Шах и мат

    Когда в моем маленьком подмосковном городе воскресное утро началось без света, воды, тепла и интернета, я вдруг вспомнил целый пласт не самой изящной русской словесности, называемой по-научному обсценной или табуированной лексикой. Дальнейшее развитие событий, включая и томительный вечер на голодный желудок в темной и холодной квартире навел меня на сугубо философские размышления о нюансах взаимоотношения нашего лексикона, общества и государства в целом. Трудности взаимопонимания между разными народами в наше трудное время усугубляются проблемами нахождения общего языка со своими же собственными согражданами. Отсутствие его грозит большими неприятностями, как в личном, так и социальном плане, а так же финансовыми и моральными потерями. Слишком много в нашей жизни и взаимоотношениях между людьми подчас зависит от трудноуловимых нюансов, определяющих наше восприятие того или иного события, предмета или заявления. Оно, в свою очередь, зависит от множества факторов, среди которых уровень образования, культуры, образования или испорченности собеседника, наше отношение к тому, кто говорит, о чем, как, зачем и почему именно так.

     Несомненное влияние оказывают особенности ситуации, нашего настроения, количество и качество аудитории, форма обуви и острота каблука, вонзившегося Вам в ногу. Классический пример — тема дружеских отношений с родительницей расшалившегося подростка может принимать в устах интеллигентного человека форму «Я Вам в отцы гожусь», человек более простой выразится конкретнее «Я близко знал твою мать». Люди, еще не определившиеся со своим социальным статусом или половой ориентацией используют более изощренные фразы «Японский городовой», «Екорный бабай», «Ехан Палыч» или «Ешкин кот», менее изысканные ограничиваются сакраментальным «Ебтыть», что, имея приблизительно одинаковый смысл, разительно отличается по форме и нашему восприятию ее. Однако все варианты носят ярко выраженный личностный и образный характер, раскрывающий подлинное величие и могущество нашего родного средства вербальной коммуникации, в отличие от ставшего притчей во языцех зарубежного «Fuck you», «Shit», «Kiss my ass». Несомненно, что импортный эрзац носит примитивный анально-фекальный характер и вчистую проигрывает отечественному продукту.

      Многие особо крепкие изречения пришли к нам из тьмы веков от наших далеких и неиспорченных цивилизацией пращуров, своеобразно выражая простые и вполне легитимные понятия, как бить (ударять) или хвоя (игла). Кладезь народной премудрости передается от поколения к поколению из уст в уста. Близость к народу стимулирует интенсивное создание новых устойчивых речевых форм. Студенту-филологу всегда рекомендуют искать настоящие перлы в самой глубинке, поближе к еще живым носителям незамутненного глобализацией и англицизмами родного языка. С настоящими залежами русской словесности не по прописям Вас с удовольствием познакомит почти любая пятиклассница, если вы сочтете нужным отказать ей в покупке слабоалкогольного коктейля. Впрочем, будьте осторожней. Если предложить напитки покрепче, фонтан может и иссякнуть, а лингвистические изыскания прерваться на самом интересном месте.

    Сохраняемые издревле сокровенные обороты речи попали под запрет только в тяжкие годы владычества на русском престоле императоров с ярко выраженным германским происхождением и воспитанием, не понимавшим величия и могущества доставшегося им во властвование народа и его языка. Однако многие светочи отечественной поэзии и прозы еще тогда оставили свой ядреный след в неизданных при жизни сочинениях, обогативших литературную сокровищницу заветными образцами истинно народного искусства. Художественная жизнь не ограничивалась тогда в творческом пространстве заборов, подъездов и лифтов, а продолжала существование в передаваемых из рук в руки на светских приемах и салонах рукописных свитках, подобно самиздату в советское время.

Некоторые благополучно дошли до наших дней и теперь официально переиздаются и занимают достойное место в общественных и личных библиотеках.

      Кажется, что удаляясь от этих живительных источников, живой народный язык должен утратить природную непосредственность и чистоту под мутными стоками техницизмов и канцеляризмов. Но нет, и здесь все чаще слышишь с детства знакомые выражения не только от еще недостаточно цивилизованных сотрудников ДПС, ГИБДД и других официальных органов, но и в кругах, которые принято называть интеллигентскими и высокообразованными. Разве сдвинется с полпинка без крепкой моральной поддержки продукция волжских автопредприятий, можно ли иначе договориться с нашим ненавязчивым сервисом или жилкоммунхозом, как найти консенсус при обсуждении нового национального проекта, напишешь ли без этого новую добрую и вечную книгу для молодежи, что бы ее сразу заметили, поняли и оценили? В то же время непереводимая игра слов на местных диалектах зачастую не спасает многих гостей столицы от выяснения паспортно-этнической принадлежности даже при наличии волшебных зеленых купюр.

      Кстати, в последнее время соотношение купюр в концертах, телешоу и карманах продюсеров находится в обратно-пропорциональной зависимости. Отвечая запросам времени и почтенной публики, ранее табуированная лирика и проза все увереннее прокладывает себе дорогу на эстрадные подмостки, радио и даже прорывается на голубые экраны. Мне и самому зачастую затруднительно выбирать выражения, обходясь без столь выразительных образов, упоминая наших концертирующих дебютантов и телевизионных старожилов. Многие популярные артисты уже давно морально готовы в ответ на свою художественную самодеятельность услышать из зала, обращенные к ним теплые пожелания и столь любимые потомственными интеллигентами словосочетания. Включая в свои сочинения подобные фигуры речи, они зажигают у молодого поколения любовь к освоению недостаточно изученных пластов родного языка.

      Но лишь наши скромные культурные достижения вызывали у меня в прошлом году положительно окрашенные эмоциональные характеристики. При этом я не переставал удивляться, какими же нервами или зарплатой нужно обладать наши телекомментаторам, что бы воздерживаться от идиоматических выражений при рассказе о новостях социальной, экономической, спортивной или политической жизни? Задолго до начала кризиса мне в голову закралось подозрение, что в качестве звукового сопровождения мы получаем всего лишь выхолощенный синхронный перевод. Да и как иначе выразить обуревающие чувства от несовпадения саунда и изображения, когда глаза видят одно, а уши слышат совсем иное. Точнее всего отражают состояние психики дезориентированных сограждан, подобных мне, спонтанные междометия и экспрессивные глаголы. И вот теперь наши скорые мыслью депутаты намерены покуситься на самое сокровенное, что еще осталось у нашего народа?

      Ненормативная лексика как нельзя лучше характеризует состояние нашей страны, ее успехи в реформах армии, здравоохранения, образования, социального обеспечения, борьбе с коррупцией и казнокрадством, судебной системе, высоких технологиях, развитии транспорта и связи, правах человека, а так же в демографической, молодежной и экологической политике. Она имеет право на существование, как то зеркало, на которое нечего пенять, коли рожа крива. Впрочем, чему удивляться, если в поисках консенсуса мы подверглись коитусу в грубо извращенной форме? Эвфемизм «В корень ушло» приходит на ум при виде столпа нашей государственности, стержня безопасности, гаранта конституции, верховного главнокомандующего, опоры и оплота всех наших чаяний. Да и как может быть иначе, если все наше общество, не слезая, уже много лет традиционно вертится вокруг фаллического символа своего очередного шаха? Или все таки пора сначала что-то поменять в консерватории?