№ 356 Четырнадцатилетний мститель

Четырнадцатилетний  мститель

1950 год, Москва

Воспроизвожу  все  события  по дневниковым записям. В 14 лет я влюбился. Моей возлюбленной была соседка по дому тётя Оля Хлебникова, ей было 34 года, она была замужем за боевым лётчиком, Героем Советского Союза. И слово «возлюбленная» я взял из дневника. Много читая,  я уже знал, что литературные герои   так  называли  своих  подруг. Тогда я нисколько не сомневался,  что сумею завоевать любовь тёти Оли,  поэтому  вправе был считать её своей возлюбленной.  Я часто сидел над своим дневником и завороженно смотрел на написанное только что слово «возлюбленная».

У меня не было никаких сомнений, что тётя Оля полюбит меня так, как люблю её и я. И её муж нам не помеха! Более того, он был пьяница и часто его привозили на серой «Победе»  около полуночи.  Он  орал на весь двор, приглашая всех выпить с ним за его командира Василия Сталина. Никто не откликался. Он медленно поднимался на второй этаж и начинал гонять жену. Вот тогда я и поклялся,  что никогда не стану пьяницей.  В этом было моё огромное и решающее преимущество перед капитаном. Я даже записал в дневнике, что мною сделан первый шаг на пути к завоеванию любви тёти Оли  -  я не пьяница.

Утром тётя Оля шла в магазин. Я уже готовился к её появлению  -  вынес  во двор пудовую гирю. Едва она появлялась, я легко выбрасывал вверх правую руку с гирей. Она весело здоровалась со мною и уходила на улицу. Главное достигнуто! Я сделал ещё один шаг на пути к её завоеванию! Она видела мощного атлета, кожа которого от натуги натягивалась и видны были все рёбра  дворового чемпиона!

Но надо было придумать что-то ещё для окончательного завоевания  её любви. Когда мы убегали от милиционера или рассерженного от наших проказ гражданина, все перемахивали через забор соседнего дома. И только я один ради лихачества спрыгивал с крыши дома. Вот это да! Пусть и тётя Оля увидит моё мужество. Перед уходом в школу я залез на крышу дома и стал ждать. Что-то она припозднилась. Был холодный октябрьский день. Я продрог. Сейчас думаю, что я выглядел ощипанным дрожащим от холода цыплёнком. Но тогда я воображал себя  грозно-смелым пиратом на борту  качающегося судна. Вот и она! Но  - терпение! Она может не увидеть. Вот  тётя Оля поравнялась с окном квартиры Низамовых  -   пора! И я прыгаю на её глазах! Она охает, подбегает ко мне, что-то спрашивает, держа меня за руку. Её прикосновение ко мне вызывает во мне нечто подобное неслыханному блаженству!  Моя возлюбленная впервые касается меня.

    Я уже знаю из книг и кинофильмов, что герои  всё делает с холодной неторопливостью  И я отвечаю «Пустяки!»Тётя Оля целует меня в лоб!\   Я  отвечаю ей: «Сударыня!  Уверяю Вас  всё это пустяки!» В дневнике исписываю несколько страниц, я уже почти завоевал её! Я добился её поцелуя! В дневнике я поставил около сотни восклицательных знаков!

    Итак, поцелуй завоёван. Каким же должен быть следующий шаг? Этот шаг должен быть решающим, после которого я  предложу ей бежать . Я уже знаю, куда мы убежим. Отец рассказывал о своей службе в Туркменистане. Там он ел жареных скорпионов,  фаланг и  тарантулов.  Говорил, что очень вкусно.. И там очень жарко! А я уже знал, что тётя Оля не любит московских холодов!

    В субботу тогда мы учились, но сегодня я не смогу пойти в школу.  По субботам тётя Оля вешает выстиранное бельё на верёвку,  висящую прямо перед нашим окном.  Я с замиранием сердца жду появления тёти Оли.  Отец  и мама на работе, брат в школе, дедушка куда-то ушёл.  Мне никто не мешает, потому что сегодня будет  такое, о чём признаваться стыдно.  Вышла тётя Оля с тазом, наполненным свежевыстиранным бельём. Она берёт рубашку, становится на цыпочки и вешает . Когда она поднимается на цыпочки, её халат поднимется, обнажая  голые ноги  моей  возлюбленной. Вот сейчас она подойдёт к свободной части верёвки у стены. Тут верёвка висит уже выше, тёте Оле придётся вытягиваться, тогда халат поднимется ещё  выше. Но мне плохо видно,  я залезаю на гардероб,  подвигаюсь к самому краю. Надо бы ещё подвинуться. Успеваю увидеть её обнажённые ноги почти до середины бёдер...Не удерживаюсь и падаю с гардероба.  Вскакиваю, вытягиваясь у окна, но тётя Оля уже ушла...

    Однажды услыхал , как тётя Оля в разговоре с соседкой заявила, что  очень любит мороженое. Вот что мне нужно!  Я подарю своей возлюбленной целую коробку мороженого! А где деньги? Долго думал и решился!  У деда была огромная библиотека.  Сопру у него что-то старинное, сдам в букинистический магазин, получу кучу денег и куплю возлюбленной  морожение!  Пусть лопает! Нет, слово не хорошее. Кушает? Это слово никогда я не произносил. Пусть ест? Но едят щи или котлеты. А что могла делать с мороженым моя прекрасная возлюбленная.?  Я долго рылся в книгах деда. И мне очень повезло. У деда было два экземпляра « Фауста» с прекрасными гравюрами  на  немецком языке  с  готическим шрифтом. .

Зачем ему две одинаковые книги?

     В школу я не пошёл, поехал на 23 трамвае к Политехническому музею, там был букинистический магазин. Я долго ошивался внутри магазина, узнал кое-что ,  подошёл к старому дяденьке в синем халате  и выложил свою книгу. Он попросил паспорт. Паспорта у меня ещё не было. Книгу не принял.

     Я  отошёл от прилавка. Меня за руку взял мужик в очень богатой одежде. Он попросил показать книгу. Я показал. Он вытащил пять рублей и сказал, что нигде больше мне никто не даст. Я был страшно огорчён, взял деньги и уехал домой.  Я знал, что мужик меня страшно надул! За пять рублей в те времена можно было купить две пачки папирос «Беломор» (по 2 рубля 20 копеек    за  пачку)  или два простых мороженых на палочке по 2 рубля  20  копеек . Ничего себе подарок для возлюбленной – два хилых мороженых!

    Я признался деду, что  стащил  у него книгу. Дед сказал, что я настоящий мужчина, не трус и обещал мне дать денег.

    В нашем доме жил квартирный вор Чепрак. Парень был просто замечательный! Весёлый, беззлобный, щедрый.  А как он играл на гитаре!  Родители боялись, что мы попадём под влияние этого вора, но слишком уж было велико обаяние этого таганского домушника! Он часто выручал нас, набивая морды обидчикам.

    И я рассказал Чепраку про книгу. Он загорелся :»Надо наколоть этого барыгу!  И я знаю, как это сделать!»  Мы поехали в букинистический магазин. Того мужчину мы не  увидели. Нам повезло на следующий день. Я показал  Чепраку  этого хмыря. Чепрак сказал, что он его сфотографировал, накалывать таких паскудников  -  для него отличный кайф!»

    Около магазинов старой книги всегда промышляют такие жучки. Они перехватывают  тех, кто пришёл сдавать  книги,Это их промысел. А потом они перепродают книги специалистам по высокой цене.

   Мы  сидели на сквере и курили. Следили за Хмырём (так его назвал Чепрак?. И только счаса через два илит три Хмырь направился к трамвайной остановке.  Мы следили за ним. Выследили. Он жил  в  деревянном доме в  Сокольниках. Несколько дней мы с Чепраком следили за домом Хмыря. Чепрак смеялся :»Придётся мне сделать из тебя  делового  человека!»,  Хмырь жил один. Часов 10-11 он ежедневно выезжал из дома. Возвращался часа в четыре. И – всё!

     Я уже знал,  как отомщу Хмырю! Дело в том, что я узнал, что в магазине не принимают книги с библиотечным штампом! Нет сомнений,  что у Хмыря дома хорошие книги!

   Рассказал Чепраку, что надо  достать библиотечный штамп. «раз плюнуть!» - заявил Чепрак. Около  полуночи мы подошли к библиотеке на Большой Коммунистической ( сейчас улица Александра Солженицына). Чепрак быстро открыл дверь. Сигнализаций тогда не было. Мы быстро нашли штамп  и  штемпельную  подушку, они были в ящике письменного стола и ушли.

   На другой день подъехали к дому Хмыря. Следили за его домом, курили и смеялись. Вот Хмырь вышел из дома. Чепрак сказал, что надо выждать, нередко воры горят, когда сразу вламываются, а хозяин вернулся за чем-то. Ждали минут двадцать. Тут Чепраку пришлось с замком  повозиться подольше. Вошли в богато  устроенную квартиру.  Я попросил Чепрака ничегот не брать здесь. Он рассмеялся :»Фраер ты, чтобы из такого дома паскудника ничего не брать?! Да меня же все деловые люди на смех поднимут!» Я в отчаянии сел в кресло. На мои уговоры он плевать хотел. И тогда я решился.  Чепрак был страстным голубятником. Как и я. И  я обещал ему отдать пару белых немецких почтовых, если он ничего у Хмыря не возьмёт. Такая редкая  порода  очень дорогая.  Чепрак здумался и сказал :»Ладно. Но запомни, что ты дурак!»

   Чепрак сидел в кресле и с улыбкой наблюдал за мною. А я снимал книги с полок и ставил штамп на титульном листе! Пусть теперь Хмырь попробует сдать эти книги в букинистический магазин! Их никто не примет. Придётся Хмырю от отчаяния повеситься.  Своей книги «Фауст» я у Хмыря не нашёл.

   Мы ушли часа через три. Чепрак запер дверь, Около станции метро «Сокольники» он угостил меня пирожками с  ливером. Не пробовали? Отличные пирожки.  Я хотел вернуть штамп в библиотек  ночью, но Чепрак рассмеялся :"Сейчас и вернём!"  Он велел мне подождать около библиотеки, а сам пошёл Вернулся через три минуты ;"Всё в порядке!"  ОН сказал, что вошёл в библиотеку,  там очередь. Тогда не было свободного доступа к книгам. Воспользовался моментом и положил штамп и подушку на край библиотечного стола.  Недаром же в войну из таких воров нередко получались хорошие разведчики.  

   На другой день я хотел отдать  немецких почтовых   голубей  Чепраку. Он  не  взял..

Я опубликовал рассказ в сети и началось его обсуждение.  И тут я вспомнил, что забыл включить в рассказ эпизод с развешиванием белья Ольгой  Хлебниковой.  Я включил этот эпизод  и  выделил его , чтобы те, кто прочитал первую редакцию, увидели это дополнение. Только в этом смысл выделения.