Мартин Хайдеггер. Просто о сложном.

Меня несколько удивила перепечатка отрывка из Хайдеггера. Это что, образец лженауки или просто текст для ознакомления? Я даже сомневаюсь, читал ли этот текст уважаемый Конфуций Блаженный, который его выложил. Поэтому я решил откликнуться. Начать придётся с феноменологии.

Феноменология - от слова phenomenologie — учение о феноменах, то есть явлениях и рефлексиях нашего сознания. Это философия, изучающая феномены не как явления какого-то объекта субъекту познания, а как то, что себя непосредственно обнаруживает сознанию. Таким образом выносят «за скобки» субъект и объект познания. Основателем феноменологии был немецкий философ Эдмунд Гуссерль (1859-1938). Он ставит своей целью беспредпосылочное описание опыта познающего сознания и выделение в нём «сущностных идеальных черт». Ядром феноменологии является понятие «интенциональность», т.е. направленность познающего сознания. Позже интенциональность была переосмыслена постмодернизмом как «желание», как бессознательная стихийная сила.

Мартин Хайдеггер (1889-1976) - немецкий философ[1], был учеником Гуссерля, который взял его в ассистенты и поддержал, когда он работал над созданием «фундаментальной онтологии». Хайдеггер критиковал понимание бытия как постоянно «присутствующего перед мысленным взором» и традиционное понимание мышления как «видения». По его мнению, явление и феномен надо различать. Явление извещает, указывает на нечто другое, а феномен «себя-в-самом-себе-обнаруживает», познание феномена есть непосредственное, интуитивное, беспредпосылочное постижение. Это возможно, считает Хайдеггер если понимать истину  «феноменологически», как «непотаённость бытия», в отличие от гносеологического понимания истины, которое, начиная с Платона и Аристотеля, разделяет мир на субъект и объект, суждения на субъект и предикат, идёт от явления к сущности и понимает истину как знание, соответствующее реальности. Непотаённое же понимается Хайдеггером в исходном смысле, как то, «что так или иначе всегда заранее уже есть». Как это понимать? Как бассмысленный набор слов? Или «Хайдеггер думает здесь о чем-то настолько простом, что за ним трудно следовать. Он неудобен для технического сознания, которое теряет почву под ногами, встречаясь с чем-то не только неуправляемым, но и не видимым».[2] Критикуя современный «неподлинный» язык как формализованный, связанный логикой и грамматикой, он считает задачей языка поставлять информацию, и потому язык является «орудием господства» и «активизма». А чтобы обрести «подлинный язык» и снова оказаться «вблизи бытия»,(!) человек должен научиться молчать. Молчание даёт слово самому языку и через него самому(?!) бытию. Вместо многословия («болтовни») Xайдеггер предлагает овладеть умением вслушиваться в произносимое, «слышать бытие». Хорошо бы! Но если попытка Хайдеггера разрушить европейскую философскую традицию как «метафизическую» понятна, то его стремление найти путь к «истине бытия» с помощью возврата к досократовскому «непосредственному постижению» как раз и напоминает болтовню, поскольку ничего не означает и никак не применима. Тогда уж надо идти дальше, и сказать, что у амёбы самая беспредпосылочная реакция на своё совершенно непотаённое бытиё, незамутнённое сознанием и языком!

Хайдеггер опубликовал свой главный труд - «Бытие и время» в 1927 году (не путать со сборником его статей «Время и бытие») и сильно разочаровал своего бывшего учителя. «После основательного изучения произведения, - пишет Гуссерль, - я пришел к прискорбному выводу, что в философском плане я не имею никакого отношения к глубине анализа Хайдеггера, к этой гениальной ненаучности»[3]. Позиция Хайдеггера «основывается на грубом недоразумении», он разрабатывает философию, «невозможность существования которой я отстаивал всю жизнь», даже его личность «стала непонятной». На полях книги Гуссерль замечает: «Хайдеггер поворачивает феноменологическое прояснение всех регионов сущего… в антропологическое. …Ego соответствует Dasein (т.е. моё «Я» соответствует «Вот-бытию» - С.О.). При этом всё становится глубокомысленно неясным и философски теряет свою ценность». (Выделено мною. - С.О.)

Уж если его учитель так думает, то что же нам думать? Язык его книги, по оценке Бердяева «несносен», в ней «масса мудрёных и бессмысленных словообразований». Подобная философия «стремится не к объяснению предмета, а к мистификации его. В ней нет простоты и прозрачности подлинного знания, их заменяет изощрённая вычурность невразумительных софизмов. Её цель – не истина, а эффект. И она достигает её, лишь когда ей удаётся поразить здравый рассудок читателя внушением суждений, которым он не может найти ни места ни применения [4]. Резковато! Но откройте Хайдеггера, почитайте. Вспомните Гегеля на лекции которого сбегались эффектные великосветские дамы чтобы себя показать и на людей посмотреть. 

Пытаясь создать «фундаментальную онтологию», Хайдеггер считает свою философию исследованием «бытия как такового», но говорить о бытии как таковом, а не о бытии чего-то — значит заведомо пытаться сказать то, о чем ничего нельзя сказать.

Но Хайдеггер не приходит к такому выводу, он считает, что бытие есть абсолютное Ничто: «Нетость Бога». Онтология «нетости»! «Ужасом приоткрывается Ничто»[5] которое и является Абсолютом.

Можно согласился с тем, что «бытие как таковое» есть возможность каждому познающему сознанию конституировать (устанавливать) свою онтологию, свою «чтойность». Это есть новая неклассическая онтология и новая метафизика, совершенно непохожая на аристотелевские «сущности» и «субстанции». У похожих друг на друга носителей сознания картины мира сходные. У отличающихся – разные. Но нам в своём мире жить, его познавать, другого для нас нет. Научные и философские плоды приносят не признание Ничто, а исследование мира, который нам представлен (по-став-лен, если угодно) нашей деятельностью, что признаёт и Хайдеггер: у него даже есть термин – «постав». Но Хайдеггер-то говорит о Ничто!

Для Хайдеггера «уметь вопрошать – значит уметь ждать, пусть даже целую жизнь». Он возражал против причисления его к экзистенциалистам, но в размышлениях о личности он интересен. Он пишет о человеке как непознаваемом целом, осознающим свою «вброшенность» в данность. Страх и забота как «забегание вперёд себя» есть «способ бытия-в-мире». Причём бытие выступает как Время, переживание человеком своей ограниченности между рождением и смертью. Разум порождает слепую необходимость: человек озабочен будущим, делает все точно так, как другие. «Мы наслаждаемся так, как наслаждаются другие, мы читаем, смотрим, судим о литературе и искусстве так, как смотрят и судят другие». Обезличенный серый Человек (das Man) «предписывает человеку способ бытия повседневности». Поэтому «не человек действует, а человеком действуют». «Обыденность сторожит всякое выделяющееся исключение и бесшумно подрубает его». За пределами среды человек свободен, но быть свободным трудно, и человек постоянно совершает «бегство в обыденность». Человек ориентирован на будущее, он есть «можество», то, чем он может стать, сумма нереализованных возможностей. Совершая поступок, каждый раз человек выбирает нового себя и отвергает другие возможности, он есть эк-зистенция, выход за пределы себя бывшего. Человек есть больше, чем он есть. Он - проект. Но не план действий, а его предпосылка и возможность.

По Хайдеггеру мыслящий изначально находится внутри мыслимого, он вовлечен в то, что он собирается помыслить. Это верно. Но дальше – что? Работа аналитиков, а не хайдеггерианцев!

Отношение к Хайдеггеру спорно и неоднозначно. В идущих вразрез с аналитическим мышлением попытках Хайдеггера прийти к «тайне бытия» одни видят лишь игру словами, «крайний пример языковой путаницы» и утверждают, что «нет оснований относиться к жонглированию смыслами посредством словотворчества исходящего из этимологии различных терминов с восторженностью». Другие ценят его как экзистенциалиста, третьи видят в нём мистика, а самые бездарные благоговеют перед непонятной витиеватостью его неологизмов, подражают ему и обвиняют других в непрофессионализме.

Известно наставление Наполеона публицисту и составителю конституции Бенжамину Констану: «Пишите попространнее и понепонятнее». Хайдеггер написал 100 томов (это он так с многословием боролся??) и оказал значительное влияние на созвучных ему философов XX века. Его резко критиковали позитивисты, его на дух не переносил Карл Поппер и многие выдающиеся философы. Но он действительно повлиял на Сартра и других экзистенциалистов, на постмодернистов (Деррида и других) с их идеей деконструкции языка и борьбы с «лого- и фаллоцентризмом».

Европейскую философию часто делят на континентальную, с её бесконечными поисками абсолютов, и аналитическую, с её более прозаическим, но результативным рационализмом и логикой. Хайдеггер – яркий представитель континентальной философии.

<hr align="left" size="1" width="33%"/>

[1] Хайдеггер получил образование в иезуитском лицее за счет церкви. И в университете он учился за её счет, писал восторженные рецензии на произведения официальных теологов, но в 1920 порвал с церковью. В 1933 вступил в гитлеровскую Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП), был избран ректором Фрейбургского ун-та. В докладе «Университет в национал-социалистическом государстве» наметил план коренной реформы образования: «Новый студент – это больше не гражданин. Он проходит через трудовую повинность, состоит в СА или СС, занимается спортом. Учёба теперь называется служением через знания. И скоро всё это сольётся в радостном единстве». Но самостоятельности ему не дали, через два года он перестал быть ректором, хотя в партии оставался до конца, до весны 1945 года. После войны на основании закона о люстрации (запрет бывшим нацистам занимать посты на гос. службе) некоторое время его не допускали к преподавательской работе.

[2] В.Бибихин в кн.: М. Хайдеггер. Время и бытие. Статьи и выступления. М., 1993. С.7

[3] Цит. по: Реми Хесс. 25 ключевых книг по философии. УРАЛ LTD, 1999. С. 306.

[4] Виктор Мерцалов. Логика антропогенеза. СПб.: Алетейя, 2008. С.200.

[5] Хайдеггер М. «Время и бытиё», М.: Республика, 1993. С. 18.