В связи с открывшимся Гайдаровским форумом

Напоминаю Тем, кто забыл.

Статья из газеты  1992 года. Длинноватая, но вспомнить полезно . 

                           ЛИЧНОСТЬ      ЭКОНОМИКА

                                                                                    Начальство же кругом себя видим                                                                                                             неискусное, ко взысканию податей   строгое, к подаянию же помощи слабое.

                                                                                                                        М.Е. Салтыков-Щедрин

                                     Анти-Эрхард

Говорят, падающего не пихай. Но я начал писать эти заметки еще тогда, когда Егор Гайдар крепко стоял. И пихну.  Гайдара часто сравнивали в печати с отцом немецкого “экономического чуда” Людвигом Эрхардом. Сам Егор Тимурович не один раз без излишней скромности проводил параллель между собой и немецким реформатором. Однако, сравнение обоих реформаторов позволяет сделать вывод, что Гайдар, увы, не Эрхард. Более того. Все, что сделал немецкий реформатор, Егор Тимурович повторил, как говорится, с точностью до наоборот.

Он – анти-Эрхард.

СИТУАЦИЯ    Напомню общеизвестные истины. Да, Гайдар получил тяжелое наследство от своих предшественников, хотя драматизироать его не следует. В октябре 1991 г. инфляция была 6%,  спад производства 15% в год, доллар стоил 60 рублей.  Гайдаровские рассуждения типа “если бы  не я, весной был бы голод”, следует все же отнести к гипотетическим. Да, в Германии учреждения рыночного хозяйства пусть в чахлом виде, но сохранились. Политическая стабильность обеспечивалась присутствием оккупационных войск. Но зато огромная часть германской промышленности была уничтожена бомбежками или демонтирована победителями – репарации в сумме 20 млрд. с взимались в натуре, фабрично-заводским  оборудованием. (От подобной практики через два года отказались, т.к. разрушая германскую экономику, победители вынуждены были кормить побежденных.)

Общая промышленная продукция западной окупационной зоны достигла в 1947 г. лишь 30% ее объема на этой территории в 1936 г.*  В России же военные разрушения – дело далекого прошлого. Германия понесла катострафические потери мужского населения (6,5 миллионов убитых, 2  миллиона инвалидов). Именно на западе Германии оказались 8 миллионов беженцев из восточных земель – эта цифра не идет ни в какое сравнение с количеством  беженцев в современной России. За годы войны германская экономика была милитаризована еще больше, чем нынешняя росийская. Те проблемы, которые имела и имеет Россия в связи с распадом СССР   (нарушение хозяйственных связей, неуправляемый распад рублевой зоны), в Германии существовали еще в более остром виде, т.к. она была “по живому” разрезана на два (в начале даже на четыре) государства, притом с разными экономическими системами, утратила огромные территории. Россия всегда обеспечивала себя большинством видов сырья, а  Германия, кроме угля, мало что имеет, причем надо учесть, что с связи с началом корейской войны (1950 г.) цены на сырье на мировом рынке резко возросли.

______________________________________________

* Эти и другие сведения были почерпнуты мною главным образом из воспоминаний Л.Эрхарда “Благосостояние для всех” (рус. пер.  М.., 1991). Заодно прошу прощения за многочисленные цитаты из этой книги, в ряде случаев для удобства чтения незакавыченные.

Да, Запдная Германия получала по плану Маршалла помощь в сумме 1,5 млрд. долларов (что соответствует примерно 15 млрд. нынешних долларов), но не будем забывать о предшествовавших ей репарациях, а также то, что и СССР, и Россия тоже получали и получают немалую помощь от Запада в виде кредитов (Россия только в 1992 году – 14  млрд. долларов), гумманитарной поощи и др. Золотые и валютные запасы Третьего рейха союзники вытрясли без остатка, а Россия, имеющая постоянный и мощный источник валюты в виде экспорта газа и нефти, к тому же единолично унаследовала в 1991 г. остатки золотого запаса, алмазный фонд и зарубежные активы СССР плюс прочие недешевые вещи вроде ядерного оружия и военно-морского флота. Сколько бы ни возмущалась, к примеру, Украина, настаивая на своей доле, но валютная выручка от продажи оружейного урана для нужд АЭС (в перспективе это 20 млрд. долларов) идет России, и ее доход от продажи двух подлодок Ирану составил 750 млн. долларов.

Хотя всем понятно, что положение России в 1991 г. было много легче, чем в послевоенной Германии, будем считать, что оно было столь же тяжким, приравняв, таким образом, бездействие и голопятство горбачевско-рыжковско-павловского руководства к разрушительной войне.

РЕЗУЛЬТАТ  РЕФОРМ   “С совершенной неожиданностью исчез черный рынок. Витрины были забиты товарами... Вместо мертвой тишины развалин повсюду раздавался шум стройки. Уже размер восстановления вызвал удивление, но еще большее удивление вызывала его неожиданность. Это восстановление началось во всех отраслях хозяйственной жизни точно в день валютной реформы. Только очевидцы могут рассказать о том мгновенном действии, которое оказала валютная реформа на заполнение складов и богатство витрин... Еще накануне немцы бегали бесцельно по городу, чтобы разыскать дополнительно какие-нибудь жалкие продукты питания. А на следующий день мысли их уже концентрировались лишь на том, чтобы заняться производством этих продуктов питания. Накануне на лицах немцев была написана безнадежность, на следующий день целая нация с надеждой смотрела в будущее”.

Это часто цитируемое наблюдение двух французов не нуждается в комментариях. Отмечу только, что со дня капитуляции фашистской Германии прошло три года и полтора месяца.

Не нуждается в комментариях и результат гайдаровских реформ. Пресловутые палатки с низкокачественными или просто поддельными товарами по умопомрачительным ценам.

Ну, ряд интересных книг свободно на прилавке. И неимоверная шумиха вокруг того, что “начинает работать рыночный механизм”, - впрочем, без конкретизации, в чем это выражается и,   главное, что дает рядовому гражданину.

История с гайдаровской реформой – чисто российская, теплая, домашняя история вроде “военного коммунизма” Ленина, кукурузной эпопеи Хрущева или горбачевской антиалкогольной компании. Салтыков-Щедрин “одной из характеристических черт русской жизни, которые делают ее не вполне удобною”, считал “ширину размаха, выражающуюся, с одной стороны в   непрерывном мордобитии, с другой – в стрельбе из пушек по воробьям”.   

Подходит, как видим, один к одному – разве что бьют не по морде, а по брюху, но от этого людям не менее больно.

Гайдар говорил, что магазины наполнились товарами. Он не уточнил, что большинство из них превратились в музеи, ибо почти никто не может купить товар. Так “наполнить прилавки” мог и Брежнев: выставить в витрине каждого Ярославля палку колбасы с ценником “1 кг = 2500 руб.” и отрапортовать, что Продовольственная прорамма выполнена, колбаса имеется в свободной продаже (еще лучше выставить муляж, т.к. скоропортящуюся  витрину придется часто обновлять). Впрочем, многих самых необходимых товаров сегодня не купить ни за какие деньги, а прилавки гастрономов нередко так же абсолютно пусты, как в старые добрые времена.

 Да и сами гастрономы надо теперь поискать. В центре Москвы практически невозможно купить хлеба, ибо из каждых десяти булочных восемь превратились в лавчонки. Эрхард начал свои реформы, когда “в Германии занимались вычислениями, согласно которым на душу населения приходилось раз в пять лет по одной тарелке, раз в двенадцать лет – пара ботинок, раз в пятьдесят лет – по одному костюму.  Мы вычисляли, что только каждый пятый младенец может быть завернут в собственные пеленки и что лишь каждый третий немец мог надеяться на то, что он будет похоронен в собственном гробу”. Гайдар примерно этим кончил.

СТРАТЕГИЯ  ЭРХАРДА    Для Эрхарда рынок был не самоцель, а средство достижения социальных целей, в частности “для преодоления классовых различий в обществе (вот что “капиталист” Эрхард считает главным приоритетом – В.К.)  и максимального развития творческих сил страны”. Немецкий реформатор категорически отказывался от так называемой “политики суровой жизни”. Он писал: “Никто не может меня упрекнуть ...что я когда-либо пользовался выражениями типа “туже затянуть пояс”, “отказываться и терпеть лишения” и т.д. Такие лекарства невозможно согласовывать с моими понятиями экономической политики”.

Эрхарда называли социалистом, либералом, солидаристом и проч. Сам он избегал этих терминов, именуя себя христианским демократом. Понятно, что Эрхард вкладывал в это определение совершенно иной смысл, чем некоторые российские политики вроде В.Аксючица с его РХДД, которые на деле – фашиствующие националисты, кощунственно прикрывающиеся именем Христа и  одновременно находящиеся в союзе со всеми слугами дьявола.

В самом деле, убеждения Эрхарда относятся к числу христианских, согласно которым наивысшей ценностью на свете является конкретная, отдельно взятая, в настоящий момент живущая личность – какая-нибудь Анна Петровна Смирнова 1920 г.р., сегодня стоящая у нас на морозе и ветру с протянутой рукой. И все товарное изобилие не стоит ее единственной слезинки.  

СТРАТЕГИЯ  ГАЙДАРА      Гайдар, напротив, с самого начала объявил, что будет лечить “шокотерапией”, и приказал “туже затянуть пояса”. Он хотел сломать старую (“социалистическую”, “административно-командную”) экономическую систему и заменить ее новой, рыночной. Его логика: “Если старая система управления все равно не работает, в каждый данный момент надо пытаться сделать все для того, чтобы запустить рыночный механизм” (из выступления на съезде 2 декабря). По Гайдару, лишь после того, как Россия перейдет на “принципиально новый механизм социально-экономического регулирования” и он заработает,

в стране “утучнятся поля, потекут вспять реки, и расцветут науки и искусства” (Щедрин).  Гайдар, правда тут же признается, что новый механизм “работает еще предельно несовершено” - очевидно, как старая система или даже хуже.

Насколько нравственной является такая ситуация? Лозунг “терпеть сегодняшние страдания ради завтрашнего счастья”, как известно, очень стар и очень распространен. Им пользовались и большевики, и нацисты. Он уворован у религии, которая, впрочем, обещает блаженство лишь в загробном мире. Конечно, в некоторых редких случаях – скажем, для мобилизации сил при отражении вражеской агрессии, когда речь идет о жизни и смерти, - призыв к “затягиванию поясов” имеет право на существование. Но не более того. Наш соотечественник Н.Бердяев, имея в виду большевистские лозунги, писал, что идея рассматривать нынешнее поколение лишь в качестве уобрения, на котором вырастет прекрасный цветок следующего поколения, неизбежно ведет к тому, что в “навоз” превращаются и все послеующие поколения.

Идея же чудовищных страданий ради такой жиденькой цели как простое повышение жизненного уровня, - и вовсе дурацкая и смехотворная. Хочешь улучшить мою жизнь – прекрасно, вот и начинай прямо с завтрашнего дня, а я тебе помогу.

Свою концепцию Эрхард называл “социальным рыночным хозяйством”. Известно, к чему его курс привел на практике: ФРГ стала страной, где жизненный уровень – один из самых высоких в мире, с твердой защищенностю ее граждан от всяких житейских невзгод, к тому, что громадное большинство населения Западной Германии сегодня составляет высокообеспеченный средний класс.

Эрхард был христианин, который свои способности ставил на службу ближнему. Бывший зав. Отелом журнала “Коммунист”, бывший зав. Отелом газеты “Правда” Егор Гайар превратился в социального дарвиниста, который стремится внедрить в наше общество звериный закон джунглей: “каждый сам за себя, и пусть сильный победит, а слабый погибнет”. Никакие социальные последствия реформ его не пугали. Впрочем, находясь у власти, Гайдар не слишком афишировал свои намерения. Помнится, на последнм съезде Хасбулатов воззвал: слушайте, давайте определимся, что же мы строим – американскую модель, где государство практически не вмешивается в экономику, снимает с себя ответстенность за здрвоохранение, культуру и т.п., или же мы будем строить социально ориентированную рыночную экономику, как в Скандинавских странах? Вполне резонный вопрос. Ведь даже когда человек строит сарай на дачном участке, он сначала набрасывает карандашом рисунок. Гайдар тогда ушел от ответа, “остроумно” заявив: ах, давайте сначала дотянем до уровня США или Швеции, а потом уже определимся, как нам жить. Сегодня Егор Тимурович честно раскрывает свои карты. На встрече в редакции “Литературной газеты” ему задают вопрос: не находите ли вы, что у нас экономика стала довольно дикой: масса обездоленных и кучка миллионеров, богатеющих даже не в сфере производства, а на перепродаже. Бывший и.о. премьера в ответ ухмыляется: “Молодой капитализм, который мы строим, никогда не будет прекрасным, упорядоченным и благостным сразу”.

Гайдар – экономист, как все знают, является убежденным приверженцем т.н. “монетаризма” (от англ. “money” -   деньги) – теории, полагающей, что экономическая политика в первую очередь должна быть направлена на ограничение и стабилизацию денежной массы. “Чикагскими мальчиками” Гайдара и его команду зовут потому, что они исповедуют идеи чикагской школы экономистов, лидером которой был апологет монетаризма Нобелевский лауреат М.Фридман. Главный тезис Фридмана состоит в том, что рыночная экономика функционирует наилучшим образом, когда ее оставят в покое. Фридман был вдохновителем экономической политики чилийской военной хунты, иисправляя неудачный социалистический экперимент Альенде, и в Чили его советы привели к хорошим результатам. Однако, монетаризм – всего лишь одна из многих экономических теорий. Ряд экономистов стоит на прямо противоположной точке зрения.  Например, последователи Кейнса выступают как раз за сильное государственное вмешательство в рыночную экономику. Универсального рецепта, понятно, нет. Председатель ВЭС В.Исправников верно указывает, что формула гайдаровской реформы пригодна лишь для условий стабильной бездефицитной экономики с развитой рыночной инфраструктурой, предоставляющей населению разнообразные товары и услуги. В России же налицо дефицит товаров, разрыв хозяйственных связей, спад производства. 

ЧТО  СДЕЛАЛ  ЭРХАРД?    Его хозяйственная реформа на самом деле представляла собой две параллельные  реформы: денежную реформу и реформу цен. Задачей денежной реформы было избавиться от обесцененных денег и создать твердую валюту. Взяв в свои руки бразды правления, Эрхард немедленно начинает в государственном масштабе “припрятывать” товары. (“Припрятывание как индивидуальное мероприятие, - писал Эрхард, - вызывает мое презрение.”) Через три месяца, после того как были созданы некоторые товарные запасы (Эрхард особо подчеркивал, что без этих запасов валютная реформа, скорее всего, провалилась бы), в ночь на 21 июня 1948г., старые рейхсмарки были объявлены недействительными и введены новые деньги – дойчмарки. Каждый житель страны получил на руки 40 новых марок. Учтите психологический эффект этого шага: каждый гражданин “просто так” получил от государства пусть небольшую, равную примерно стоимости пары обуви, но все же сумму “твердых” денег, на  которые он сразу же мог купить товар, прежде совершенно отсутствовавший. Зарплату и пенсии стали платить в новых марках в отношении 1:1; кварплату следовало также вносить в новых марках 1:1. Половину наличности и вкладов в сберкассы можно было обменять в отношении 1:10, а половина была заморожена и позже обменивалась по курсу 1:20. Большая часть прошлых денежных обязательств предприятий пересчитывалась по курсу 1:10. Обязательства банков и учреждений бывшего рейха были, в основном, аннулированы. Предприятия получили наличность для выплаты первой заработной платы, но в дальнейшем должны были существовать за счет своей продукции. 

ГАЙДАРденежной реформы не провел. Сразу возникает побочный вопрос: в какой, собственно, стране он пытался стабилизировать финансы? Где границы этой страны? Где центральный банк? Какие  в этой стране законы? Могут ли в ней свободно перемещаться товары  и капиталы?

Ответы мы должны дать такие: границ этой зоны реформ никто не знает; они туманны и расплывчаты. С одной стороны, в зону входит Украина (потому, что был общий рубль), с другой – не входит даже Татарстан. Центральных банков то ли 10, то ли 12, то ли все 15 (по числу бывших союзных республик) или даже больше. Общей торговой и таможенной зоны нет. Законы – самые разные, в том числе и взаимоисключающие.

Многие россияне и по сей день полагают, что проводить денежную реформу не следовало, т.к. это – “грабеж населения”. Разберемся. На сегодняшний день цены на основные продовольственные товары и предметы потребления выросли в 100 и более раз. Следовательно, как наличность, так и вклады обесценились  в 100 и более раз.

 Реформу в России можно было бы провести по образцу 1947 г.: например, 5 тысяч рублей на человека обменять по курсу 1:1, хотя бы и заморозив вклады на несколько лет, и социальные последствия были бы минимальными.

 Наконец, можно было бы ввести параллельный твердый российский рубль – Россию ведь никто не заставлял объявлять себя наследницей советского рубля! Экономист Василий Леонтьев, лауреат Нобелевской премии, преподающий ныне в Нью-Йоркском университете говорит: “Я до сих пор удивляюсь, почему не была введена параллельная валюта. Везде, где только есть инфляция, необходимо иметь что-нибудь стабильное”. 

 Почему Ельцин и Гайдар не пошли на валютную реформу – пусть они расскажут сами. Но я догадываюсь. Во-первых, так хотел МВФ: Западу проще и удобнее выколачивать свои долги из какого-то одного центра, а не из пятнадцати республик. Во-вторых, Кремль сам хотел держать на рублевой веревочке республики, выдавая наличность “хорошим” и не выдавая “плохим”: печатный станок-то находился в Москве. Лукавцы, кажется, не предполагали, то ушлые Киев,  Тбилиси и Ташкент сами смогут сделать большую козу Москве, раздув безналичную эмиссию. Ну, и в-третьих, люди из Кремля не пошли на валютную реформу потому, то боялись обидеть тех, у кого бумажек с профилем Ильича много. Тут пахнет и миллиардами КПСС, и своими собственными интересами.

Если вычислить среднее арифметическое, мы найдем, что Эрхард обесценил сбережения немцев лишь в 13,3 раза. Гайдар прежний рубль превратил инфляцией в копейку, а если взять новую цену поваренной соли (24 руб./кг), стиральрого порошка или питьевой соды, то коричневый билетик обернется половиной или даже третью копейки. Вопрос: кто по-настоящему ограбил народ, Эрхард или Гайдар? 

ПРОИЗВОДСТВО   Обращают на себя внимание чрезвычайно жесткие (а по сути нормальные для рыноной экономики) условия, в которые немецкий реформатор поставил промышленные и торговые предприятия: через месяц они должны были или выплыть, или утонуть. То, что снабжение предприятий деньгами было подвержено сознательному ограничннию, оказалось абсолютно правильным. Торгово-промышленные предприятия были вынуждены спешно предлагать покупателю текущую продукцию и ликвидировать имевшиеся на складах товары.     

 Реформа Эрхарда привела к фантастическому росту производства: за полгода объем промышленной продукции вырос на пятьдесят процентов! А ведь полгода – это даже не 500 дней Явлинского, а всего лишь 180 дней!

Результат вовсе не случаен. Он опять-таки вытекает из философии Эрхарда, который писал: “Я считаю несравненно более важным добиться умножения благосостояния путем экспансии хозяйства, чем рассчитывать на то, что благосостояние может возникнуть в результате бесплодных споров об ином распределении национальной продукции”.

  Золотые слова – лишь булгаковский Шариков добивался справедливости в виде передела штанов. Но Гайдар действовал еще смешнее: он мечтал переделить... швейные фабрики (акционировать, передать трудовым коллективам  и проч.), дабы “сделать всех собставнниками”.

  Между тем, как известно, подавляющее большинство людей на Западе не имеют никакой собственности, кроме личной. И форма собственности – вовсе не главное для обеспечения эффективности производства. Понятие “частное предприятие” вовсе не синоним понятия “рыночное предприятие”, равно как и “государственная собственность” не тождественна “плановому хозяйству”. Можно частное предприятие опутать паутиной всевозможных регламентаций, назначив твердую цену на его продукцию, заморозив зароботную плату, распределяя его продукцию в административном порядке и т.п., как это было в нацистской и послевоенной Германии. А можно государственному или кооперативному предприятию обеспечить полную свободу деятельности, конечно, возложив на него и полную ответственность, вплоть до допущения банкротства (как в бывшей Югославии). Известно, что в очень многих странах (Франция, Италия, Австрия и др.) государственный сектор составляет значительную долю и работает очень хорошо. Государственная автомобилестроительная компания “Рено” абсолютно успешно конкурирует с частной “Пежо”. В Швеции 90% молока и 80% мяса производятся фермерскими кооперативами. Надо лишь все предприятия поставить в одинаковые условия. Между тем, российские производители по-прежнему забивают склады товарами, на которые нет никакого спроса, и бесконечно кредитуются (а по существу – субсидируются) Центральным банком. Проценты за кредиты столь малы, что фактически, учитывая инфляцию, предприятия отдают государству гораздо меньше, чем взяли. В гигантских масштабах продолжается и набившее уже оскомину элементарное списывание долгов. По сути, настоящим рынком в России еще не пахнет.

Кто в этом виноват? Только Центробанк? Минфин? Верховный Совет? Но ведь сам Ельцин заявил на съезде, что не допустит “стихийных” банкротств. Вопрос: а какие допустит? Плановые? Это – непонимание самых элементарных азов рыночной экономики. Плюс отрыжка партийно-общественной психологии: “С Петьки-дурачка хоть и нету проку, да надо и ему кусок хлеба дать – ведь живой человек”. Конечно, обижать дурачка не следует. Надо дать ему кусок хлеба в виде пособия по безработице. А так сейчас он именуется Петром Ивановичем, работает директором фабрики, черная “Волга” у входа. Его фирма производит омерзительное подобие джинсов марки “Ну, погоди!” или вонючую зубную пасту. Каким лекарством прикажете лечить таких производителей?!

Впрочем, производство вообще находилось вне поля зрения Гайдара. Наполнить склады и прилавки нищей страны, где на человека в год (если по-честному) приходится 20 кг мяса и одна сорочка, - разве не может быть такое желание самым главным? Оказывается, может. Эксперты в один голос указывают, что в формулу монетаристской гайдаровской реформы заложены совсем другие приоритеты (бездефицитный бюджет, стабилизация рубля), а спад производства представляется делом второстепенным. Конечно, бездефицитный бюджет – это хорошо (хотя США, как известно, благополучно существуют при огромном дефиците бюджета), но будет что-то стоить рубль, если за него по-прежнему будет предлагаться нищенски малый выбор товаров?    

Падение производства в России (уменьшение валового национального продукта в 1992 г. на четверть) – в значительной степени результат гайдаровского руководства.

По исследованиям Центра экономической конъюктуры и прогнозирования при Министерстве экономики России, выделяются несколько этапов этого явления. В январе–апреле упало производство в легкой и пищевой промышленности, так как упал спрос из-за нехватки денег у населения. После апрельского повышения цен на топливно-энергетичекие ресурсы наступил новый, очень серьезный спад во многих отраслях. Сегодня, например, зачастую производить тарелки и чашки просто невыгодно, т.к. страшно вздорожал обжиг. Наконец, с 1 июля – после введения обязательной предоплаты перед отпуском продукции – начался третий этап. В этот период объем производства в легкой и пищевой промышленности упал на 33-38%.

Как Гайдар относился к производству, показывает и его “лебединая песня” - съездовский доклад. Ни слова о том, что надо во что бы то ни стало увеличить (или хотя бы не уменьшить) производство продуктов питания, одежды, обуви и проч. Ни одной цифры падения уровня производства – о них трубят лишь оппозиционеры. Зато Гайдар в совершенно брежневском духе заявил, что “на протяжении трех месяцев устойчиво идут вверх темпы производства ðÿäà (разрядка моя – В.К.) важнейших товаров народного потребления”, оперируя при этом не натуральными величинами, а процентами.

На встрече с журналистами “Литературки” он кокетливо заявляет: “С августа у нас производство не падало, а даже росло”. И снова никаких подробностей. Между тем, очень хотелось бы услышать: производство ÷åãî выросло в России? Мяса? Молока? Кондитерских изделий? Часов? Постельного белья? И если “да”, то ãäå эти все товары? Впечатление от прилавков такое, что российская промышленность давно тихо издохла. Отечественных товаров практически не видно. Тарелки везде продают и то индонезийские, крем для обуви и то польский, средство от тараканов и то китайское.

Главным источником общественного богатства является, как известно, труд человека, невосредственно производящего материальные ценности. Китайцы богатеют не от того, что нашли волшебный рецепт, а от того, что они с утра до ночи сидят на скамеечках (притом трезвые) и вручную общипывают своих пекинских уток, а другие в это время сосредоточенно и без перекуров строчат на машинках пуховики. Законодательство Эрхарда стремилось побудить людей к сверхурочной работе – дополнительный заработок не облагался налогами. Недельное рабочее время возросло с 39,1 часа в 1947 г. до 48,2 часов в 1950 г. - вот вам одна из главных причин немецкого “экономического чуда”.

В одном месте своих воспоминаний Вилли Брандт характеризует земляка, которого знал так: “ïðîñòîäóøíûé Эрхард”. Это и в самом деле надо быть очень простодушным человеком, чтобы избрать такую банальную формулу реформы: “Чтобы встать на ноги и разбогатеть, надо много и усердно работать”.

В российском обществе создано совершенно ложное представление о том, что подъем экономики наступит исключительно в результате действий правительства и прочего начальства: каких-то манипуляций с ценами, приватизации, акционирования, изменения налоговой системы и т.п. От народа же требуется: а) согласиться на ограбление; б) до отказа затянуть пояса;  в) сидеть, не вякать и ждать.

“Ну скоро вы там с вашими реформами?!”, морщатся обыватели, лежа на печи и сося лапу.

 Все это похоже на анекдот. Названные экономические механизмы, конечно, нужны и действенны, но это – вроде точной подстройки у радиоприемника. Главная же настройка, как выражаются землекопы, - “бери больше и кидай дальше”. А этого и в помине нет. И никакого благосостояния не наступит, если российский народ по-прежнему будет лежать на печи, хотя бы и маясь от урчания в желудке. По сути, Ельцин и Гайдар мучили россиян совершенно зря.

Эрхард прекрасно выполнил то, что элементарно должен уметь делать любой руководитель, от заводского мастера до премьера. Он, повторяю, заставил немцев работать до седьмого пота. Эрхард добился этого от предпринимателей и рабочих опять-таки с помощью старых как мир методов: кнута и пряника. Каждый предприниматель, при Гитлере и в первые три года оккупации союзниками, чувствовавший себя в оносительной безопасности, при Эрхарде вновь ощутил над собой не только грозный кнут (или дамоклов меч) в виде очень реальной угрозы банкротства, но и сладкий пряник в виде возможности извлечения неограниченной прибыли, облагаемой низким налогом. Рабочие тоже почувствовли не менее грозный кнут, ибо “призрачная всеобщая занятость” (выражение Эрхарда), наблюдавшаяся перед реформой, увы, уступила место безработице, достигшей к концу 1948 г. цифры в 760 000 человек. Зато перед носом рабочего тоже красовался свой пряник: имевший работу получал твердые деньги, за которые без проблем мог купить любые нужные ему товары.

 В России директор завода, как и во времена “застоя”, никого и ничего не боится и уверен, что, как бы плохо он ни сработал, предприятие всегда спасут кредитами, списанием долгов и проч.: о банкротствах что-то не слышно. Хотя производство и падает, но руководители сегодня, видимо, живут лучше, чем прежде, ибо теперь могут сами себе (и это фактически государственные чиновники) повышать зарплату до 100 тысяч и более – кое-кто, говорят, до миллиона. Рабочий по-прежнему не боится потерять работу. Безработица ничтожна, и такое же место нетрудно найти; а если уйти в перекупщики, то можно заработать и гораздо поболее. Зарплату рабочий воспринимает не как пряник, а как огрызок заплесневелого сухаря. Рубль, которым ему платят, обесценивается не по дням, а по часам. И без того нищенский в прежние годы жизненный уровень упал с наалом реформ в 5–10 раз (а не в два раза, как утверждает О.Лацис в “Известиях” от 22 декабря), и человеку кажется глубоко оскорбительным трудиться 8 часов за полкило селедки, или за два десятка яиц, или за килограмм сахара, а месяц – за один левый ботинок. (В Германии в 1948 г. при средней зарплате в 0,99 дойчмарок за один рабочий час нужно было на пару обуви работать примерно 30 часов, или 3,5 дня). Сегодняшнее настроение российского рабочего, который меньше всего ощущает себя виновным за развал экономики (хотя, безусловно, и его вина в этом есть), можно выразить примерно следующими словами:

“А, вы так, сволочи?! Ну я вам так и наработаю...”

Пытался ли Гайдар заставить людей работать больше и лучше? Не секрет, что русский рабочий по сравнению с немецким трудится ïëîõî. Но вдобавок он трудится еще и ìàëî. На стройках, где официальный рабочий день с 8 до 5, рабочие приходят в половину девятого, до 9 переодеваются, работают с узаконенными 10-минутными перекурами каждый час, затем обедают и капитально перекуривают часа полтора (отчасти, этому способствуют жуткие очереди в рабочих столовых), в четверть пятого начинают переодеваться, и в 16.45 на стройплощадке никого уже нет. Примерно такая же картина и на многих заводах.

Может, Гайдар или президент, объяснив в телевизионном выступлении необходимость такого шага, ввели на производстве “черные” субботы? Уж что-что, а это народ воспринял бы гораздо легче, нежели взлет цен! Увы. В России к старым коммунистическим праздникам добавляются еще и новые, религиозные и “демократические”. Количество рабочих дней в году уменьшилось.

В стране наблюдается катострафические задержки банковских платежей (по сути, настоящий кризис), но на съезде прозвучала депутатская жалоба, что документы офрмляются лишь три дня в неделю: в субботу и воскресенье отдыхают Госбанк, в понедельник и вторник – Минсвязи.

...Можно реформировать существующие предприятия. Но можно давать зеленый свет и новым – тем более, что в легкой промышленности, в сфере услуг предприятий явно недостаточно. Эрхард писал, что свобода хозяйственной деятельности должна в сознании каждого гражданина восприниматься как неприкосновенное право, посягательство на которое должно караться как покушение на общественный строй, и неуклонно следил за соблюдением этого основного права.

А что “рыночники” и “демократы” Ельцин и Гайдар сделали для того, чтобы увеличить число мелких и средних предпринимателей, которые шили бы одежду, ремонтировали пылесосы, переплетали книги, изготовляли игрушки? Да ничего. Они не только не создавали им “режим наибольшего благоприятствования”, но даже и не защищали их. А ведь коль мы заявили о смене общественного строя – вымогательство у предпринимателя или поджог фермерского хозяйства должны расследоваться, как раннее – поджог райкома партии. И кара преступникам должна быть не меньшая.

 За 1992 г. почти все созданные при Горбачеве “честные” частные предприятия-производители разорились и закрылись: из-за непомерных налогов, съедающих до 70% прибыли, инфляции, дороговизны сырья и энергии, чиновничьего и уголовного рэкета.

 А между тем, даже мудрого руководства и похвального трудолюбия мало для подъема экономики. Эрхард чистосердечно признается, что успеху германской реформы в немалой степени способствовала верно угаданная конъюктура – в это понятие вошли и такие непредсказуемые факторы, как желание или нежелание населения накапливать сбережения, корейский кризис и его влияние на мировую торговлю и т. п.

Иными словами, помимо всего прочего, надо, чтобы реформаторам еще и повезло

Вот ведь какая непростая штука экономика!

                                                                                                Владимир Коваленко

                                                ...ПРОДОЖЕНИЕ

            Начальство же кругом себя видим                                                                                                             неискусное, ко взысканию податей                                                                                                            строгое, к подаянию же помощи слабое.

                                                            М.Е. Салтыков-Щедрин

Одой из задач государства, основанного на свободном строе, Эрхард считал обеспечение свободной конкуренции, - лишь при ней, полагал экономист, можно добиться высокого качества, производительности труда и низких цен. “Государство, – пишет Эрхард, – должно вмешиваться в жизнь рынка лишь только в той степени, в которой это требуется для поддержания механизма конкуренции...”

Вскоре после начала реформы Эрхард разработал проект закона о картелях, в котором, в частности, говорилось, что “в случае, если образуются хозяйственные монополии, они подлежат устранению, а до этого они должны быть подчинены государственному надзору”. Первый германский послевоенный парламент одобрил этот закон, и он тут же безукоснительно стал претворяться в жизнь.

Россия также имеет антимонопольное законодательство. Есть и  Антимонопольный коммитет с региональными отделениями, который должен ограничивать рентабельность предприятий-монополистов и даже бороться с коррупцией. Учреждение это новое, зарплаты в нем маленькие, поэтому работают там в основном мальчики и девочки, которые и сами не знают, чем они  занимаются. Соответственно, и отдача от этого коммитета равна нулю. Все мясокомбинаты и хлебозаводы в пределах одного города, все автомобильные, телевизионные и т.п. заводы в границах России (и даже отчасти СНГ) давно объединены в преступные картели, которые сговариваются о ценах точь-в-точь как кавказцы на рынках.

Все мы помним беспомощные охи и вздохи правительства в связи с резким повышением стоимости подписки на газеты и журналы. “Союзпечать” резко подняла стоимость за доставку.

К сожалению, плату за доставку взвинтила “Союзпечать”. Беда, но почти все деньги, собранные подписчиками, “Союзпечать” себе забрала.

Государство, имеющее тысячи танков, бомбардировщиков и ядерных ракет, не может совладать с... “Союзпечатью”.

Если бы на месте Гайдара сидел Эрхард, неужели он позволил бы, чтобы почта брала по три рубля за доставку одного номера газеты на расстояние 500 метров – от отделения до подъезда?! Дудки! Он предложил бы “Союзпечати” немедленно поделиться на две независимые компании,  а в случае отказа поделил бы принудетельно, через суд. А пока суд да дело, Эрхард назначил бы  тарифы, обеспечивающие 5 или 10 процентов рентабельности, но уж никак не 150 или 1500%. 

А чтобы почта не стала искуственно занижать свою рентабельность, повышая зарплату почтальонам (излюбленный трюк российских монополистов), он бы и зарплату заморозил. Как говорится, на всякого мудреца довольно простоты.

Впрочем, шут их знает. Читаешь российские газеты: пресса – убыточна, транспорт – убыточен, добыча угля – убыточна, нефти  - убыточна, жилищное хозяйство – тоже, телевидение – тоже, производство продуктов животноводства – тоже, снимать и показывать фильмы – убыточно и так далее без конца. Сегодня, кажется, убыточны даже производство водки и добыча золота. Перефразируя Воланда, спросим Гайдара: “Да что же это у вас, чего ни хватишься, все убыточно!” В США почему-то и уголь добывать прибыльно, и кино снимать, и бычков выращивать.  Убыточного не держим-с.

Это значит – российское правительство не уделяло никакого внимания микроэкономике. Все, знаете ли, макро да макро, чтоб от Калининграда до Камчатки. А вот взял бы Гайдар для примера одно типичное убыточное предприятие, да и сделал наглядный анализ его хозяйственной  деятельности для не шибко грамотных депутатов Верховного Совета. Доказал бы им, что содержать таких производителей нельзя, что государство – не дойная корова.

Помнит ли кто хоть один подобный случай? Лично я – нет.

ЦЕНЫ  Ельцин и Гайдар громогласно объявили, что Россия переходит к свободным ценам.

Это был своего рода сигнал производителям товаров и услуг, а также покупателям: госуодарство отказывается от какого-либо контроля за ценами (кроме разве цен на ограниченную группу товаров) и одни получили право назначать какие угодно цены, а другие – свободно по этим ценам покупать. Делался нажим на то, что новые цены – справедливые, т.к. они, мол, сложились сами собой на рынке.

Никто не спорит, что Россия унаследовала от социализма дикую шкалу цен. Но вовсе не верно, что все цены у нас были занижены. Наряду с сильно заниженными (на продукты питания, книги, квартиры и пр.) ценами были и сильно завышенные (ну, допустим, на колготки). Сильно  заниженной была, разумеется, и зарплата. Логично было бы ожидать “постепенного выравнивания цен”, “приведения цен в соответствии с фактическими затратами труда” и тому подобных действий. Вместо этого цены обрели “свободу” (в условиях, повторяю, монополизма), и вдобавок правительство бросило нелепый, но применительно к ситуации очень точный лозунг “либерализации цен”. (Напомню, что одним из значений слова “либерализм” является “вредное попустительство”.)

Эрхард же вовсе не отказывался от контроля за ценами! Более того, на некоторые товары цена регулировалась административными способами. (Что это такое – понятно.) 7 октября 1948 г. вошел в силу “Закон против произвольного повышения цен“.

Вступила в действие “программа широкого потребления”, в процессе которой ежемесячно 700000 тысяч пар обуви по “особо точно исчисленным” (т.е. фактически твердым) ценам. Здесь мы видим такой “социалистический” элемент, как планирование объемов производства. И то верно: ну как с переходом к рынку все бросятся призводить сулящие немедленную выгоду игорные автоматы, а население окажется разутым?!

На остальные товары (в основном, не первой необходимости) цены тоже регулировались, но другими, не административными способами. Торгово-промышленными кругами совместно с профсоюзами был выработан и опубликован “каталог уместных цен” на отдельные предметы потребления. Согласно нему, например, “уместная” свободная цена мужских полуботинок указывалась в размере от 24,50 до 30,00 немецких марок – рамки, как видим, довольно жесткие. Тот, кто нагло завышал “уместные” цены, рисковал столкнуться с множеством самых разнообразных неприятностей вроде штрафов, критики в печати, бойкота покупателей и т.п., тем более, что сам Эрхард постоянно призывал покупателей ни в коем случае не принимить любую запрошенную цену. Он вел переговоры с предпринимателями и убеждал, что повышение цен в итоге ударит по ним самим. Действительно: продавщица, целый день угрюмо восседающая над палкой 2500-рублевой колбасы в полном одиночестве, заработала бы, конечно, получая не оклад, а процент с суммы продаж, гораздо больше, снизив цену до минимально приемлего уровня

(в наших условиях это иногда может означать: наполовину) и продав целый контейнер. (Иными словами, ставка делалась на большой оборот.)

Эрхард, наконец, сумел создать в немецком обществе особую атмосферу “ценового патриотизма”, при которой владельцы магазинов вывешивали такие, например, объявления: “Министр Эрхард призвал... Кто-то должен начать... Мы обязуемся до Пасхи не повышать цены на женскую и детскую одежду”.

Разве кто-нибудь припомнит подобный шаг со стороны Гайдара и Ельцина?

Пресса сообщает о чудовищных масштабах “накруток” в России. Себестоимость килограмма зерна в совхозе -  1 руб. 30 коп. за кг. Он продает его государству за 8 рублей.

А килограм печеного хлеба стоит уже 40 рублей. По сообщению “Московских Новостей”от 20 декабря, средняя зарплата на Первоуральском хлебокомбинате составляет около 30 тысяч рублей! При этом ловкие пекари умудряются еще и сосать громадные дотации из городского бюджета. А знают ли посетители московских продмагов, где перманентно стоит дурной запах, где продавщицы отвешивают колбасы или селедку грязными руками, попутно обвесив, обсчитав и облаяв, что эти заведения за свой сомнительный сервис накидывают к цене товара 25%?

Для сравнения: в крупных американских универсамах торговая прибыль, как правило, не превышает 5%. 

На декабрьском съезде у генерального директора ВАЗа Каданникова, выдвинутого кандидатом в премьеры, спросили: отчего это ваши автомобили стали стоить так непомерно дорого?

            “Они стоят столько, сколько стоят”, – огрызнулся директор.

            И съезд – такой  смелый, когда надо напасть на президента или премьера! - удовлетворился           ответом. Никто не сказал Каданникову: ”А не лопнут твои глаза, уважаемый директор?”

4,7 миллиона рублей, запрашиваемые за паршивую “девятку”, переведенные в доллары даже по курсу черного рынка (тогда – 1:450), дадут 10444 доллара 44 цента, что на две тысячи долларов больше, чем стоит в США новый седан “Сатурн SL” компании “Дженерал Моторс”. Но ведь “Дженерал Моторс” платит своим рабочим в 100 раз больше, чем платит ВАЗ!

...Но, как и следовало ожидать от рыночного государства, в конечном итоге цены в Германии резко снизились лишь после того, как вырос объем производства – то есть когда предложение стало превышать спрос, т.е. вся Германия оказалась заваленной ветчиной и фотоаппаратами, верхней одеждой и автомобилями.

            Чикагские же мальчики на производство, как мы знаем, чихать хотели.

ИНФЛЯЦИЯ  не является природным бедствием, вроде землетрясения. Она всегда – дело рук человеческих.

Эрхард всячески боролся с инфляционными процессами: резко протестовал, когда профсоюзы требовали повышения заработной платы, которое обгоняло бы рост производительности труда

(а кто в России связывает эти два показателя?!), воевал, как мы уже знаем, с предпринимателями, которые из-за роста заработной платы или эгоизма увеличивали цены. Административное ограничение зарплаты в Германии было снято лишь в ноябре 1948 г. - т.е. только после первых успехов реформы.

Эрхард считал, что устойчивость валюты следует включить в число основных прав человека и что каждый гражданин вправе требовать от государства ее сохранения.

Были ли предпосылки в России в 1992 г. для инфляции, которая большинством наблюдателей оценивается в 2500%? Из мемуаров министра финансов третьего рейха Шверина фон Крозига известно, что в гитлеровской Германии, которая вела мировую войну на два фронта и соответственно несла огромные непроизводительные военные расходы, до конца 1942 г. инфляция не превышала допустимых пределов. Иными словами, даже тогда, когда немцев били под Сталинградом, рейхсмарка – в отличие от сегодняйшего российского рубля – была крепкой валютой. Лишь с середины 1944 г. началось быстрое и угрожающее печатание большего количества банкнот, чем нужно. И то оно было связано не столько с экономической политикой правительства, сколько с тем, что миллионы беженцев и эвакуированных из восточных земель, куда приближался фронт, стали в массовом порядке изымать сбережения из банков. Тем не к концу войны инфляция в Германии составила лишь 600% по отношению к довоенному уровню. Эмиссию денег контролировал сам Гитлер, который хорошо помнил немецкую гиперинфляцию периода первой мировой войны и знал, какие политические последствия она с собой несет.

Вопрос: что за огненный смерч пронесся над Россией, что инфляция в ней за год превысила немецкую военную цифру в 4 раза?

Допустим, что Гайдар против инфляции – как всякий нормальный человек против эпидемии чумы. Но, имея в руках пробирку с бациллами чумы, следовало бы обращаться с ней осторожнее.

2 января 1992 г. правительство “либерализует” (т.е. попросту увеличивает на порядок цены. Неужто кто-то надеялся, что рубль от этого окрепнет? Разумеется, он упал в десять раз. Это был первый мощный толчок.

У инфляции есть одно коварное свойство: коль уж она возникла, она может дальше раскручиваться сама по себе. Инфляция порождает неуверенность и панику из-за того, что цены, как правило, взлетают не в одинаковой пропорции. Например, табак дорожает в 200 раз, водка – в 100 раз, пиломатериалы – в 30 раз,  а оптовая цена на прокат черных металлов остается практически без изменений. Производители, будучи не в силах сосчитать, как ломка шкалы цен скажется на себестоимости их продукции, и ожидая, что инфляция будее продолжаться, на всякий случай взвинчивают цены на товары.  Всякие там профсоюзы горняков немедленно начинают требовать повышения зарплаты, а повышение зарплаты в одной отрасли неминуемо ведет и к повышению во всех остальных. В ответ снова растут цены: “процесс пошел”. Остановить этот маятник “цены-зарплаты” бывает очень трудно.

Но Ельцин и Гайдар даже не смотрят молча на то, как угрожающе раскручивается маятник.

В апреле они сообщают ему новый сильнейший толчок: повышение цен на энергоносители сразу во много раз. Тотчас следует цепная реакция воздорожания во всех отраслях производства и в сфере услуг, ибо колхозам нужно дизтопливо, таксистам – бензин, самолетам – керосин, электростанциям – топочный мазут, банно-прачечным комбинатам – газ и т.п. Из газа же и нефти делаются каучук и лавсан, лекарства и растворители, полиэтилен и уксусная кислота и вообще все на свете.

Остановлюсь немного на этой злосчастной цене на энергоносители. Какой она должна быть внутри России, для своих? Нормальной. То есть возмещаюшей издержки производства и обеспечивающей рентабельность отрасли. Не слишком низкой, чтобы шофера не мыли руки бензином, но и не слишком высокой – иначе инвалиду не по карману будет съездить в поликлинику на своей собесовской таратайке, как сейчас. Идея уровнять внутренние цены с мировыми – бредовая. Прежде всего потому, что в России зарплата в сотню раз ниже мировой. Это попытка силой ввести на на урюпинском рынке те цены, которые усановились на центральном рынке в Москве.

Другое дело, что при значительных ножницах внутренних и мировых цен появится много охочих спекульнуть. Но от этого есть очень простое противоядие. Поскольку нефть, газ, лес и т.д. - природные богатства, т.е. общенародное достояние, их экспорт должен быть государственной монополией или облагаться очень высокой пошлиной.

А вот у Бориса Николаевича и Егора Тимуровича как раз конфуз. 70% “частного” экспорта, вообще, освобождены от уплаты экспортной пошлины. Вот вам я – цивилизованный бизнесмен Артем Тарасов. Покупаю за 23 миллиона рублей 350 тыс. тонн нефтепродуктов, продаю за границей за 48 миллионов долларов, 30 из которых блокирую во французском банке. Проще некуда. Сразу остановлю читателей, которые ринутся повторить удачную коммерцию: у вас не выйдет. Нужна бумажечка под названием “лицензия”. Несколько месяцев назад такие бумажечки в России выдавали 78, что ли учреждений, теперь – чуть поменьше. Кто, кому, когда и на какое количество сырья выдал экспротную лицензию – это обычно строгая тайна (государственная, коммерческая, служебная, и проч.). На разгневанные вопросы журналистов “Да кто же покровительствует этой злодейке, грабительской фирме “Бурый поток”?!” - чиновники ухмыляются и молча тычут пальцем в потолок.

Впрочем, коррупция в России – это отдельная, очень больная тема. Скажу лишь (и, надеюсь читатель со мной согласится): я не верю ни одному из первых лиц в государстве. Сколько бы совещаний по борьбе с преступностью и коррупцией они не проводили. Увидите: никто никого не посадит и никаких показаткльных процессов не будет. Потому что любой обвиняемый на подобном процессе мигом заявит: “Погоди, мил друг! А ты-то сам святой что-ли?”

И кто на 100% уверен, что Гайдар не брал? “Российская газета” в номере от 17.10.92 делает намеки: Егор Тимурович не только премьер, но и член редколлегии какой-то западной газеты, которую спонсирует посредническая фирма “Грант”, которая получает лицензии и т.п. Политковский из “Политбюро” предъявил телезрителям документ: распоряжение о передаче особняка в Москве какому-то СП или МП, подписанное лично Егором Тимуровичем. Как это премьер при своей загруженности еще и находил время домики в столице распределять?

Может и тут и там все чисто. Но когда россияне доживут до нормального правила демократическиих стран: если ты высокопоставленный политик, то сообщи, будь добр, размер своего финансового состояния. Особенно, валютного счета за рубежом, если таковой имеется. Наверно, тетеньки, которые во время работы съезда азартно кричали на Васильевском спуске “Гай-дар! Ре-фор-мы! ”, несколько загрустили бы, узнав, что у Егора Тимуровича в Женевском банке несколько миллионов зелененьких.

“Где, укажите нам, отцы отечества, которых мы должны принять за образцы?”   

Прошу только не усматривать во мне тайного агента красно-коричневых. “Патриоты” ничем не лучше. В оппозиции-то кто? Генерал КГБ, приватизировавший казенную виллу с казенными телевизорами и пододеяльниками. Писатель, “совесть русского народа”, который не хочет освобождать московскую квартиру, выданную “совести” как депутату покойного СССР, и возвращаться к любимому Байкалу.

Весь их обличительный пафос сводится, по сути, к требованию: “Сами нажрались – так и другим дайте!”

...Инфляции, далее способствовали и ненасытный аппетит ВПК, с которым Гайдар вроде бы боролся. Максим Соколов гневно пишет в журнале “Столица” про “выколоченные из правительства летние кредитные накачки”. Все правильно, но это  немного детская обида задним числом: “Зачем ты летом у меня денежку отнял?” Надо было летом в морду бить, а не отдавать! Вот когда надо было президенту объявлять ультиматумы, референдумы, ехать на АЗПК, выступать с броневика, обращаться по телевидению к народу: 

“Вам хотят предложить пушки вместо масла! Если Верховный Совет даст генералам столько денег, к зиме рубль будет стоить копейку, а буханка хлеба – полсотни!”

Летом народ понял бы. Он такие вещи очень хорошо понимает.

Мог Гайдар это предвидеть? Нет – грош ему цена как экономисту. Да – зачем подписал кредиты, а не подал в отставку? Чтож тогда жалеть о его уходе? Выходит, декабрьский Гайдар уже не реформатор, а только шкурка от реформатора.

Бесплатные и безымянные приватизационные чеки снова раскрутили инфляцию.

Выпуск ваучеров я считаю чисто политической затеей. Правительство, испугавшись, что народ возмутится неслыханным ограблением, решило несколько успокоить массы, дав в руки каждому гражданину красивую бумажку  с надписью “10000 рублей”, не особо задумываясь, что тот с ней  будет делать. В крайнем случае, пустышку можно будет списать на “местные власти”, которые “противятся приватизации”. Попутно правительство незаметно и ловко залезло в карман обывателя.  Получат граждане акции с дивидендами или нет – это еще бабушка на двое сказала, а правительство уже заработало на красивых бумажках: 150 млн. (население РФ) х 25 руб. = 3,75 млрд. рублей. Сделан шаг на пути к номенклатурной и мафиозной приватизации. Меня поражает, что телевизионные репортеры спокойно спрашивают у граждан: “У вас сколько ваучеров?” - а те так же спокойно отвечают: “Шесть”, “Восемь”, “Четырнадцать” и т.п. Это что – все отцы многодетных семейств?

В стране уже тысячи и тысячи миллионеров, каждый из которых, однако, не в состоянии съесть за день больше килограмма колбасы и выпить больше трех литров молока. Но они в массовом количестве скупают ваучера у неимущих, и те тут же направляются с деньгами в магазины, чтобы купить хлеба, мяса, а то и водки. Это гигантские суммы. Товарный оборот потребительского рынка остался прежним, но количество денег у населения резко возросло.  Это дает новый толчок к росту цен.

Или вот еще. “Вина переходит в преступление, - писал Эрхард, - когда кто-либо сознательно захочет способствовать развитию инфляции, чтобы получить таким образом выплату прлученных кредитов”.

Ясно: некто в декабре 1991 г. взял на год кредит в размере 150 млн. рублей. Отдавать эту сумму (с ничтожными тремя или пятью процентами) он будет... рублями декабря 1992 г., т.е. “полегчавшими” раз в 25. Ну, а играть на понижении отечественного рубля коммерческие банки имеют сколько угодно способов. И мы видим, как они этим занимаются, откровенно и нахально.

Вот что такое инфляция – самая несправедливая, скрытая форма налога, которая, однако щадит владельца имущества. Читатель заблуждается, если думает, что гайдаровская инфляция обобрала в равной степени всех.  Торговая мафия и связанное с ней начальство задолго до 2 января все знали (ведь эти разговоры о повышении цен велись с высоких трибун – в нарушении элементарных финансовых правил – добрых полгода) и заранее обратили всю свою наличность и вклады в золото и ковры, бриллианты и меха, перетащив товары из магазинов и баз к себе на квартиры, на дачи и в гаражи. Или даже никуда не перетаскивая, а просто закрыв подсобки на замок и соответствующим образом оформив отчетность. Короче, произошло то самое индивидуальное припрятывание, которое так презирал Эрхард. Вот ведь почему так опустели прилавки перед Новым, 1992 годом, а вовсе не потому, что осенью 1991 г. рухнула экономика, как утверждал на съезде Гайдар. Можно поднять цифры и убедиться, что никакого обвального падения производства осенью1991 г. не произошло.

А теперь воры довольно улыбаются, подсчитывая, во сколько раз они стали богаче: в сто?  в  тысячу?

У Ильфа и Петрова, помните, есть такой “зиц-председатель” Фунт, профессией которого является за деньги сидеть в тюрьме вместо других.

“Как я сидел во время нэпа!” - ностальгически восклицает он, что значит: “Как я зарабатывал!”

Нет сомнений, что через 15-20 лет тысячи и тысячи уже постаревших и поседевших воров всех мастей с улыбкой и полузакрытыми глазами будут говорить внучатам эту же фразу:

“Как я имел при Гайдаре! Нет, ты не поверишь, как я имел при Гайдаре... Это были лучшие годы моей жизни!”  

Однако, самое печальное даже не это. До сих пор мы исходили из предположения, что инфляция вызвана Егором Тимуровичем, так сказать, по неосторожности. На самом деле инфляция была раздута умышленно.

Нет, Гайдар не получил условный радиосигнад из международного сионистского центра. Просто в списке лекарств, которыми лечат больную экономику, есть, увы, и такое, которое называется “корректирующая инфляция”. Что делать, если накопилась огромная избыточная денежная масса? Единстенным справедливым решением является денежная реформа – нуллификация

(т.е. объявление недействительными) старых денег и выпуск новых. Но у нуллификации есть два недостатка. Не все страны с технической точки зрения могут быстро отпечатать новые банкноты и отчеканить новые монеты. Им приходится взвинчивать цены. Нуллификация, далее, подрывает доверие людей к денежной единице страны. Можно с уверенностью сказать, что если очень серьезно заболеет экономика США, то Вашингтон прибегнет именно к “либерализации” цен по-гайдаровски, а выпускать новые доллары, объявив недействительными эти, что сегодня, не будет, т.к. доверие к доллару во всеи мире будет подорвано. Вот, пожалуй, и все недостатки конфискационной денежной реформы. Стоило ли их бояться тем, кто проводил денежные  реформы в России? Полиграфическая база Гознака у нас сверхмощная. Купюры нового образца (но без нуллификации старых) выпускаются чуть ли не каждый месяц. (Россия без особой рекламы печатает также деньги и ценные бумаги для многих слаборазвитых стран.)  Доверия к деревянному рублю в мире, понятно, не было и нет. Не доллар. Тогда почему был выбран инфляционный вариант финансовой стабилизации? Об этом уже говорили в первой части нашего рассказа.

Нужны доказательства? Григорий Явлинский в “Независимой газете” от 4 февраля рассказывает о настроениях в команде Гайдара:

“Меня поражало с ккой нелюбовью и даже ненавистью эти люди относились к своей стране. Они говорили: все равно здесь все плохо, здесь “совок”, здесь все гадость. Сейчас мы зажжем очистительный огонь инфляции, все здесь разрушим, а потом начнем строить“.

Что ж, первую часть своей программы Гайдар и его команда выполнили очень даже успешно.

ОРГАНИЗАТОРСКИЕ СПОСОБНОСТИ    Совершенно ясно, что проведению реформы в России чрезвычайно мешает правовой хаос. В силе остаются многие акты СССР, которого больше нет. Хозяйственное и уголовное право РФ нуждается в коренной переработке. Пользуясь правовым ваккумом, местные власти в превышение своих полномочий наплодили множество самых сомнительных указов и постановлений. Положение совершенно невыносимое: четырежды банкрот, счета которого давно следует арестовать, а самого засадить в долговую яму, с наглой мордой продолжает “совершать операции” -  заключает сделки,  берет новые кредиты, потому что нет... закона о банкротстве. Вместе с тем понятно, что Верховный Совет, жуя по два дня каждую поправку и каждую статью одного лишь закона, будет заниматься этим делом еще сто лет.

Эрхард получил от национально-социалистического государства и англо-американо-французских властей примерно такое же правовое наследство, что и Гайдар. Но что он сделал в аналогичной ситуации? Сразу же после вступления в должность он одним махом выбросил в мусорный ящик сотни всяких предписаний, регулировавших экономическую жизнь. “При этом, - пишет Эрхард, - мы прибегли к единственно возможному методу – мы отказались от перечисления всего того, что теряло силу, и точно обозначили все то, что еще должно было оставаться в силе”.

Я уверен, что если бы Гайдар представил нынешнему парламенту пакет старых законов (в сущности их номера), которые надлежало оставить в силе, не выдвиная поначалу острых политических проектов вроде частной собственности на землю, то парламент их утвердил бы. Однако,Хасбулатов жалуется, что правительство не представило ему проекты многих законов под ту реформу, которую оно проводит (например, закон о налоговой инспекции и др.).

Особо подчеркну, что законы Эрхарда составили не несколько десятков толстых томов, которые в целом никто не может охватить, и разумеется, не выполняет, как в России. Немецкий реформатор пишет, что введение рфночого хозяйства в Германии в 1948 г. “было осуществлено с  помощью нескольких немногих законов и ценой бескомпромиссной решимости”.

Кстати, немногочисленные простые и ясные законы, равные для всех и не допускающие никаких изъятий (типа пресловутого “в порядке иключения...”), имеют и то преимущество, что они сводят к минимуму злоупоребления и коррупцию.

В российской экономике происходят какие-то странные кризисы. Пожалуй, больше нигде в мире таких кризисов нет. Что значит грознокрасивая формулировка “кризис неплатежей” в переводе на бытовой язык? Это значит попросту “я не могу разобраться в ворохе бумаг на своем столе”.  Что значит кризис наличности? Это значит “кассирше забыли сказать, что сегодня зарплата”. Плохой руководитель может провоцировать такие кризисы по нескольку штук в день.

ПОЛНОМОЧИЯ     От Гайдара и Ельцина часто слышались жалобы, что им мешают, не дают проводить реформы. Все, это, разумеется, верно. Однако, и Эрхард осуществлял свои реформы отнюдь не в тепличных условиях. Он постоянно подвергался критике и прессингу со стороны оккупационных властей, левых партий и профсоюзов. Дело дошло до того, что через полгода после начала реформ профсоюзы призвали ко всеобщей забастовке, т.к. цены в Германии за этот период выросли на 20-30%. (О благословенная страна! Что сказали бы немцы у нас?)

Но Эрхард с блеском справился со своей задачей. А ведь он занимал в правительстве Западной Германии всего лишь пост министра экономики, т.е. пост Андрея Нечаева. (Что, конечно, разумно, т.к., если реформы проводит сам премьер – Гайдар ли, Хрущев ли, - он фактически оказывается вне контроля.) Лишь в 1957 г., когда в экономике был достигнут полный успех, Эрхард стал заместителем федерального канцлера, а в 1963 г. - канцлером.

Гайдар же был пусть и сполняющий обязанности, но все-таки премьер-министра. Да и Ельцин, вроде бы, имел чрезвычайные полномочия. Тем не менее их реформа провалилась.

Причину этого следует искать в том, что Гайдар занимался экономикой и ничем другим.

А Эрхард четко знал, что деятельность реформатора “протекает не в сфере “чистой экономики”, а в области “политической экономии”. Поэтому он постоянно должен стремиться находить сннтез, сочетать, с одной стороны, экономический здравый смысл и научные выводы с политической, а часто и партийно-политической волей – с другой стороны”.

Ельцин и Гайдар совершили крупннейшую политическую ошибку, вообразив, что нынешние депутаты дадут им преобразовать российское народное хозяйство в американский капитализм (да еще времен покорения Дальнего Запада).

“А что же делать, - спросит читатель, не приступать к реформам, что ли?”

Ну, во-первых, умные люди уже указали, что в августе 1991 г. у Ельцина была возможность распустить и парламент, и съезд и назначить новые выборы. Вместо этого Борис Николаевич таинственно исчез, а потом выяснилось, что он месяц отдыхал на Кавказе. Ну уж коль момент был упущен, то Ельцину надо было, увы, “находить синтез” с депутатами до следующих выборов. Постоянно эдак аппелировать к народу: я бы давно вас накормил, да вот партократы не дают. Ну, словом, поиграть в политику. Хотят депутаты своего премьера – и пусть поставили бы какого-нибудь Черномырдина в ноябре 1991 года. Хуже бы не стало. Все равно ведь Черномырдин пришел.

Фактически, Гайдар заварил кашу, не имея реальной власти, не имея нужных рычагов управления в руках. Должен ли браться за подобное занятие трезвомыслящий политик? Проведу одну аналогию. Человеку предлагают вести автобус с людьми, но говорят: “Ты будешь только крутить баранку, а педаль сцепления будет нажимать другой водитель, который тоже сядет в кабину, педаль газа – третий, а тормоз – четвертый”.

Ответственный человек откажется играть в такие игры, ибо речь идет  о жизни людей. Он или потребует себе все педали, или не сядет за руль. Но Гайдар сказал “Ладно, давайте хоть баранку”. Точнее, его – поделом – вообще не хотели пускать в кабину, но он вскочил и ухватил руль. И крутит. А жмет педаль газа (гонит эмиссию) Центрбанк. Сцеплением (законами) управляет Верховный Совет. Что же делает Гайдар? Он “проводит реформы”. 

В итоге автобус–Россия висит над пропастью, зацепившись колесами за обрыв, а виноватых нет. Классическое райкинское: “Кто шил пиджак?” - “Мы”. Теперь все видят, как Ельцин, Гайдар, Верховный Совет и Центрбанк кивают один на другого. Геращенко уже заявил в Брюсселе, что 95% кредитов согласовано с правительством.   

Очную ставку им всем устроить, что ли?