Столкновение ПЛАРК К-108 675 пр. с пла США "Тотог".

<<Командир пла "Тотог"коммандер Балдерстон готовил свою лодку «Тотог» (тотог—  «Тотог» (тотог— один из подвидов морского окуня) к дальним и опасным походам. Атомоход, герб которого венчал девиз "Бесшумная бдительность", унаследовал свое название от ДЭПЛ, во время Второй мировой войны поставившей в американском флоте рекорд по числу побед. Ее экипаж отправил на дно 26 японских судов и кораблей, в том числе две ПЛ. Летом 1969 г. «Тотог» в первый раз подошла к Камчатке. Там тогда одна из русских лодок 675 пр.проводила учебные стрельбы. Корабль Балдерстона буквально "приклеился" к ней.  Через перископ ему удалось заснять не только саму русскую лодку, но и старт ракет с нее. Акустики «Тотог» записали шумы ПЛАРК 675 пр. в разных режимах надводного и подводного хода. Экипаж отметил это событие тем, что неофициально переименовал лодку в "Ужасную Тотог", или сокращенно — "Ужасную Т". В июне 1970 года "Ужасная Т" отправилась через океан к Камчатке с аналогичной миссией. >>Рассказывает командир К-108 капитан 1 ранга Борис Суренович Багдасарян:-<<Но тот выход с базы на Камчатке в полигон БП в Авачинском заливе К-108, которую моряки, дабы лишний раз не упоминать всуе секретный тактический номер, между собой называли "Черной Лялей" — по цвету корпуса и в честь популярной в те годы у тихоокеанцев песенки, не сопровождался никакими дурными предзнаменованиями. Он был плановым, рутинным, рассчитанным всего на трое суток. Через несколько дней Багдасарян собирался отправиться в Ленинград в качестве слушателя ВМА. Понятно: настроение у офицера приподнятое. Ничто не предвещало беды. Экипаж сплаванный. Каждый понимал другого с полуслова. Погода отличная. Покинули базу 23 июня 1970 г. и сразу же приступили к отработке элементарных учебных задач: погружения, всплытия, маневрирования, выход в торпедные атаки и т.д. — Около двух часов следующего дня. когда проверяющие, отдававшие приказы из берегового штаба, кажется, оставили нас в покое, я утвердил план дальнейшего маневрирования. — рассказывал Багдасарян. — Дело в том, что, находясь в подводном положении, лодка обязана "вертеться": через определенные промежутки времени совершать повороты, чтобы дать возможность акустикам прослушать водное пространство с кормовых курсовых углов, поскольку шум собственных механизмов и винтов не дает возможности слышать с кормовых секторов. Лодка совершает повороты в пределах 40", чтобы прослушать водное пространство справа, потом слева, однако генеральный курс остается неизменным. Но тогда я принял решение просто дать отдохнуть экипажу в отведенном нам районе полигона БП, поэтому схема маневрирования была предельно простой: с периодическим отворотом на 90". Другими словами, лодка, как спортсмен на стадионе, бегала по кругу на глубине 40 м.

Шли пятиузловым ходом. В 5.40 подвсплыли на перископную глубину. Горизонт — чист. Выдвинули радиоантенну: настало время сеанса связи с берегом. Никто ничего нам не передал. Снова нырнули на сорокаметровую глубину и начали делать поворот на 90". И тут в 5.48 акустик доложил, что слышит шумы. Он классифицировал цель как имитатор ПЛ. Пеленг цели быстро смешался на нос. Через 4 минуты объект перестал прослушиваться. Цель и наша лодка попали в зону акустической тени. А в 5.54 раздался удар... Когда Борис Суренович довел свой рассказ до момента столкновения, то потянулся за сигаретой, закурил и продолжил: — Удар пришелся нам в корму в районе главного стабилизатора. Лодка тут же клюнула носом и начала проваливаться на глубину. А под килем у нас — две тысячи метров. Объявил аварийную тревогу. Приказал продуть носовую группу главного балласта— никакого впечатления. Принялись продувать весь балласт, и снова без пользы. Лодка продолжала погружаться. Дал команду: "Осмотреться в отсеках!". В ответ — тишина. Ребята, очевидно, были в шоке. Признаюсь, и у меня появились сильные сомнения относительно вероятности благополучного всплытия. Пришлось сказать по связи несколько крепких слов. Последовали доклады: "Отсеки осмотрены, замечаний нет". А акустик сообщил: "Слышу шум стравливаемого воздуха". К тому времени я, конечно, догадался, что столкнулся с другой лодкой. И шум стравливаемого воздуха свидетельствовал о том, что наша "подруга" либо всплывала, либо тонула так же, как и мы. Багдасарян закурил вторую сигарету и после паузы продолжил рассказ: — Дифферент на нос увеличивался: сначала 20", а потом около 30". Командир БЧ-5 капитан 2 ранга Володя Дыбский пробирался из 2-го отсека в центральный пост ползком, подтягиваясь на руках, так как из-за шока его ноги отказались слушаться. Слава Богу, что электролит из аккумуляторов не пролился, удалось избежать пожара и отравлений. Я хотел уже дать команду "реверс", то есть "задний ход", а сам думаю: "Это будет моя последняя команда". При таком большом дифференте при переходе на другой режим просто могли не включиться муфты, обеспечивающие задний ход. и маневр не удался бы. И тогда точно — конец. И вдруг на отметке примерно в 70 м стрелка глубиномера задрожала, остановилась и начала двигаться в обратную сторону. С глубины приблизительно в 25 м мы вылетели на поверхность как пробка из бутылки. Это кораблик-то водоизмещением в пять с половиной тысяч тонн! — Сколько времени продолжалось падение в бездну? — От четырех до пяти минут. Но тогда они показались вечностью. Словом, всплыли. Отдраили люк. Солнышко светит. Океан — что пруд: полный штиль, блестит, будто зеркало. Кругом никого и ничего. Мелькнула страшная мысль: "Потопил я брата-подводника". Кто бы он ни был свой или чужой, а осознавать это тяжко. Сообщили о происшествии по радио на берег. Тут акустики доложили о шуме винтов подводной цели, которая уходила с 12-узловой скоростью на юго-восток. Значит, остались живы. И нам настала пора двигаться. Приказал: "Оба малым вперед". Не тут-то было. Заклинило линию правого вала. Так на одном левом винте и добрались до базы. >>