«Сияющий дорогой гений» (слова А.В. Луначарского) Владимира Ульянова-Ленина светит нам и в чаду общенациональной катастрофы. Преднамеренно подстегиваемая антинародным, проамериканским режимом вместе с его ультраимпериалистическими «патронами», она уже не один год потрясает и подтачивает весь общественный организм.
Российскую Федерацию и другие (особенно славянские) советские республики нагло «вестернизируют», то есть насильственно переиначивают на мещанский западный манер, уродуя психику нашей молодежи, цинично глумясь над старшим поколением, лишая нас культурной самобытности и политического лица, разграбливая народное богатство. Под надуманными, выгодными лишь ничтожному меньшинству лозунгами «суверенизации» кромсают на клочки территорию еще недавно великой союзной державы, обрекая русских, всех советских людей на нищету, взаимные распри и быстрое вымирание.
Известно, что Ленин стал главой правительства революционной России именно в такой драматический момент. Монаршее семейство Романовых, доведя империю до разрухи, сдало ее в марте 1917 года Государственной думе, а через нее буржуазному Временному правительству, которое, как и ельцинское (не буду говорить о прочих в СНГ), тоже не блистало интеллектами и волей, но все же отличалось от последнего в положительную сторону хотя бы тем, что не занимало откровенно антинациональные позиции.
Сопоставление бездарности и безответственности то ли Керенского с Горбачевым, то ли этих двух с Ельциным — Гайдаром — Бурбулисом не имеет смысла, — ведь речь идет о бесконечно малых величинах. Никто из названных господ заведомо не мог мыслить и действовать по историческому масштабу и мерке многонационального Государства Российского. Но это не значит, что тогда, как, впрочем, и теперь, совершаемому беспределу не было альтернативы. Напротив. Наше Отечество страдало отнюдь не от нехватки умов, а от того, что умам не позволяли занять свое место. Написанная Лениным в сентябре 1917 года статья «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» в своих оценках и предлагаемых средствах была на редкость реалистична и конструктивна и удивительно напоминает настоящий день. Разве не злободневны в ней суждения о надвигающемся голоде, о полной бездеятельности правительства, о заинтересованности трудящихся в общеизвестных мерах контроля экономической деятельности, которые тормозятся правящим классом? Разве не выглядят как программа немедленных действий ленинские рекомендации:
1) о слиянии всех банков в один государственный банк; 2) о национализации синдикатов, то есть крупнейших союзов капиталистов; 3) об отмене коммерческой тайны; 4) о синдицировании промышленников, торговцев и хозяев вообще; 5) об объединении населения в потребительные общества?
Ни о каком навязывании стране социализма ни Ленин, ни его сторонники в тот момент и не заикались. Все предполагалось проводить в рамках пока существующего буржуазно-демократического порядка. И не их вина, а их счастье, — исторический шанс для России, — что любые по-настоящему деловые антикризисные шаги неизбежно требовали «осоюзивания», разнообразного кооперирования граждан, а значит, работали в конечном счете на социализм. Такова уж, пояснял Ленин, на дворе эпоха. «Тут середины нет, — писал он. — Объективный ход развития таков, что от монополий... вперед идти нельзя, не идя к социализму».
…До пресловутой «перестройки» нашей общенациональной целью провозглашалось построение социализма и коммунизма, и происходивший, пусть медленный, но неуклонный, рост благосостояния трудящихся рассматривался как средство ее достижения. Но в живой истории цель и средство часто, порой неощутимо для участников событий, меняются местами. Когда «перестройщики», каждый день навязывая людям витринные миражи «рынка», начали реставрацию капитализма, опыт убедил их, что добиться этого можно только через варварское разорение страны и доводимое до геноцида обнищание народа. И нам надо срочно спасать народ. Спасать во всех смыслах — физическом и духовном, экономическом и нравственном, политическом и культурном. Эта идея все больше овладевает сознанием гражданственно мыслящих соотечественников.
Общественная цель, как видим, изменилась. А средство? Оно, естественно, изменилось тоже. И сколько бы нам ни толковали о достоинствах, во многом мнимых, смешанной экономики, «третьего пути» и т.п., самым надежным средством могут быть восстановление и одновременная глубокая модернизация разрушенного «перестройкой» и «реформами» социалистического уклада. Именно он сегодня в состоянии спасти нашу державу и ее народы, именно эти народы и эта держава способны сообщить ему второе дыхание и обеспечить новый старт. Эти стороны исторического развития Отечества и мира Ленин всегда связывал воедино и никогда их не разделял.
Ленина, даже в пору его бездумного возвеличивания и обожествления, гораздо больше почитали (ритуально, внешне, по обязанности), чем читали. Поэтому так обширен оказался клан «верных ленинцев», «лениноведов», которые охотно потом перекрасились в преданных «горбельцев» и «перестроились» в «лениноедов». Либо они так и не почувствовали Ленина как человека, хотя годами корпели над его сочинениями и биографией, либо были по-человечески просто глухи. Так или иначе недостаток фундаментализма, отмеченный мною в левом лагере, и вовсе присущ правящей «команде», а за этим видятся легковесность, неукорененность, непрочность положения представляемого ею класса. «Вешание лапши на уши», «запудривание» мозгов, а не аргументация; забалтывание, а не доказательство; замена трезвого взвешенного анализа залихватской бесстыжей публицистикой — вот чем пользуется реакция, захватив монополию на радио и телевидении и удушая мало-мальски прогрессивную печать.
Разве не являет нам облик своих хозяев поведение пиратов пера и микрофона, разве не проступают за всем этим неосновательность и неуверенность в себе новой буржуазии?
Если бы Ленин стал готовить новый вариант «Развития капитализма в России», он, несомненно, вскрыл бы и происхождение этого класса, и природу совершаемого им на наших глазах «первоначального накопления». Ленин наверняка отметил бы два источника, две «школы» буржуазных кадров. Это, во-первых, то «бюрократическое извращение» диктатуры пролетариата, которое еще при нем деформировало политику, а в последующие десятилетия привело к вытеснению рационального содержания управленческой деятельности ее аппаратной формой, к пустоголовости (один Горбачев чего стоит!..) как норме карьерного продвижения, которая всегда в конфликте и с идейностью и с честностью. Во-вторых, он объективно и с горечью констатировал бы, что в формировании политической армии «перестройки» выдающуюся роль сыграл теневой капитал, преступный мир. Вследствие этого «первоначальное накопление» нового класса не могло быть обеспечено честной (хотя бы по внешности) предпринимательской деятельностью. Оно сразу началось в криминальной форме грабежа народного и личного достояния трудящихся и в иной форме проходить не могло.
Ленина охаивают, порочат, клевещут на него не только потому, что он, как никто, помешал буржуа жить, как они привыкли, то есть упираясь рылом в свое корыто, наполненное «по-современному» сникерсами и видиками, и стараясь поглотить как можно больше. Ленина ненавидят и потому, что одно его слово может убить.
Прочтите только первую фразу «Развития капитализма в России»: «Рынок есть категория товарного хозяйства, которое в своем развитии превращается в капиталистическое хозяйство, и только при этом последнем приобретает полное господство и всеобщую распространенность» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.3, с.21). Вдумайтесь в прочитанное, и вы поймете, что советскому народу с 1985 года с помощью рыночной демагогии навязывалась чуждая система общественного устройства, выгодная только не ему, что вверх тормашками летят вся горбачевщина, весь ельцинизм. Это без тяжкого, кровавого, унизительного опыта, на основе только добротной теории было известно уже десятилетие назад. Это, когда такой опыт, к сожалению, проделан, очевидно большинству.
И если мне сейчас говорят: «Опять этот Ленин. Он жил и действовал в иных исторических условиях…», я отвечаю:
— Да, Ленин. Ибо «назад к Ленину» в нашем теперешнем положении и есть настоящее» вперед, а «вперед к рынку» — это путь погружения в частнособственнический палеолит, путь гибели и позора.
Комментарии