За весь период существования СССР модель его экономики была далеко не статичной, а напротив, постоянно меняющейся структурой. Другое дело, что большая часть попыток её реформирования не приводила к желаемым результатам, а некоторые из них давали эффект, прямо противоположный запланированному.
Итак, самой первой (и, следует признать, единственной по-настоящему успешной) попыткой внести в советскую плановую экономическую систему, которая на тот момент была воплощена в практике военного коммунизма, элементы рыночных отношений, был ленинский нэп (новая экономическая политика). После окончания Гражданской войны страна фактически лежала в руинах, старые экономические механизмы были разрушены, а новые ещё не созданы. Тем не менее это плачевное положение дел само по себе не объясняет и не обуславливает необходимость перехода к нэпу и принятия ряда декретов и постановлений, не просто разрешающих, но регламентирующих и даже стимулирующих частнопредпринимательскую деятельность.
В идеологической сфере также были допущены определённые послабления; достаточно вспомнить известный призыв Н.И. Бухарина: «Обогащайтесь!». Возникает вполне резонный вопрос: «Если государство сосредоточило в своих руках все ключевые рычаги экономического и политического менеджмента, зачем ему вообще понадобилось делать пресловутый «шаг назад»? Причин, по большому счёту, было две. Во-первых, у советского правительства для осуществления глобальной модернизации на всех уровнях и направлениях экономической деятельности банально не хватало материальных (в том числе — и финансовых) ресурсов. Ну а во-вторых, грамотных специалистов-управленцев, разделявших убеждения большевиков, в тот период в России также практически не было. Прежняя интеллектуальная элита была или уничтожена в ходе Гражданской войны и сопровождавшего её «красного террора», или эмигрировала. Остался лишь небольшой кадровый резерв условно принявших новый порядок так называемых «спецов».
Поэтому прагматичное ленинское правительство сосредоточило все свои финансовые и человеческие ресурсы на восстановлении системообразующих отраслей экономики (знаменитый в своё время план ГОЭЛРО); а «поднимать с колен» сельское хозяйство, лёгкую промышленность и торговлю, как и всю сферу обслуживания в целом, позволило частным предпринимателям.
Какое-то время в Советской России была смешанная планово-рыночная экономика, которая принесла неплохие плоды: рубль стал конвертируемой валютой; был ликвидирован дефицит продовольствия и других товаров повседневного спроса; в стране был создан благоприятный инвестиционный климат, что позволило привлечь иностранный капитал, и т. д. Да и собственных менеджеров из числа комсомольцев и коммунистов за 10 лет существования нэпа советская власть уже успела воспитать и вырастить. Нэп, как экономический инструмент, перестал быть нужным, что, вкупе с его буржуазной идеологией, привело к его сворачиванию, а затем и к полной ликвидации. В октябре 1931 года вышло постановление о полном запрете частной торговли в СССР.
С этого периода и до середины 1960-х годов в стране действовала жёсткая, но достаточно эффективная командная планово-государственная экономическая модель, которая не раз демонстрировала свои преимущества. Это — индустриализация, победа в Великой Отечественной войне, послевоенное восстановление, создание «ядерного щита», космическая программа и т. д. Но постепенно указанная модель стала пробуксовывать и давать сбои, так как уже не могла отвечать изменившимся условиям. В СССР в послевоенный период постоянно росло количество требующих эффективного управления хозяйственных субъектов (колхозов, совхозов, заводов, фабрик, НИИ, КБ и т. д.).
Совершенствовались технологические процессы и производственные цепочки, оборудование, сами изделия; то есть усложнялась вся производственно-управленческая структура. Огромным советским народно-хозяйственным комплексом уже нельзя было управлять в прежнем сталинском «ручном» режиме, и необходимость реформ стала очевидной.
А.Н. Косыгину, который в то время был председателем Совета министров СССР, было предложено 2 варианта реформ: академика В. Глушкова — программа тотальной информатизации и компьютеризации всех отраслей народного хозяйства и доцента Е. Либермана — план реформ. Модель Глушкова предусматривала ещё в 1960-е годы полную компьютеризацию всех отраслей народного хозяйства, но требовала 10 лет на её реализацию и затрат, сопоставимых с финансированием космической программы. Если бы А.Н. Косыгин принял план В. Глушкова, через 10 лет мы получили бы самую передовую и продвинутую промышленность,основанную на наукоёмких информационных технологиях. Ни о каком технологическом отставании от Запада тогда, разумеется, не могло бы быть и речи, а СССР стал бы бесспорным мировым экономическим лидером. Но Косыгин, после определённых размышлений, всё же отдал предпочтение модели Е. Либермана. Решающим аргументом стало заявление последнего о том, что стоимость проведения реформ по его модели будет равняться стоимости газетной бумаги, на которой будут напечатаны соответствующие правительственные Указы.
Это решение стало поворотным моментом в истории советского государства. В принятой модели главный мотивацией для предприятия стала получаемая им прибыль, причём её размер устанавливался как жёсткий процент от себестоимости продукции. Получалась абсурдная ситуация: для увеличения прибыли не нужно было расширять и модернизировать производство; достаточно было не снижать, а напротив, искусственно завышать себестоимость. Либермановская реформа предусматривала также предоставление предприятиям большей самостоятельности, в том числе и в вопросе увеличения фондов заработной платы. Всё это привело к увеличению объёма необеспеченной денежной ликвидности, скрытой инфляции и тотальному дефициту на основные виды товаров народного потребления.
Советская экономика с течением времени трансформировалась в наполовину государственную, а наполовину — «теневую». По существу, ту же рыночную, но имевшую нелегальный и, в силу этого, неполноценный характер, хотя и позволившую частично заполнить образовавшийся товарный вакуум. Система экономического менеджмента, по мере дряхления советских вождей, также становилась всё менее и менее эффективной. Последующие события (включая и горбачёвскую перестройку, и гайдаровские реформы) были всего лишь следствием описанных выше процессов. До середины 1980-х годов такая недееспособная экономика кое-как держалась на плаву за счёт подпитывающих её нефтедолларов; но в 1985 — 1987 годах эта подпитка хотя и не прекратилась совсем, но всё же значительно уменьшилась.
Цены на нефть на мировом рынке за несколько лет упали в два раза, а объём валютных поступлений в советский бюджет сократился на треть. Кризисные явления переросли в полный коллапс всей прежней социально-экономической системы.
М. Горбачёв в конце 1980-х годов, после неудачной попытки «ускорения» социализма, взял курс на построение в СССР полномасштабной рыночной капиталистической экономики. Были законодательно разрешены (а по сути — легализованы) свободная частная торговля, кооперативы, частные банки, совместные с иностранными компаниями предприятия и т. д. Однако непродуманность и непоследовательность перестроечной политики привели к хорошо известным негативным результатам — не только к окончательному обвалу экономики, но и к распаду некогда великого государства. Проведённая в 1990-х годах уже в постсоветской России ельцинско-гайдаровской командой «младореформаторов» либерализация цен и сначала «ваучерная», а затем «залогово-аукционная» приватизация были логическим (и, в известном смысле, необходимым) продолжением предыдущих экономических преобразований.
Получившаяся в результате всех этих реформ частично — государственно-капиталистическая, а частично — рыночно-демократическая экономическая модель действует в своей основе в Российской Федерации вплоть до настоящего времени.
