Забористая страна


          Одной из главных уходящих тем прошлого года волей судьбы и причудливых обстоятельств украинской политики стала тема распила одной из политических сил банальными болгарками забора, окружающего Верховную Раду. По моей домашней версии, эта тема прозвучала столь громко, во-первых, потому что под Новый год не было других столь звонких политических тем. А во-вторых, распил забора в украинской политике прозвучал достаточно свежо — до этого «пилили», как правило, исключительно финансовые потоки.
         Дмитрий Выдрин  
           среда, 16 января 2013 , 6:13 



               А главной темой уже наступившего года вдруг стало строительство забора между детским туберкулезным санаторием им. Боброва и его собственным санаторным пляжем.

                 Можно было бы списать «забористость» нашей политики на случайность. Но мне думается, что тема забора недостаточно раскрыта в нашей политологии — не вскрыты ее сакральные, философские и даже мистические смыслы. Я, например, многое понял в заборной философии, когда разговаривал со старыми патриархами-архитекторами о принципах киевского еще дореволюционного градостроительства. Оказывается, уютность киевских улочек определялась тем, что они рассчитывались не по физико-геометрическим параметрам, а сугубо по душевно-психологическим. Киевская улица должна была быть ровно такой ширины, чтобы люди, гуляющие по одному тротуару, не слышали, о чем вполголоса разговаривают люди, гуляющие по противоположной части. Но при этом ширина проезжей части должна была позволять вежливо здороваться, чуть повысив голос, людям, гуляющим по обеим сторонам улицы.

               И самое интересное, что киевские заборы ставили по такому же принципу. Они должны были, если нужно, обозначать территорию парков, университета, частной собственности. Но при этом должны были быть по своей архитектуре абсолютно прозрачны, чтобы не препятствовать людям узнавать друг друга, общаться и здороваться даже сквозь ограждение.

                Кстати говоря, этот же принцип когда-то применил один из мэров Нью-Йорка. Он запретил даже вокруг строящихся объектов строить глухие заборы, чтобы у людей не было соблазна залазить на них, тем более перелазить, чтобы посмотреть, а что же там возводится. С тех пор в Нью-Йорке заборы обязательно с окошками или прочими возможностями транспарентности.



              Но наша страна пошла почему-то по другому пути. Все больше мы превращаемся в территорию бесконечных, циклопических, непроницаемых заборов. Астрономы говорят, что Китайская Великая стена, то есть главный забор мира, — единственный искусственный объект, который невооруженным глазом виден из космоса. А я уверен, что мы давно превзошли «забористость» Китая. Взять хотя бы бескрайние заборы Крыма, заслонившие от туристов все божественные и непередаваемые морские виды, — они давно уже по длине превосходят жалкие пять тысяч километров Китайской стены.

                Стена стала фактически новым символом нашей страны. Она делит не только территорию, но и само украинское общество на богатых, успешных, самодовольных, «пыхатых» и на тех, кто так и не преуспел в этой жизни, не приспособился к причудам нашей рыночной экономики. На глазах у нас возникают как бы два образа жизни — зазаборный и подзаборный. И это, наверное, главное классовое противоречие современной Украины.

                Но дело в том, что любое противоречие чревато конфликтом: чем выше и непроницаемее забор, тем выше и непреодолимее желание его сломать, распилить, уничтожить. Кроме того, забор — это признак некого социально-политического уродства. Это шрам, это уродливая, морщинистая сетка на лице общества. Поэтому именно заборы являются новым символом и социальной несправедливости, и отвратительной общественной эстетики.



                Когда-то на встрече с депутатами Верховного Совета Крыма я предложил им: «Давайте сделаем маленькое чудо. Пойдем и вместе повалим хотя бы один из ваших бесконечных заборов, которые исполосовали Крым на микроскопические дольки. Лучше бы, конечно, если бы вы приняли, как принимают многие муниципальные, региональные власти в цивилизованных странах законы, запрещающие превращать маленькие символические оградки в крепостные стены. Но если не получается принять закон, давайте хотя бы поиграем мускулами, иначе рано или поздно это сделает оппозиция».

                В ответ прозвучало угрюмое молчание. Поэтому я все чаще вспоминаю своего преподавателя эстетики в Киевском университете, который свои насмешливые, эпатирующие и нонконформистские лекции часто заканчивал словами: «Лучше умереть под знаменем, чем под забором».