ПОЧЕМУ ПУТИНУ НЕ СТАТЬ ВЕЛИКИМ

Наступила мистически тревожная годовщина — 13 лет путинского правления. И впору задать вопрос: станет ли Путин Владимиром Великим? Александру Македонскому, например, хватило 10 лет, чтобы завоевать половину Евразии. Чем же Владимир Владимирович хуже легендарного македонянина?

 

А вот чем.

 

Величие правителя обычно связано с его рискованными и судьбоносными свершениями. Стал бы Гай Юлий Цезарь великим, если бы не перешел Рубикон? Вряд ли. Но он рискнул — и победил. Адольф Гитлер в надежде стать великим начал мировую войну. Рискнул — и проиграл. Чезаре Борджиа на пути объединения Италии сделал своим девизом фразу: "Aut Caesar, aut nihil" ("Или Цезарь, или ничто"). И так уж выходит, что личные амбиции правителя всегда оказывают колоссальное влияние на его народ.

 

Раньше, чтобы стать великим, политик мог, к примеру, начать масштабные реформы, завоевать пару стран или, как Максимилиан I, родиться под кометой. Сейчас это уже не "прокатит".

 

Война давно перестала быть маскулинно-державным приоритетом. Теперь модно сохранять мир. И на День святого Валентина парни дарят девушкам не сердца своих врагов, а конфеты в форме сердечек.

 

Огненный след на небе давно не ассоциируется с предзнаменованием, и можно до хрипоты спорить о том, был ли Челябинск результатом действия американцев или корейцев, начали ли вторжение Жнецы или Далеки, но на первый план выходит иное – судьба людей, пострадавших от этого "знамения".

 

С реформами еще сложнее. Воспоминания о "переходе к рыночной экономике" а-ля Гайдар до сих пор вызывают у россиян чувство тревоги. Поэтому мы можем сколько угодно требовать реформ образования, здравоохранения, экономики и финансов, но пока в обществе жив страх перед словом "реформы", Путин, очевидно, будет избегать резких перемен.

 

Кто-то спросит: "А разве Путин уже не велик?" Он поднял страну после тяжелейшего периода "шоковой терапии" и дефолта 1998 г.

Прилавки магазинов вновь наполнились товарами. Средний гражданин России сыт, одет и имеет работу. В мировом сообществе Россию боятся и уважают.

 

Отвечаю: "Нет, не велик". Потому что еще есть тотальная коррупция и бюрократизация; приоритет военной промышленности над школами и больницами; разваливающиеся дороги, множество жертв после наводнения в Крымске; падающие самолеты; страх перед завтрашним днем и боязнь отпустить ребенка в школу или детский лагерь...

 

И все это — нереформируемо в принципе. Даже если бы Путин вдруг "из Савла стал Павлом" и воспылал благим реформаторским зудом. Дело в том, что 13 лет Путин подстраивал огромный танкер под названием Россия под себя. Он "лично" закручивал каждую гайку, и теперь все держится лишь на одном простом правиле: "не раскачивай лодку" (то бишь танкер).

 

На первый взгляд, такие оскандалившиеся люди из высшего властного круга, как Сердюков, Бастрыкин и Пехтин, не просто "раскачивают" — они подкладывают динамит в машинное отделение. Но каждая кадровая гайка подогнана и завинчена так плотно, что Путин не может позволить себе решительно отвинтить и выбросить за борт даже самую политически негодную "деталь". Где тот человек, который смог выдворить Олигарха всея Руси Бориса Березовского из страны? Этот некогда "равноудалившийся" от всех правитель никуда не делся, он здесь. И, улыбаясь, он говорит о том, что если Сердюков захочет снова работать, ему никто не будет мешать.

 

Риск — непозволительная роскошь для президента, чья система держится на сердюковых и пехтиных и вовсю трещит по швам.

 

Впрочем, чисто теоретически, у Путина еще есть шанс — рискнуть и, возможно, все потерять, но войти в историю реформатором, радикально изменившим судьбу своего народа, а не консерватором-неудачником. Однако скорее всего девизом Путина так и останется: "Или танкер, или ничто".

 

Иван Травин, студент СПбГУ

 

 


Подробнее: http://www.rosbalt.ru/generation/2013/02/19/1096017.html