Анекдот

Вчера я выписался из "Елизаветинской больницы" Санкт-Петербурга, называемой в просторечии «Третьей истребительной». Несмотря на столь нелицеприятное прозвище, больница производит хорошее впечатление. Огромный вестибюль с работающим буфетом, гардеробом и аптечным киоском. Тепло, чисто и светло. Открыто справочное окошечко. Продаются бахилы. Охрана щеголяет в новой форме. У всех на приколоты к халатам цветные «бейджики», что особенно меня умиляет. Всю жизнь испытываю затруднение при обращении к человеку, служащему в официальном учреждении.

Как обратится? Доктор? А он, к примеру, администратор или не дай Бог, патологоанатом. Девушка? Что уже не девушка, видно с первого взгляда. Но не бабушкой же её называть. Зато теперь, когда на груди "бейджик", всё понятно: «Митрохина Анна Михайловна, старшая медсестра, хирургическое отделение». Назвать Анной Михайловной, Аней, Анечкой или сестричкой, а может, несмотря ни на что, доктором – это уже моя игра.Шанс на победу.

Исчезли надписи о времени выдачи трупов и о том, что в гардероб не принимаются сумки и головные уборы. Информационный стенд – комар носа не подточит. Понятно всё: что, где, в какое время и за какую цену. Особо крупным шрифтом выделена просьба о том, что если, не приведи Господи, кто-либо из медперсонала попросит  у тебя денег, как говорится, «мимо кассы» - немедленно проинформировать, и далее - список горячих телефонов.

Результативность подобного метода борьбы с коррупцией, честно говоря, у меня вызывает сомнение. Дело в том, что после последнего повышения заработной платы, среднее её понижение составило десять тысяч рублей.

Врач первой категории, работающий на полторы ставки, то-есть, сутки через сутки, с полной выслугой лет зарабатывает в среднем двадцатку в месяц. И это в Питере, где даже официальный прожиточный минимум работающего стремительно приближается к цифре шесть.

Первую ночь после четырёхчасовой операции - напичканный под завязку снотворным и обезболивающем - спишь. Потом лежишь, перемогаешь боль и слушаешь разговоры соседей - отвлекаешься.

В нашей палате лежал врач –анестезиолог Гена. Доктора прихватило прямо на дежурстве – приступ острого аппендицита. Утром прооперировали. Во время перевязки, как своему, рассказали об утренней конференции в кабинете Главврача. Нарочно такое не придумаешь.

Ночью в «Урологии» упал с кровати больной. Дело, в общем-то, житейское - дедушка старенький, с кем не бывает. «Но», заключается в том, что дочка больного – богатая, из "новых русских". Платную палату она отцу организовала, а на сиделку, видимо, денег пожалела. У богатых такое бывает. Палата двухместная, соседа выписали, а нового ещё не подселили.

«Урология» - на втором этаже, на линолеуме лежать холодно, до кнопки вызова не дотянуться. Ветеран оказался продвинутым– достал из кармана пижамы телефон, позвонил 112 и вызвал МЧС. Те приехали,представились, нашли отделение – на посту никого. Зашли в палату, подняли дедушку на кровать и выставили счёт больнице – 165 тысяч рублей.

На конференции главврач кричал,топал ногами и стучал кулаком по столу. Материться при всех ему не позволил профессорский статус. Зато пообещал оставить всё отделение без премии.