективное изучение этих требований показывает, что они были составлены на рациональной основе с целью обеспечить большую безопасность русской территории, не нанося сколько-нибудь серьезного ущерба безопасности Финляндии..." И даже после трудно доставшегося в марте 1940-го поражения финских войск "новые советские требования были исключительно умеренными. Выдвинув столь скромные требования, Сталин проявил государственную мудрость"³⁴, - которая, надо отметить, по сей день проявляется в отношениях России и Финляндии.

Стоит привести слова Сталина из стенограммы его переговоров 12 октября 1939 года с главой приглашенной в Москву финляндской делегации Ю. К. Паасикиви: "Мы не можем ничего поделать с географией (выделено мною. - В. К.), так же как и вы... - сказал тогда Сталин. - Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придется отодвинуть от него границу"³⁵. То есть речь шла именно о нарушенной в 1917 году геополитической границе, - и, в конечном счете, именно поэтому объективный английский историк выразил согласие с "требованиями" 1939 года к Финляндии.

Однако финны с 1811 года привыкли считать Карельский перешеек неотъемлемой частью Великого княжества Финляндского, которое - что особенно важно - даже и в столетний период его существования во внешнеполитических границах Российской империи представало как скандинавская, то есть европейская, страна. И вот эта страна с населением, составлявшим всего лишь три с половиной миллиона человек, в течение трех с половиной месяцев отчаянно сопротивлялась войскам огромного СССР. По недавно опубликованным подсчетам, "на той войне незнаменитой" (по слову Твардовского) погибли 126 875 (!) военнослужащих СССР...

Между тем при вторжении в сентябре 1939 года войск СССР в восточную часть Польши - то есть в Западные Украину и Белоруссию - погибли всего 1139 военнослужащих (0,9 процента от числа погибших в Финляндии)³⁶.

Что же касается ввода войск СССР-России в Эстонию, Латвию и Литву в октябре 1939 года (то есть еще до начала боевых действий в Финляндии) и официального присоединения этих трех стран к СССР в августе 1940-го, ни то ни другое не вызвало фактически никакого сопротивления!

Резкий контраст с ситуацией в Финляндии (следует напомнить, что совокупное население трех прибалтийских стран почти в два раза превышало финляндское) не мог быть некой случайностью. Конечно, те или иные слои прибалтийских народов испытывали чувство недовольства или даже негодования совершавшимся, но население в целом, надо думать, как-то сознавало "пограничный" характер своих стран и мирилось с их возвратом в состав СССР-России.

Этот факт обычно толкуется в "классовом" духе; большинство населения Прибалтики, ее трудящиеся, не имели, мол, ничего против социализма, и потому никакой войной и не пахло. Но ведь и в Финляндии имелся пролетариат и даже коммунистическая партия (сразу после начала финской войны в Москве было создано "теневое" коммунистическое правительство Финляндии во главе с видным коминтерновцем Отто Куусиненом). Однако финский народ единодушно встал на защиту своей страны - в отличие от прибалтийских народов.

И главное, полагаю, не в каких-либо "оценках" поведения народов, но в осознании геополитического различия. Показательно в этом плане рассуждение Черчилля о финской войне в его сочинении "Вторая мировая война". Он говорит о западных границах. СССР 1939 года, которые вызывали у правителей страны глубочайшую тревогу, - границах с прибалтийскими странами и Финляндией, усматривая в этом давнюю историческую проблему. "Даже белогвардейское правительство Колчака, - напоминал Черчилль, - уведомило мирную конференцию в Париже (речь идет о конференции 1919-1920 гг., подводившей итоги Первой мировой войны. - Б. К.), что базы в прибалтийских государствах и Финляндии (имелся в виду прежде всего Карельский перешеек. - В. К.) были необходимой защитой для русской столицы (Петрограда, - В. К.). Сталин высказал ту же мысль английской и французской миссиям летом 1939 года". То есть дело шло о "естественной" геополитической границе, "Сталин - продолжал Черчилль, - не терял времени даром..." 28 сентября 1939 года был заключен соответствующий договор с Эстонией, и "21 октября Красная Армия и военно-воздушные силы уже были на месте, - заключает Черчилль, - та же процедура была одновременно проделана в Латвии. Советские гарнизоны появились также и в Литве... Оставались открытыми подступы только через Финляндию"³⁷ (таким образом, Черчилль считал присоединение Карельского перешейка вполне естественным делом).

При этом - что особенно впечатляюще - речь шла отнюдь не о введении войск СССР на территорию Финляндии в целом, а только о возврате "подаренного" Великому княжеству Финляндскому в 1811 году Карельского перешейка, который еще в IX веке (!) принадлежал Руси. Тем не менее началась долгая и тяжкая война.

* * *

Возвращаясь к теме, о которой уже говорилось выше, нельзя не сказать, что сам факт очень дорого обошедшейся победы над крохотной Финляндией делает абсолютно неправдоподобной, даже нелепой нынешнюю "гипотезу", согласно которой в СССР всего через несколько месяцев после этой - в сущности, пирровой - победы было-де принято решение напасть на Германию, к тому времени уже подчинившей себе всю континентальную Европу! При всех возможных негативных оценках Сталина едва ли уместно видеть в нем полного несмышленыша...

К тому же в сознании Сталина, без сомнения, сохранялась ясная память о походе на Европу в 1920 году, - походе, в котором он принимал прямое участие. Хотя дело началось тогда с агрессивного нападения Польши, которая стремилась вернуть себе всю правобережную Украину и большую часть Белоруссии, после поражения и отступления польских войск возникла идея захвата Варшавы (где, как предполагали, тут же начнется социалистическая революция) и дальнейшего движения на Берлин и Запад в целом.

Командующий главным - Западным - фронтом М.Н. Тухачевский без обиняков взывал в июле 1920 года в своем приказе о наступлении: "Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад!"

Но начавшийся в июле поход на Европу потерпел сокрушительное поражение уже в августе. И позднее, в марте 1921 года, Ленин открыто признал этот поход "ошибкой", многозначительно добавив: "Я сейчас не буду разбирать, была ли эта ошибка стратегическая или политическая... это должно составлять дело будущих историков".

Из вышеизложенного следует, что это была геополитическая "ошибка": Россия (пусть даже в обличье РСФСР и, далее, СССР) не может и не должна завоевывать Европу; она может и должна сохранять свое собственное геополитическое пространство, хотя не исключены споры о границах этого пространства, - в частности, о "принадлежности" к нему Прибалтики.

С 1991 года уже семь лет три прибалтийских страны всячески стремились доказать свою принадлежность к Европе, однако достаточно было властям РФ в 1998 году выразить недовольство притеснениями так называемых русскоязычных в Латвии и несколько ограничить взаимоотношения с ней, - и в этой вроде бы независимой от России стране разразился весьма острый кризис (хотя никакой действительной угрозы со стороны РФ, разумеется, не было). Из этого ясно, что Латвия - по крайней мере в настоящее время - не вышла из геополитического пространства России...

Но вернемся еще раз к походу на Варшаву и, далее, на Запад в целом в 1920 году. Строго говоря, это была единственная попытка завоевания европейской страны за всю историю России - хотя, если верить западным русофобствующим идеологам, подобные попытки будто бы имели место многократно (реального подтверждения эти домыслов не существует). Притом, поход 1920 года был продиктован, конечно же, не геополитической волей России, а большевистско-коминтерновским экстремизмом, который сразу же потерпел крах.

К 1939 году сей экстремизм ушел в прошлое и, кстати сказать, именно в этом году, как показано в недавних исследованиях⁴⁰, начался фактический "демонтаж" Коминтерна, завершившийся его официальной ликвидацией в мае 1943 года.

Подводя итог, целесообразно процитировать размышления одного из крупнейших представителей западной историософии - Арнольда Тойнби, проявлявшего волю к истинной объективности взгляда. В 1947 году он писал:

"На Западе бытует понятие, что Россия - агрессор... в XVIII веке при разделе Польши Россия поглотила львиную долю территории; в XIX веке она угнетатель Польши и Финляндии... Сторонний (выделено мною. - В. К.) наблюдатель, если бы таковой существовал, сказал бы, что победы русских над шведами и поляками в XVIII веке - это лишь контрнаступление... в XIV веке лучшая часть исконной российской территории - почти вся Белоруссия и Украина - была оторвана от русского православного христианства и присоединена к западному христианству... Польские завоевания исконной русской территории... были возвращены России лишь в последней фазе мировой войны 1939 - 1945 годов.

В XVII веке польские захватчики проникли в самое сердце России, вплоть до самой Москвы, - продолжал Тойнби, - и были отброшены лишь ценой колоссальных усилий со стороны русских, а шведы отрезали Россию от Балтики, аннексировав все восточное побережье до северных пределов польских владений. В 1812 году Наполеон повторил польский успех XVII века; а на рубеже XIX и XX веков удары с Запада градом посыпались на Россию, один за другим. Германцы, вторгшиеся в ее пределы в 1915 - 1918 годах, захватили Украину и достигли Кавказа. После краха немцев наступила очередь британцев, французов, американцев и японцев, которые в 1918 году вторгались в Россию с четырех сторон. И, наконец, в 1941 году немцы вновь начали наступление, более грозное и жестокое, чем когда-либо.

Верно, что и русские армии воевали на западных землях, - заключил британец, - однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада - агрессорами... Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации"⁴¹.

Возражения против множества нынешних сочинений, в которых Россия (в том числе и в обличье СССР) предстает как агрессор в отношении стран Запада, пытаются обычно дискредитировать, объявляя такие возражения тенденциозными выдумками русских "национал-патриотов", пытающихся идеализировать свое Отечество. Но Арнольд Тойнби явно не принадлежал к русским патриотам...

И, если договаривать все до конца, очевидное "нежелание". России переступать геополитическую границу с Западом (чрезвычайно характерно, например, что даже при включении в состав Империи Финляндии была установлена определенная граница с ней), обусловлена не особенным ее "миролюбием", но, помимо прочего, давно сложившимся пиететом перед европейской цивилизацией, - пиететом, столь ясно воплотившемся в мощном российском западничестве. Притом, западничество - это только крайнее проявление всеобщей настроенности: так, отнюдь не принадлежавший к. западникам Достоевский все же посеял мысль о том, что "старые камни" Европы едва ли не дороже русским, чем самим европейцам (напомню, что 19 января 1945 года русские войска, например, спасли "старые камни" Кракова, рискуя при этом сильно увеличить свои потери...)

Итак, Россия, а затем СССР не предпринимали и даже не планировали (планы разжигания "мировой революции" - это иная проблема) завоевания стран Европы. "Поход на Варшаву-Берлин" 1920 года - своего рода исключительный случай, признанный вскоре же "ошибкой". Поэтому споры, возбужденные пресловутой резунской версией, - всего лишь недоразумение, говорящее о серьезном неблагополучии в стане нынешних историков. Нелепость этой версии обнаруживается уже абсолютно бесспорно в ее, так сказать, втором аспекте, согласно которому Гитлер-де решил начать войну против нас потому, что ему стало известно о готовом вот-вот обрушиться на Германию задуманным Сталиным нападении. Между тем "План Барбаросса" был окончательно утвержден 18 декабря 1940 года, но даже три недели спустя, 9 января 1941 года, Гитлер заявил, что "Сталин, властитель России - умная голова, он не станет открыто выступать против Германии", а 20 января "развил" тему: "...пока жив Сталин, никакой опасности нет, он достаточно умен и осторожен. Но когда его не станет, евреи, которые сейчас обретаются во втором или третьем гарнитурах, могут продвинуться в первый..." (там же, с. 138, выделено мною. - В. К.)

Словом, все нынешние разглагольствования о том, что Германия-де напала на СССР ради предотвращения его якобы готового нападения, прямо-таки до неприличия безосновательны. И тем не менее эта "версия" сейчас достаточно широко выдвигается, особенно "решительно" такими авторами, которые сравнительно недавно утверждали нечто прямо противоположное. Они явно стремятся "отмыться" от своих прежних "заслуг".

Как уже сказано, при заключении пакта 1939 года глубоким заблуждением правительства СССР был расчет на последующую долгую и упорную войну внутри Европы, войну, которая, мол, изнурив враждующие лагеря, спасет СССР от мощного нападения, а в конечном счете, возможно, приведет Европу к революции, - как привела к ней Россию Первая мировая война. Этого рода надежды ясно просматриваются в тогдашних рассуждениях Сталина, и именно они, очевидно, и явились главным, решающим стимулом для неожиданного для всего мира пакта с нацистской Германией, который, так сказать, развязывал ей руки для атаки на Запад, каковая и началась всего через семь месяцев, в апреле 1940 года...

Конечно, выразившаяся в этом пакте "линия поведения" была заведомо "безнравственной", но, как уже говорилось, когда дело идет о глобальной внешней политике государств, попросту бессмысленно исходить из критериев нравственности, и "поведение" Великобритании и США было тогда отнюдь не менее безнравственным. К этой стороне проблемы великой войны мы и переходим.

<…>

Примечания.

34) Лиддел Гарт Б. Вторая мировая война. М., 1976, с. 56,57.

35) От Мюнхена до Токийского залива. Взгляд с Запада на трагические страницы Второй мировой войны. М., 1992, с. 54.

36) Гриф секретности снят... С. 123.

37) Черчилль, цит. соч., т. 1, с. 242-243.

38) Цит, по кн.: Кровавый маршал, Михаил Тухачевский. 1893-1937. Сост. Г. В. Смирнов. М., 1997, с. 286.

39) Ленин В. И. Поли. собр. соч., 5-ое изд., т. 43, с. II.

40) См.: Коминтерн: опыт, традиции, уроки... М., 1989.