Горбачевский рывок из Афгана

28 июля 1986 года Михаил Горбачев впервые официально заявил о скором выводе из Афганистана шести полков 40-й армии (около 7 тыс. чел.). К тому времени необходимость возвращения войск на Родину давно назрела. Все более властно заявляли о себе экономические трудности самого Советского Союза, для которого масштабная помощь южному соседу, чем дальше, тем больше становилась непосильной, о чем М.С. Горбачев в тот момент открыто сказать не решился.

К ускорению вывода войск настойчиво побуждали и внутриафганские события. По оценке последнего командующего 40-й армией генерала Б.В. Громова, год 1985-й стал временем наибольшей интенсивности военных действий. Своего пика достигло противостояние советских войск и частей правительственной армии - с одной стороны, и оппозиции - с другой. Соответственно росло число погибших и раненых, что, несмотря на режим секретности, невозможно было скрыть от советских людей и что вызывало нараставшую волну возмущения.

На заседании Политбюро ЦК КПСС 13 ноября 1986 г., подводя итог годичной работы на афганском направлении, Горбачев оценил ее как провал. Он заявил: «В Афганистане мы воюем уже шесть лет. Если не менять подходов, то будем воевать еще 20–30 лет. Это бросало бы тень на наши способности воздействовать на развитие событий… Мы что, будем бесконечно воевать, расписываясь в том, что наши войска не смогут справиться с ситуацией? Нам нужно завершение этого процесса в ближайшее время».

Генерального секретаря ЦК поддержал председатель Президиума Верховного Совета СССР А. А. Громыко, недавний министр иностранных дел: «Сегодня надо четко сказать, что стратегическая задача заключается в том, чтобы вести дело к окончанию войны».

Невозможность решить проблему военными средствами подтвердил и начальник Генерального штаба ВС СССР маршал С.Ф. Ахромеев: «Нет ни одной военной задачи, которая ставилась бы, но не решалась, а результата нет. Все дело в том, что военные результаты не закрепляются политическими. В центре власть есть, а в провинциях ее нет. Мы контролируем Кабул и провинциальные центры, но на захваченной территории не можем установить власть. Мы проиграли борьбу за афганский народ. Правительство поддерживает меньшинство народа. Наша армия воевала шесть лет. Она и сейчас в состоянии удержать обстановку на том уровне, который существует. Но в этих условиях война будет продолжаться долго».

Участники заседания обозначили две главные проблемы, связанные с предстоящим выводом советских войск: внешнеполитическую – по предотвращению вмешательства в дела страны извне и внутриполитическую – по реализации концепции национального примирения, которая была предложена новым руководителем Афганистана Наджибуллой, в ноябре 1986 г. сменившим Б. Кармаля на посту президента.

Что касается обеспечения благоприятного внешнеполитического фона, то решили активнее вовлекать в дело урегулирования соседние страны – Индию и Пакистан. Некоторое опасение возможного вмешательства со стороны США было снято замечаниями С.Ф. Ахромеева («Вооруженными силами они не будут влезать в Афганистан») и А.Ф. Добрынина («Об этом с США можно договориться»). Требовалось активизировать шедшие с 1982 г. в Женеве переговоры между Афганистаном и Пакистаном, гарантами которых выступали СССР и США.

Политбюро приняло принципиальное решение в течение максимум двух лет осуществить вывод войск из Афганистана.

12 декабря 1986 г. в Москве состоялись переговоры М.С. Горбачева и Наджибуллы. В ходе них советский руководитель выразил солидарность с усилиями своего собеседника, направленными на достижение политического урегулирования вокруг Афганистана. Вместе с тем афганцу дали ясно понять, что он и правительство его страны должны, в первую очередь, самостоятельно решать национальные проблемы. Вновь было подчеркнуто, что Советский Союз не собирается надолго откладывать вывод своих войск, хотя при любых обстоятельствах не бросит своего соседа в беде.

В развитие контактов с новым руководством Афганистана 5–7 января 1987 г. визит в Кабул нанесли член Политбюро ЦК КПСС министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе исекретарь ЦК А.Ф. Добрынин. Характерно, что это был первый визит, совершенный на столь высоком уровне за все минувшие с момента ввода войск годы. Это свидетельствовало не только о длительном пренебрежении в Кремле и на Смоленской площади политико-дипломатическими средствами развязывания афганского узла, но и об истинном отношении там к Афганистану не столько как к союзнику, сколько как к вассалу.

Визит Э.А. Шеварднадзе и А.Ф. Добрынина демонстрировал не только возросший динамизм советской внешней политики на афганском направлении, но и стремление руководства СССР перенести акценты во взаимоотношениях с соседней страной из военной области в сферу экономики, науки, культуры. Министр иностранных дел СССР прямо заявил, что советско-афганские отношения требуют иных, новаторских подходов, которые позволяли бы более чутко реагировать на проблемы объявленного в Афганистане национального примирения.

Однако новому руководству Афганистана не удалось достичь сколько-нибудь серьезного продвижения в консолидации населения и расширении социальной базы правящего режима. В 1987 г., ставшим по решению чрезвычайного декабрьского 1987 г. пленума ЦК НДПА годом политики национального примирения, более 85% территории страны находилось под контролем оппозиции. Удивляться этому не приходится, если учесть, что курс Наджибуллы на национальное примирение был негативно встречен значительной частью высшего политического и военного руководства Афганистана. То есть теми, кто должен был этот курс реализовывать.

Не давало ожидаемого результата и увеличение в том же 1987 г. численности 40-й армии до невиданных ранее 120 тыс. человек. Главная причина состояла в том, что афганская армия по-прежнему была не в состоянии самостоятельно решить ни одной сколько-нибудь серьезной задачи. Командование 40-й армией и военные советники стали все чаще сталкиваться с открытым саботажем со стороны афганских должностных лиц. Результаты, достигнутые в ходе боевых действий, правительственными силами не использовались и не закреплялись.

Лишь один пример: за девять лет в долине реки Пандшер было проведено 12 успешных боевых операций, но официальная власть здесь так и не закрепилась. Как и в других районах страны, душманы через непродолжительное время после завершения операции вновь занимали те позиции, с которых их с таким трудом выбили. Они восстанавливали базы с оружием и боеприпасами, снова выдвигались к местам дислокации советских частей и подразделений, возобновляли обстрелы и нападения.

Провозглашение политики национального примирения оппозиционные силы расценили как проявление слабости государственной власти, поэтому усилили боевой напор.

Со своей стороны, у командования 40-й армией росло понимание того, что безоглядную помощь афганцам нужно прекращать. Зная о том, что решение о выводе будет так или иначе принято, оно стало минимизировать боевую активность. Ответные и упреждающие действия каждый командир обязан был проводить так, чтобы не допустить гибели людей и даже исключить эту угрозу.

Такая позиция не устраивала Наджибуллу и его окружение. Убеждаясь, что советские войска больше не намерены воевать, вместо них, они пытались воздействовать на командующего 40-й армией и главного военного советника, обращаясь напрямую к М.С. Горбачеву, Э.А. Шеварднадзе и В.А. Крючкову (вначале первому заместителю председателя КГБ, а затем руководителю этого ведомства). И небезуспешно.

Министр иностранных дел и руководитель КГБ были теми немногими (но весьма влиятельными) деятелями в окружении генерального секретаря ЦК КПСС, кто был убежден, что НДПА и после ухода советских войск сможет если и не сохранить всю полноту власти, то по-прежнему играть решающую роль. Они резко возражали против трезвых и показавших жизненность предложений (Г.М. Корниенко, С.Ф. Ахромеев), в соответствии с которыми НДПА, чтобы занять законное, пусть и скромное место при новом режиме, должна была поступиться большей долей власти.

Чтобы настоять на своем, Э.А. Шеварднадзе и В.А. Крючков во многих случаях поддерживали просьбы афганских руководителей о помощи, в том числе военной, и в этом духе воздействовали на лидера Советского Союза. Выразительный факт: именно министр иностранных дел был категорическим противником объявления точной даты начала вывода ОКСВ – 15 мая 1988 г., которое планировалось в заявлении М.С. Горбачева 8 февраля того же года. Генеральный секретарь решился на обнародование этой даты буквально за пять минут до момента заявления.

Между тем в Женеве продолжались тяжелые переговоры. Наконец, 14 апреля 1988 г. министры иностранных дел Афганистана, Пакистана, Советского Союза и Соединенных Штатов Америки подписали пакет документов по политическому урегулированию положения в Афганистане. В соответствии с ними вывод советских войск должен был осуществиться до 15 февраля 1989 г. При этом другими участниками переговоров были даны гарантии невмешательства во внутренние дела Афганистана извне.

Советским военным руководством была проведена большая работа по организации вывода частей ОКСВ. Еще накануне подписания Женевских соглашений, а именно 7 апреля 1988 г.,министр обороны генерал армии Д.Т. Язов подписал директиву, в которой определялись порядок вывода войск и меры по обеспечению их безопасности в ходе совершения марша. Для обеспечения своевременного и организованного вывода были образованы три оперативные группы: в Министерстве обороны (во главе с маршалом С.Ф. Ахромеевым), в Кабуле (генерал армии В.И. Варенников), в Термезе (командующий войсками ТуркВО генерал-полковник Ю.П. Максимов).

Процедуру вывода удалось осуществить в два этапа. С 15 мая по 15 августа части ОКСВ покинули западные и южные районы Афганистана. Начиная с декабря 1988 г. и до 15 февраля 1989 г. включительно, страну покинули все части 40-й армии, дислоцированные в Кабуле и других районах Центрального Афганистана. Возвратились на родину и большинство из свыше 1 тыс. военных советников.

Командование 40-й армией предприняло меры, которые исключали внезапные нападения отрядов оппозиции на войска, находившиеся на марше. В ходе специальной операции «Тайфун», завершавшей боевые действия советских войск на территории Афганистана, моджахедам, которые действовали в центральных и северных провинциях, был нанесен максимальный ущерб. Достаточно сказать, что авиация 40-й армии выполнила более 1 тыс. самолето-вылетов для нанесения ударов по их базовым районам. Более 400 огневых задач было выполнено артиллерией. Тем самым противник лишился возможности вести активную вооруженную борьбу на последнем этапе вывода советских войск.

15 февраля 1989 г. в точном соответствии с обязательствами, которые взял на себя Советский Союз, вывод ОКСВ был завершен, что удалось сделать без боевых потерь.

Оставляя места дислокации, советское командование передало афганской стороне 184 военных городка, полностью готовых к эксплуатации, на сумму 699 млн. рублей, а также коммунального оборудования и различной техники на 98,3 млн. рублей. Однако все это было немедленно разграблено: сказывалась многолетняя привычка большинства должностных лиц и рядовых афганцев рассматривать помощь Советского Союза в основном как источник личного обогащения.

Однако сразу избавиться от стереотипов в отношении явно ненадежного и страдавшего иждивенчеством союзника оказалось не так просто. Анализ документов высшего политического руководства СССР показывает, что опасность нового вовлечения Советского Союза в афганские события еще некоторое время сохранялась. Не прошло и трех месяцев после вывода войск, как Л.Н. Зайков, Э.А. Шеварднадзе, Д.Т. Язов и В.А. Крючков направили в Политбюро ЦК КПСС записку «О дополнительных мерах воздействия на афганскую ситуацию», из которой следует, что советская военная авиация все это время совершала разведывательные полеты над территорией соседней страны. Записка содержала предложения продолжать подобные полеты в интересах кабульского режима и впредь. Кроме того, как и прежде, проводить демонстрационные перемещения нашей авиации на советских аэродромах вблизи границы с Афганистаном с целью психологического давления на оппозицию и власти Пакистана. Рекомендовалось «изыскать дополнительные возможности» для ускорения поставок Кабулу ракет Р-17, средств ПВО и другого вооружения, позволяющего оказывать на противника мощное огневое воздействие.

Записка содержала многозначительную фразу: «Вопрос о нанесении бомбово-штурмовых ударов советской авиации с территории СССР требует дополнительного изучения».

Политбюро на заседании 13 мая 1989 года, рассмотрев записку и одобрив ее, дало указание Министерству обороны, Комитету госбезопасности и МИДу принять необходимые меры по реализации содержащихся в ней предложений. Особо предписывалось в срочном порядке увеличить поставки ракет и их боевых частей до 10–12 единиц в сутки. Вопрос о нанесении бомбово-штурмовых ударов с советской территории специально не акцентировался, но сама его постановка в такой плоскости показывает, что подобного рода меры руководством СССР не исключались. Если бы это случилось, боевые действия могли тогда перенестись на территорию среднеазиатских республик СССР. Но внутренние политические проблемы не дали реализовать положения этой записки. Наверное, это единственный плюс горбачевских преобразований.

Юрий Рубцов - доктор исторических наук