Спор и Слово

Это бесстыдство, понимаю, писать о самом себе. Но пишешь не потому, что с собой носишься, а потому, чтобы устоять в этом мире, сбросить с себя чужой суд, неприятие, непонимание... И это не закончилось в моей жизни - и никогда уж, это точно, не закончится...

Ведь почему у нас у всех такой худой язык? Почему скудные общипанные взгляды, ценности, мысли?.. А всё потому только, что со младенчества нас ломают, "делают людьми"... И всё богатство детской души сгнивает и гибнет безвозвратно... Это - трагедия всякой судьбы, каждой личности. И если нас удалось изуродовать извне, то мы, в отместку, никого не поймём, никого не примем... Мы разопнём Христа во всяком, чтобы было на кого молиться...

Батя был у меня человеком дотошным... Если вычитает где-нибудь что-то в пользу свою, то обязательно будет всегда повторять слово в слово. Свойство, может быть, само по себе и не очень предосудительное, если бы не было столь навязчивым. Тоже своего рода комплекс: «Мне не верите, так вот словам таким-то уж поверить обязаны!..» И не понимал мой батя, что за фразы не все так цепко хватаются, и не все выставляют чужие слова впереди себя.

Вот так он терзал меня пословицей: «Не встал рано утром – потерял день; не учился в молодости – потерял жизнь!» Страшная для меня была эта пословица: по ней выходило для меня что-то дикое... И день я потерял в детстве – и жизнь там же потерял.

Мы тогда с батей договор заключили: встал я в 6.00 утра – меня рубль ждёт на подоконнике; не встал – три положить должен. Ну, я конечно, ни разу не проспал. А через неделю он мне заявляет: «Ты до денег жадный – вставать всегда будешь. Попробуй без рубля, вот тогда я поверю, что слово держать можешь».

— Дураков нет, — отвечаю, — зачем же я вставать тогда буду?

— Для себя...

— Мне это не нужно.

Конечно, я обиделся, человек слово не держит... И если честно, то и не ради денег я просыпался так рано.

А просто поверил, что и впрямь всю жизнь просплю. Ну, а если договор, то уж тут дело живое, дело чуть ли не чести... Что-что, а слова бы данного я уж не нарушил...

Было мне тогда всего пятнадцать лет... А с годами, когда мне самому уже за сорок, (а теперь уже за 65), я ещё более уверился, что тягаться с молодыми людьми в честности и искренности – затея почти бесплодная... Увы, и это нужно признать, уж в этом они лучше нас...

А Клавдия Кирилловна как ругалась! Ну, та вообще стерва – дрянной человек, как ни кинь.

— Вставай, Илюшенька, вставай, родной...

А сама тут же: «Ирод, зверь проклятый...»

Я не знаю, как можно объяснить эту вечную мою и непримиримую борьбу со своими ближними... Наговаривали всякое: и не от мира я сего, и ни на кого не похожий, и человек тяжёлый – чего только ни говорили...

А если живёшь под гнётом постоянно, если обязывают, обязывают и только обязывают... За день башка свернётся. Ляжешь спать, и никак заснуть не можешь. Наконец-то, часа через два-три, а то и четыре забудешься тяжело, завалишься в смертную яму – и ни одного сна вспомнить не можешь – мучаешься, страдаешь, от грязи в мозгах до полудня не отмоешься... такой-то сон...

Накануне вечером что-то кажется таким важным, а утром проснёшься – чушь какая в башке сидела! Какие там первые уроки – у меня сегодня первых уроков нет: чтобы и вообще их не было никогда!..

Учителя «едят» – что им выдумывать уже, чёрт его знает!

Вот так и стал я заниматься самоедством, помогая всем вокруг обречь всю жизнь свою на бессмысленность...

И мне не хотелось долго-долго совсем просыпаться... Я злобствовал, шипел, когда ко мне приставали по утрам...

К счастью, я однажды услышал: «Человек не дурак, выспится – встанет...» И стал я тогда спать досхочу...

И вот эта моя изнурительная борьба за свои собственные чистые мозги отнимала у меня все силы – на что-то другое меня уже не оставалось...