Благодарю Вас, Минхерц Петербург!

Сколько я себя помню, мы с мамой всё время ждали. Никто специально ничего не говорил – вот, мол, сегодня ждем, и завтра ждем… Просто всё было пронизано этим ожиданием. Отец. Фотография на стене, его любимые блюда, которые готовились  на кухне перед его приходом с моря, мамины слова «вот это мы покажем папе…» Мама всегда умела себя занять. Работала, занималась со мной  чтением и домашним рукоделием, рисовала, учила меня готовить. А перед папиным приходом всё в доме срывалось с места и мчалось вскачь – скоро папа придет! Это был праздник. Он приходил и приносил с собой Ветер Странствий (так мне, ребенку, казалось) – пепельница из скорлупы кокосового ореха, причудливые раковины, золотистый арабский платок, коробка душистых сигар…  И счастливые мамины глаза, и папины руки, подбрасывающие меня, маленькую, хохочущую к потолку.

Когда он умер в 59 лет от инфаркта, мы как-то с мамой решили: он просто ушел в море, очень-очень надолго. Святому Николаю понадобился, видимо, хороший трюмный.

Моя женская судьба сложилась не так счастливо, как хотелось бы. Я выходила замуж за совершенно сухопутных ребят. Мама говорила: «Слава Богу – не моряк!» А я чувствовала себя невостребованной. Умею всё, что должна уметь хорошая жена. Работа-дом. Всё в жизни в порядке, а душа всё просит чего-то…  Наверное, моя тоска по чему-то несбывшемуся постепенно отравляла отношения, и я уходила. Когда мирно, когда – не совсем. В то лето я никак не могла ничего решить. Заканчивался очередной, не очень счастливый роман, но всё чаще приходила мысль о том, что хватит жить перекати-полем, пора пустить корни. Я поняла, что хочу бросить всё как есть, и уехать, хотя бы на время, чтобы подумать о своей жизни. Куда ехать – было ясно, конечно в Петербург!  Я люблю этот город, наверное, с тех пор, как моя мама приезжала к папе, молоденькому курсанту. Они были молоды, счастливы, влюблены, а я уже росла внутри мамы. Видимо, поэтому, когда она привезла меня  в Питер снова, уже школьницей, я почувствовала своё родство с ним.

Я купила путевку, и моё путешествие началось.

Первые три дня я планировала вместе с группой посмотреть достопримечательности, а потом остановиться у друзей и походить по городу самостоятельно. Когда мы проезжали по Университетской набережной, экскурсовод обратила наше внимание на бронзовых грифонов. «Говорят, они исполняют одно желание», - заговорщически сказала она. Все отнеслись к этой информации по-разному. Кто-то посмеялся, а кто-то спросил, что надо сделать. «Просто положить руку на голову крайнему слева», - сказала экскурсовод. Я тогда пропустила это мимо ушей.

Но вот «официальная часть» моей поездки закончена, и я предоставлена сама себе. С каким же удовольствием я гуляла по городу! И взбиралась на Исаакий, и ездила на речном трамвайчике по каналам и Неве, и просто ходила, впитывая питерский воздух. Однажды вечером, устав, я спустилась к самой воде и присела на каменную скамейку. На душе был мир и покой, какого я уже давно  не ощущала. Прямо передо мной, на другом берегу Невы – купол Исаакиевского собора, рядом, на ступеньках маленькая самодеятельная выставка молодых художников, продают сувениры, за спиной смеются гости из чьего-то свадебного кортежа, а рядом, слева – прижав бронзовые уши, сидит тот самый грифон! Голова его отполирована многочисленными прикосновениями. «Сделай для меня, пожалуйста, что сможешь, очень хочется быть счастливой», - подумала я, и ласково почесала его за ушами. Через два дня я уехала. Это было в августе.

А в марте… Его звали так же, как моего отца. Почти сразу мы поняли, что нас тянет друг к другу. «Только у меня неудобная для семьи профессия», - предупредил он, - «я дальнобойщик и редко бываю дома, тебе трудно будет меня ждать». Я почувствовала, что неудержимо улыбаюсь: «Ждать – не трудно. Трудно – когда уже нечего ждать».

Вот и вся история. Я умею себя занимать, пока он в рейсе. Он уже звонил. Приедет завтра, и везет мне в подарок камушек из единственного во всей стране карьера, где добывают чисто-белый мрамор, и кучу фотографий Уральских гор. Пеку пироги. Завтра у нас праздник.