Россию пытаются разрушить те же силы, которые уничтожили СССР

В конце декабря среди предновогодней суеты есть две даты, которые важны для меня и многих близких мне людей. 26 декабря - последний день существования нашей Родины - СССР, и 30-е число — день ее рождения. Причем последняя дата в этом году – юбилейная.

Вопреки событиям 1991 года, я так и не смог разделить страну в своем сознании. И Латвию, и Россию, и другие республики СССР я по-прежнему считаю своей Родиной. Эти даты заставили меня задуматься над современными политическими процессами в России.

Двадцать лет спустя...

В конце прошлого года меня пригласили в Москву - продолжить обучение в аспирантуре факультета психологии МГУ. В это время в России проходили выборы в Госдуму, а улицы города заполнили толпы митингующих. Не успел я толком познакомиться с сокурсниками и преподавателями, как меня, даже не спрашивая, кто и откуда, начали настойчиво приглашать протестовать. Мол, «в стране коррупция, у власти воры, а честный народ только на улицах». Предложения протестовать неизвестно против чего я, разумеется, отклонил, но сами собой возникли вопросы: «чего они хотят?», «кого они реально представляют?» и «кто эти люди?».

Начнем с ответа на первый вопрос.

Допустим, большинство тех, кто сегодня ходит на «марши миллионов», делают это вполне искренне, не желая расчленения России, которое обернется трагедией для русского народа. Но ведь и в 1991-ом далеко не все выступавшие против системы хотели развала СССР.

Тогда в сознание активно внедрялись два штампа: «совок» и «совдепия». К ним привязывался весь реальный негатив: пресмыкательство перед партократами, искусственно созданный дефицит, доведенное до автоматизма принуждение к соблюдению идеологических ритуалов и т.п. Понятно, вызывало раздражение, когда люди, не обремененные духовностью и умом, но занимающие место в номенклатуре, учили всех жизни. Но в 1991 году «совок» как раз и был сохранен: из партийных кабинетов он перебрался в офисы коммерческих компаний. Убито было ядро, содержащее в себе ценности и смыслы жизни многих поколений.

Несомненно, «наш общий дом» нуждался в капитальном ремонте. Но вместо этого ночью, пока все мирно спали, под видом строителей приехала бригада гастарбайтеров с перфораторами и разнесла фундамент здания. Утром мы проснулись уже на его обломках.

Сегодня так называемые демократы и либералы проклинают ОМОН и автозаки, а объединяющей идеей лидеры Болотной и Сахарова недавно провозглашали «честные выборы». Но в 1993 году те же их вожди, не задумываясь, расстреливали из танков людей, защищавших вполне честно выбранный парламент, законное решение которого пошло вразрез с «демократическим мейнстримом».

Бросаются в глаза и знакомые созвучия: вместо «совка» появилась «рашка», вместо «совдепии» – «эрэфия». Случайное совпадение? Уверен, нет. Дух и технологии белоленточного протеста являются калькой с духа и технологий протеста 1991-го.

А ядром протестного движения являются те, кто двадцать лет назад рушил мою страну, и их идейные последователи. Проект, начатый в 1991 году, еще не завершен.

Отвечая на второй вопрос, о репрезентативности протестов, я вспоминаю наши латвийские протесты 2003–2004 года против насильственного перевода русских школ на латышский язык. За всю историю новой Латвии это было самое массовое и долгосрочное протестное движение. И я провел скромное сравнение. Самые крупные митинги оппозиции в Москве собрали максимум 120 тысяч человек. Самый крупный митинг против ликвидации русских школ в Риге 1 мая 2004 года собрал более 50 тысяч.

Население Москвы – 12 миллионов. Население Риги на тот момент было не более 750 тысяч. Получается, на московские митинги белоленточников вышел каждый сотый москвич, а на рижский школьный протест – каждый пятнадцатый рижанин! И это было в день, когда Латвия вступала в ЕС и в городе проходило множество развлекательных мероприятий. То есть пропорциональная численность рижского протеста была как минимум в 7 раз выше московских белоленточников! А если мы учтем, что около половины населения Риги – латыши, которые, за редким исключением, не поддерживали русских школьников, то эта цифра увеличится еще вдвое. Информацией об этих протестах тогда пестрели российские СМИ.

И где были «борцы за демократию и справедливость»? Получается, что права «взбесившихся пусек» для них – права человека, а миллионы соотечественников, оставшихся на постсоветском пространстве, это так... издержки демократии.

Сторонникам «демократии и либерализма», собственно, никогда и не важна была реальная численность протестующих. Решающим фактором их «народного протеста» была громкость. Ельцинское выступление на танке против ГКЧП в августе 1991-го звучало повсюду, а мнение 112 миллионов человек, всего за полгода до этого выразивших на всесоюзном референдуме желание сохранить страну, было тихо проигнорировано.

Надо отдавать себе отчет в том, что западный капитал, стоящий за либеральным протестом, не интересует честность выборов и наличие демократии в России. «Честным» и «демократическим» будет считаться лишь то, что соответствует их интересам. Вспомните: когда полным ходом разворовывались все ценности, накопленные нашим народом за десятки лет, когда люди по полгода не получали заработанные гроши, когда шли войны и уже сама Россия стояла на грани развала... тогда Запад аплодировал, говоря об «активном развитии демократических процессов». Зато, когда в 2000-х Владимир Путин остановил падение страны в пропасть, возникли вполне ожидаемые укоры в «дефиците демократии». И пока мы будем пытаться соответствовать их «стандартам демократии», будет, как в известной сказке про дедушку, внука и осла, которые, определяя, кто на ком должен ехать, все время равнялись на мнение окружающих. Завершалось это всегда одним и тем же: «Снова смеется народ у ворот...».

И как тут не вспомнить слова Слободана Милошевича: «Русские! Я сейчас обращаюсь ко всем русским; жителей Украины и Беларуси на Балканах тоже считают русскими. Посмотрите на нас и запомните – с вами сделают то же самое, когда вы разобщитесь и дадите слабину. Запад – цепная бешеная собака, она вцепится вам в горло. Братья, помните о судьбе Югославии! Не дайте поступить с вами так же!».

Один раз мы уже позволили себя разобщить. Второй – может стать для нас последним.

Сегодня империи нет. Но живы носители ее духа. А значит, те, кто ее рушил, будут вздрагивать, просыпаясь по ночам в холодном поту, и всегда ощущать наше дыхание у себя за спиной.

Виктор Елкин,