Косноязычие на госуровне

Журналист Арина Холина — о том, почему чиновникам с трудом дается правильная речь

Вице-премьер Аркадий Дворкович докладывал об электросетевом комплексе и договорился до «недоотпуска». То ли у него самого давно не было отпуска, то ли они там, правда, уже думают на таком наречии, но устная речь русских государственных мужей — это давно их собственный эсперанто, будто насильственно уродливый. На этом Дворковича поймал Дмитрий Медведев: «...Ну, давайте поменяем терминологию. Стыдно это вслух произносить».

На самом деле испортился не только парламентский язык. То, что можно назвать «высоким русским», уже давно стал легендой.

Всё началось, конечно, с советских времен, когда все эти члены партии и правительства образовали ужасный новояз — неграмотную речь с произвольно расставленными ударениями и такими оборотами, что лингвисты рыдали и падали в обморок.

Они установили новые нормы со всеми этими «дОговорами» и прочими невинно загубленными словами.

В СССР люди привыкли к очень странному языку, который был так же бесчеловечен, как и режим. Вот такие термины, как «койко-место», «человеко-час», «трудодень» и пр., — это всё, разумеется, занимательно с исторической точки зрения, но от этих слов разит коммуналками и общежитиями, где, правда, были не кровати, а койко-места. И где человек приравнивался к часу, потому что гуманитарные ценности были разрушены. Что убить час, что человека — это представлялось нормальным в стране гулагов.

Отсюда и такой сухой, бездушный лексикон, который стал для многих привычным. Наш слух уже получил такое количество оскорблений, что смирился с этим положением.

Но параллельно этому миру, в котором спотыкались и заплетались слоги, еще существовали высокие идеалы — речь советских дикторов радио и телевидения была нарядной, выверенной, выразительной.

Сейчас даже речь ведущих серьезных теле- и радиопрограмм не отличается высокими стандартами. То же любимое всеми «Эхо Москвы» морально тяжело слушать уже потому, что почти всем ведущим срочно надо к логопеду.

А народное телевидение — это совсем кошмар. Твой слух унижает речь шпаны из Балашихи, которая собралась возле магазина бухнуть пива и хорошо уже выпила, и на пронзительных нотах обменивается уместными любезностями: «Колян, ну ты че бл ваще совсем нах».

Телевизор очень ярко выражает непрофессиональную речь. Вот, например, Ксения Собчак, которая для обычного человека говорит вполне прилично, в телевизоре слышится не очень хорошо.

Потому что в ее произношении заметны те интонации, которые уместны для дружеской встречи, даже для какой-нибудь конференции, но уже отдают просторечьем с экрана.

Собственно, в этом можно упрекнуть большинство людей, которые говорят с нами по ящику.

Конечно, есть определенный жанры, и есть жаргон, и есть молодежные программы и деревенские, но если у нас нет возможности услышать «высокий русский», то он просто перестанет существовать.

И мы останемся со всеми этими «сёдня» (сегодня) и «здрасте».

Еще в моем детстве был этот чудесный московский диалект, когда говорили не «семь», а «сем», не «булочная», а «булошная», но он исчез вместе со старожилами, растворившись в лавине малограмотного нахрапистого провинциального шума.

Современные чиновники по сравнению с советскими немного подсобрались. Они лучше выглядят, занимаются спортом, у них прекрасные костюмы, они иногда даже красноречивы, но всё же их речь пока еще расхлябанная и с огромным количеством допущений.

Люди отвыкли от красоты слов, умело и элегантно собранных в предложения. Отвыкли от строгого изящества, от уместного озорства, от выверенного драматизма.

Всё меньше остается людей, которым привили культуру устной речи, которые умеют сделать свой рассказ увлекательным, ясным, четким. И которые стыдятся таких казусов, как «позвОнит».

В моем детстве ребенка с малых лет вооружали словарем ударений, этимологическим и словарем Даля — и это всё задавало определенные стандарты.

Мы видели взрослых, которые не просто рассказывали о своих впечатлениях, а писали небольшие заметки, рассказы, чтобы сделать свою историю интригующей. Это казалось чем-то обычным. По-другому и не могло быть.

А потом ты слышишь про этот «недоотпуск» — и твой мир рушится.

Не совсем ясно, почему чиновникам с таким трудом дается правильная речь. Хороший вопрос для психиатра.

Возможно, речь — это проявление настоящей внутренней культуры, представления о которой обесценились. Вроде того, как можно сидеть в ресторане, куда не пускают без галстука, — и рыгать за столом.

Русские чиновники уже давно решили, что имеют право подавать дурной пример — в том числе и задавать тон безграмотной речи. Вполне возможно, что их речь так же примитивна, как и мораль.

Не то чтобы в этом случае имеет смысл надеяться, что бытие определит сознание, но, может, какие-то упражнения разовьют в них музыкальный слух. Ведь жить в стране глухих с каждым днем становится всё более утомительно.