Госдума готовит трудовые договоры для священников

Восьмичасовой рабочий день, четырехнедельный отпуск, два выходных в неделю, больничные, пенсии и соцгарантии при увольнении… из церкви или из мечети. Уже скоро священники наравне с чиновниками, офисными работниками, врачами и учителями будут защищены Трудовым кодексом от произвола со стороны своего руководства. Завтра Комитет Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций намерен рекомендовать нижней палате принять законопроект, который обяжет религиозные организации заключать трудовые договоры со своими работниками. Об этом Slon рассказал глава комитета Ярослав Нилов.

Аналогичный закон уже действует в Татарстане. И его авторы – депутаты Госдумы от фракции «ЕР» в Татарстане объясняют, что только Трудовой кодекс может исключить попадание в религиозные учреждения радикалов, например, получивших религиозное образование за рубежом. «В мусульманской церкви нет жесткой системы управления. Только в Татарстане 1200 религиозных организаций. Некоторые из них не входят ни в какие центральные религиозные организации, в результате среди них появляются люди, которые толкуют нетрадиционный ислам, нам не присущий. Они пришли из Саудовской Аравии или из южных субъектов нашей страны, они не признают никаких других религий, и их позиция в отношении граждан агрессивная. А теперь у нас будут определенные критерии к работникам религиозных организаций, в первую очередь это будет касаться их религиозного образования», – рассказал Slon один из авторов законопроекта Ильдар Гильмутдинов.

В Русской православной церкви против. Глава юридической службы Московской Патриархии Ксения Чернега рассказала Slon, что закон «О свободе совести» уже и так дает право религиозным организациям заключать трудовые договоры с сотрудниками, но не с каждым из тех, кто помогает церкви, можно и нужно подписывать какие-то контракты.

«Есть большой блок отношений, связанных с безвозмездным трудом. Так как религиозные организации традиционно используют труд волонтеров, а согласно Трудовому кодексу трудовые договоры заключаются только с теми, кто получает зарплату», – отмечает Чернега. При этом с теми, кто работает в церкви на постоянной основе, РПЦ заключает договора, но опять же далеко не со всеми.

«Монахи в монастырях трудятся на постоянной основе, но делают это безвозмездно. И никаких трудовых договоров мы с ними не заключаем и не будем. Так же, как и со священниками, для которых труд – это служение, и трудовые отношения у нас с ними никогда не возникнут. Так как в этом случае мы должны будет нанимать их по конкурсу, а не путем религиозных обрядов», – утверждает юрист РПЦ. При этом она уверена, что трудовой договор не является способом борьбы с экстремизмом или терроризмом. «Я не понимаю, зачем ради татарской проблемы переходить на эти трудовые договора с волонтерами или со священниками», – возмущается Чернега.

Депутат Гильмутдинов отмечает, что зачастую священники не имеют никаких социальных гарантий, не могут претендовать на пенсии, больничные или отпускные выплаты. Но Ксения Чернега возражает: «У нас есть специальное положение о материальной помощи священнослужителям. Там предусматриваются меры внутрицерковной поддержки священников, вышедших за штат, и тех, у кого уровень дохода ниже прожиточного уровня, установленного в регионе, священников-инвалидов и их вдов. То есть меры поддержки нами предусмотрены. Что же касается прав священников вступать в профсоюзы или устраивать забастовки, то эти права никак не укладываются в каноны религиозной организации. В противном случае он будет лишен сана». Если этот законопроект будет принят, предупреждает она, в церкви появятся «раскольнические настроения и ненужные конфликты».

Мнение РПЦ разделяет и Совет муфтиев России. Заместитель председателя совета Рушан-хазрат Аббясов отмечает, что есть ряд мусульманских общин, которые просто не смогут заниматься административно-хозяйственной деятельностью и нанимать бухгалтера. «В поселениях, где существует общины и мечети, люди зачастую не могут полноценно работать со своим расчетным счетом, и для них необходимость работать по Трудовому кодексу станет большой проблемой.

В Татарстане таких общин очень много, и я не думаю, что наши имамы смогут платить налоги и отчисления и вести всю бухгалтерию, как положено. Тем более что есть такое понятие как служение Богу, и люди делают это искренне, не получая зарплату», – сказал Аббясов Slon.

Сами рядовые священники, наоборот, утверждают, что в социальном плане от непредсказуемости церковного работодателя никак не защищены.

Священник Дмитрий Свердлов, которому в течение пяти лет запретили служить в церкви из-за конфликта с церковной администрацией, рассказал Slon, что на самом деле духовенство все же заинтересовано в социальных гарантиях. «К сожалению, реальность внутрицерковных отношений такова, что на материальную поддержку от церкви священник может рассчитывать далеко не всегда, поэтому от гарантий государственных вряд ли кто-то будет отказываться», – утверждает он.

По его словам, священник не застрахован от риска быть выкинутым на улицу в 24 часа, без пособия. «По идее, отставка священника, даже если он и провинился в чем-то, не должна приводить к тому, что его семья ставится на грань выживания. Сейчас эта опасность существует. Наша церковная система так устроена, что часто мальчишка приходит в семинарию в 17 лет, и, кроме как служить, он больше ничего не умеет. Он абсолютно зависит от воли своего начальства, которая иногда принимает форму произвола. Человеку с таким ограниченным опытом социализации, если он перестает служить, – ему крайне трудно адаптироваться к новому образу жизни. И спиться для него – самая невинная перспектива», – говорит Свердлов.

И хотя, по его словам, с девяностых годов с официальной зарплаты священника приход перечисляет платежи в Пенсионный фонд, других гарантий нет. «Последние инициативы церковного руководства по поддержке малообеспеченного духовенства, больных священнослужителей, вдов священников носят зачаточный и пока декларативный характер. Сейчас совершенно невозможно понять, как эти заявления будут развиваться в практическом русле», – констатирует Свердлов.

Практика в РПЦ, говорит он, достаточно разнообразна и носит часто волюнтаристский характер. «Бывает так, что священнику не оплачивают больничный. Бывает так, что нет отпусков, или они очень непродолжительные. Бывает так, что духовенство получает некую совсем смехотворную ставку, а остальное доплачивается, так сказать, за выход: отслужил службу – получил деньги. Не отслужил – не получил. Соответственно, если ты болеешь, ты ничего не получаешь», – признается Свердлов.

По его словам, даже те священники, которые вышли за штат церкви по состоянию здоровья, до последнего времени не могли рассчитывать на помощь церкви. «На что они существуют, на какие деньги живут их семьи, часто не интересует епископа. Материальная неуверенность, нестабильность положения провоцирует многих на зарабатывание денег. Священник понимает, что если в любой момент он может лишиться уверенного дохода, то он должен заработать здесь и сейчас достаточно для того, чтобы в будущем была обеспечена его семья.

Каждый раз все упирается в личность конкретного церковного администратора. Есть настоятели и епископы, которые дорожат и заботятся о своем духовенстве», – отмечает священник. При этом он тоже признает, что Трудовой кодекс все равно не решит все их проблемы. «Церковь изначально не предприятие, здесь должен быть другой характер взаимоотношений. Может быть, нужно какое-то специальное законодательство о, так сказать, трудовых отношениях в религиозных организациях, учитывающее веру и традиции этих организаций», – предполагает он, уверяя, что на отношения в рамках ТК руководство православной церкви никогда не пойдет. «Возможно, будут введены типовые трудовые контракты, которые все равно не дадут священникам прав в объеме светского законодательства о труде, как это недавно произошло с типовым уставом прихода», – считает Свердлов. Ведь если у священника появится право оспаривать в светском суде решения правящего епископа, это подорвет всю систему церковного управления.