Репортаж с участковым: белорусы меняют детей на вино и отказываются работать за гроши

В Беларуси твердо намерены разобраться с алкоголиками и тунеядцами, заставив их работать. В Минске проблема не видится значимой, но достаточно выбраться в глубинку, и вы испытаете культурный шок. Вместе с участковым мы проехались по деревням и агрогородкам Мядельского района и убедились: некоторые белорусы стремительно превращаются в людей-овощей. О вечно пьяных родителях и детях, избивающих стариков, о разрухе, безденежье и дешевом вине «Ай Кью» — в нашем фоторепортаже.

***

В 8 часов утра старший участковый инспектор милиции Мядельского РОВД Александр Клемято садится за телефон и обзванивает отделы кадров предприятий. Ему нужно установить, кто из подучетных лиц не явился сегодня на работу. Если таковые имеются, придется их и на предприятие доставить лично.

Услуга «доставка милицией» — белорусские реалии начала XXI века. По решению суда обязанные лица, у которых государство забрало детей за беспробудное пьянство, должны возмещать затраты на их содержание. Контролировать «исправление» опустившихся родителей поручено милиции. У участкового Клемято таких подопечных пятеро.

Мы долго стучим в дверь дома, где — предположительно — сегодня может ночевать одна из них — Ольга Субач. Этой гражданке 30 лет, ее лишили родительских прав. Клемято рассказывает: лет 8 назад Субач выпивала дома с мужем, случился пожар, супруг погиб. Потом сошлась с ранее судимым гражданином, им выдали «президентский» домик в агрогородке Лукьяновичи и предоставили работу в колхозе. Не помогло. Субач пить не бросила, у нее забрали детей.

Дама должна государству деньги и, для возмещения долгов, государство предоставило ей работу в местном «Агросервисе». Вот уже больше месяца как женщина пропала,  на работу не выходит и бегает от участкового. Материалов, чтобы передать в Следственный комитет, который возбудит уголовное дело, достаточно. Но прежде необходимо гражданку найти и взять у нее официальное объяснение. Идем в общежитие, где живет один из ее друзей. Но и тут никого.

***

9 часов утра, в головном офисе мядельского «Агросервиса» темень. Работники толпятся возле входа, работать не начинают. В организации, поясняют нам, отключили свет (!) за долги. Сотрудники секретариата, бухгалтерии, отдела кадров светят фонариками, пытаясь разглядеть что-то в бумагах-документах. Совещание при свечах — так здесь начали Год бережливости.

В отделе кадров нам говорят, что с обязанными лицами тяжело. Такие люди и сами работать не хотят, и «коллектив разлагают».

— Была тут такая Окулич. Устроили дояркой, платили неплохо. А потом заметили, что из-за нее надои молока снизились. Перевели на почасовую оплату, раскидывать навоз. Сколько расчистит, столько получит. За один отсек — 40 тыс. рублей.

В колхозе, где трудоустроена Окулич, поутру работа стоит. Мужики курят, ругаются: нет топлива.

— Был у нас нормальный колхозик, даже депутатов на экскурсии возили, а потом его присоединили к «Агросервису», и все рухнуло. Зарплаты копеечные, на руки по миллиону-полтора выходит. А все потому, что нет хозяина.

Марина Окулич бросает вилы и уделяет нам минуту.

— Конечно, я хочу вернуть детей, но для этого нужно бросить пить,— говорит она. — И еще выплатить долг. Летом у меня было 10 млн. 75% из зарплаты сразу высчитывают, остается около 400 тыс. на жизнь. Вот и думай: как быть?

Помочь госпоже Окулич и другим вряд ли кто-то сможет. Ее долг пухнет, как снежный ком, а остатков зарплаты хватает только на вино. Замкнутый круг! Хотя, говорит старший участковый, у него на участке есть женщины, которые с алкоголем завязали, долги отдали и детей смогли вернуть.

Маритэ из Лукьяновичей детей, например, вернули. Она не работает, в декрете, живет на пособия. Гражданка «весьма общительная». Одна из жительниц, приревновав к Маритэ своего мужа, как-то разбила ей в доме окно. Сама Маритэ в пьяном угаре разбила случайной прохожей лицо.

***

На участке Александра Клемято больше 40 деревень: 1860 постоянно проживающих местных жителей, 800 дачников. Практически всех он знает лично. Чтобы сохранять обстановку на участке спокойной, милиционер регулярно проводит с потенциальными хулиганами профилактические беседы. Кажется, формальность. Однако участковый, по сути, — это единственная сила в деревне, которая способна алкоголиков приструнить.

— Приходится быть и нянькой, и воспитателем, — говорит Клемято, работу которого руководство ценит высоко. Недавно он стал лучшим участковым в Минской области, за что ему пообещали выдать новый служебный автомобиль.

…Мядельский район — белорусский туристический рай. Летом здешнее население увеличивается в разы. Рядом Нарочь, другие крупные озера, куда приезжают туристы. Алкогольные конфликты тут не редкость.

— На туристической стоянке одни включают громко шансон, а другим не нравится — хватаются за грудки, — говорит участковый. — Или вот был случай: привезли детей из лагеря, поставили палатки. Рядом женщина выпила, залезла на машину, начала танцевать стриптиз. Дети над ней стали подшучивать, вызвали милицию… Часто начальники большие приезжают отдыхать. Подходишь, просишь вести себя культурно — достают корочки, угрожают… Как-то приехали студенты БГУ, сняли домик. Выпили и начали девушку делить. Один другому ударил — сломал нос.

В окрестных деревнях, где тихо спиваются белорусские мужики, активно строят дачи. Вот эту, по слухам, продают сейчас почти за миллион долларов.

Богатые дачники ищут тех, кто потрезвее, и предлагают мужикам работу сторожа. Колхозы пустеют, работать на местных олигархов жителям деревень выгоднее.

В деревне Бояры, где расположен некогда один из лучших клубов района, охранять уже нечего. Огромное здание, где когда-то крутили кино и проводили дискотеки, разрушается. Все ценное отсюда вынесли.

Милиция писала представление на исполком, чтобы здание снесли или реконструировали, но денег в бюджете нет.

Здесь собираются пьяные компании, часто играют дети. Местные жители боятся, что когда-нибудь дворец рухнет и случится трагедия.

***

Клемято показывает свежий шрам: на днях его укусил паренек 1994 года рождения.

— Он напился, пришел к своей подруге в общежитие, стол поломал, выбил стекло в двери, она вызвала милицию. Вел его в ИВС, он попытался сбежать, схватил меня за палец зубами и держал — еле челюсти разжали.

Участкового сбивали машиной и били ножом в руку… Табельное оружие у него всегда с собой, но в боевых целях применять его, к счастью, не приходилось.

Деревня Шиковичи. Заглядываем в хибару на окраине, где живут три брата-уголовника. Семейка еще та, не были бы мы с участковым, дали бы деру.

Когда-то их родители переехали из Литвы. Выпивали, мать повесилась. Под опеку детей взяли родственники, но ничего путного из них не вышло. Подростками парни начали тюремный марафон и вот теперь чудесным образом встретились втроем на свободе после многочисленных отсидок.

— Устраивали их на работу. Те два дня трудились, а потом украли пару мешков с зерном, — рассказывает участковый. — Спрашивают: что нам делать, чтобы снова не попасть в ЛТП? Говорю: не пейте. А люди им не доверяют. Они ходят вокруг, у пенсионеров просят еду. Соседи-дачники выкопали вокруг дома ров, боятся, что рано или поздно братья устроят пожар.

Этот дом — как кротовая нора. Темно, грязно, свет давно отключили. Только печка работает. На ней сидит дворняга, которую братья назвали Черным Шариком.

— Никаких у нас вариантов нет. Работы нет, зарплаты смешные,— жалуются на жизнь братья. — Что делать дальше, не знаем.

— Пить бросайте, — в очередной раз наставляет Клемято.

В деревне Лотва в разгар рабочего дня встречаем еще двух таких же страдальцев. Одному из них, Андрею, 37. Последние 4 года нигде не работает, живет на пенсию матери. За копейки вкалывать в колхозе не желает.

Андрей привлекался за пьянство, за хулиганство. «Бил мать-пенсионерку, тягал ее за волосы», — характеризует его Клемято.

12 часов дня, а этот человек уже мертвецки пьян и участковому пытается грубить: «Чего пришел? Чего доколупываешься?» Мать сына защищает, говорит, что без него ей жизни нет…

По закону сделать с Андреем старший участковый действительно ничего не может. Вот беседу провел — предупредил.

…Пенсионер Виктор Воробей — самый тихий и бесконфликтный алкоголик в округе. Ему 66 лет, когда-то он строил магазины, а теперь умеренно пьет, живет в доме, похожем на хлев, держит двух кроликов и выписывает газету «Звязда». «Я — свободен!» — заявляет нам при встрече старик, показывая на початую бутылку «Венеры».

«Венера» — дешевое «улучшенное» вино, которое стоит 16 тыс. рублей. Каждый день местные магазины реализуют по несколько ящиков напитка. Помимо «Венеры» мядельские эстеты берут «Ночь вдвоем» и «Ай Кью». Это 13-градусное вино на пару тысяч дороже. «IQ не оставляет равнодушным тех, кто его попробует», — гласит надпись на этикетке.

Этикетка, конечно, врет. Пьяное равнодушие белорусской глубинки вызывает тоску. Количество потерянных, вечно пьяных, не нужных обществу людей растет. Что с ним делать, неизвестно.

По дороге в Минск, осмысливая увиденное, мы фантазируем. Может, построить вместо АЭС космодром и отправить их всех на Луну? Но 13 пунктов-градусов белорусского IQ для решения такой научной задачи явно недостаточно.