Максим Кантор на смерть Уго Чавеса

Чавес был безусловно храбрым человеком, в этом трудно усомниться. Он любил свой народ, и переживал за независимость своего народа; это сегодня редкость. Он умел сохранить достоинство, будучи главой очень маленького государства, - перед лицом глобальной недружелюбной политики. В его государстве не было концентрационных лагерей и пыток, тюрьмы Гунтанамо, резерваций, заискивания перед корпорациями. Он не бомбил другие страны.

Мне приходилось встречать людей, для которых само существование Чавеса - индейца, умеющего говорить не кланяясь с государством, которое однажды истребило индейцев, - было значимым. Он доказал, что можно быть смелым.

Чавес на короткий момент оживил риторику шестидесятых годов, показал, что свобода - это не только рекламный слоган, который говорят по телевизору перед точечной бомбардировкой.

Чавеса называли тираном - хотя никто из тех, кто называл его тираном, от Чавеса не пострадал

В реакциях на смерть - много реплик обеспеченных граждан, они радуются так бурно, словно победили мировое зло. Любопытно то, что этим гражданам Чавес зла не делал, а называют они покойного монстром, сатрапом и чудовищем - из инстинктивного чувства угодничества перед своими работодателями и той идеологии, которая их кормит.

Чудовищем Чавес не был, он был просто храбрым человеком. Проиграл он не Америке, а просто болезни. Сражался он храбро. Снимите шляпу.

Понятно, что определенное общественное положение заставляет злорадствовать по поводу его смерти.

Вполне понятно, что работодателям надо показать преданность и показательно вылизать ж..у.

Но так далеко высовывать язык никто не заставляет.