Психология потерпевших...

На модерации Отложенный
Виктор Милитарев: почему у нас постоянно «все не так, как надо»?
 
Вот уже очень много лет, как мне не дает покоя один и тот же больной вопрос. Почему у нас никак не получается нормальной жизни? Мои друзья шведские социал-демократы меня постоянно подначивают: «ну что вы за народ? Из любой хорошей вещи что-нибудь плохое сделаете. Из социализма – концлагерь Освенцим устроили. Из капитализма – пиратскую республику Тортугу. А вроде ведь нормальные люди». Я и сам не понимаю. Вроде ведь, действительно, мы совершенно нормальный народ. Ничуть не хуже остальных европейцев. Умный, неимоверно талантливый. Кстати, весьма дисциплинированный. До сих пор, в отличие от Америки и Франции, у нас никто в метро не курит. Ну да, не везет нам с начальниками. 
 
 За весь ХХ век, если не злодей, так уж обязательно амбициозная посредственность. От Николая до Путина. Но не могут же все беды целого народа сводиться к плохому начальству. Должно же здесь что-то и от самого народа зависеть. 
 
 
 Я, конечно, знаю ответы на этот вопрос из области мистики. Но они меня не устраивают. Один мой знакомый говорит, что боги, решающие вопрос о судбах мира, плохо к нашей стране относятся. Точнее, тех, кто за Россию у них в Конклаве меньшинство. А другой говорит, что Россия – лаборатория Промысла Божия. Она жертвенно принимает на себя все новые эксперименты Мирового Зла. И, выполняя волю Божию, это зло изживает. Я лично предпочел бы, чтобы оба эти ответа оказались ошибочными.
 
 
 Первый подход к ответу на беспокоящий меня вопрос я прочел больше 20 лет назад у японского политолога и русиста Сигэки Хакамада. Он сказал: «Вам, русским, категорически не хватает солидарности. Мы, восточные люди, как глина. Из нас можно очень прочные здания лепить. Европейцы как кирпичики. Если есть раствор, отличные домики получаются. А вы как песок в пустыне. Дунет ветер, и понеслись черт знает куда. А нет ветра, так вас с места не сдвинуть». 
 
 
 Эта идея мне очень понравилась. Я давно уж понял, что никакие мы не «коллективисты». И знаменитая община, и зиновьевские «трудовые коллективы» не возникают органически из нашей жизни. Их нам навязывает сверху государство. А стоит государству чуть ослабнуть, и понеслась Красная армия по кочкам!
 
 
 Я долго думал над тем, что же играет роль ветра в хакамадовской метафоре? В конце концов, как мне кажется, я это понял. Около 20 лет назад. Мы не просто чрезвычайно слабо солидарны. Мы еще и очень внушаемы. И вот то меньшинство, которое обладает способностью внушать большинству любые глупости, и выполняет в нашей жизни роль ветра-суховея. 
 
 
 Кто же эти внушатели? Наша массовая внушаемость имеет очень важную особенность. Мы не просто сильно внушаемы, у нас как бы отсутствует иммунитет к некоторым формам внушения. Мы к ним, как сказали бы иммунологи, толерантны. Мы толерантны к некоторым формам агрессии. Это, в первую очередь, агрессия родительская, в особенности, материнская. Агрессия непосредственных начальников на работе, агрессия первых лиц государства, агрессия неформальных лидеров. Хуже того, мы чрезвычайно толерантны даже к агрессии случайного хама. 
 
 
 Не могу забыть, как 25 лет назад дядька из правления нашего кооператива страшно орал на старушку-вахтершу, а та это смиренно переносила. Более того, ей, похоже, не понравилось, когда я за нее вступился. И она сказала мне: «Зачем вы так?». Я потом долго с ней разговаривал. Это какая-то фантастика. Она же во время войны в Белоруссии партизанила. Я ей говорил: «Вы поезда под откос пускали, немцев отстреливали, а какого-то хама терпите. Да даже если бы он вас мог уволить, место вахтерши в нашем районе найти – раз плюнуть. Тем более, что он никогда вас не уволит. И вахтерши у нас дефицитны, и власти у него такой в кооперативе нет». А она в ответ только тихо вздыхала. 
 
 
 Я уже рассказывал про всякие ужасы, которые родители вытворяли со своими детьми-подростками. Так вот. Все мои знакомые, над которыми родители издевались, и тот, кому дали кулаком в зубы за то, что он назвал мать дурой в десять лет, и тот, кого неделю не кормили в старших классах, пока он не выбрал «правильный» ВУЗ, и та, которая, будучи на третьем курсе, ночевала в подъезде, потому что ее не пустили домой, за то, что она задержалась, все они поддерживают прекрасные отношения со своими родителями. Они их не то что даже простили, они просто до сих пор не понимают, а чего там было прощать? Дело, как говорится, житейское.
 
 
 А уж «начальству» мы, как справедливо заметил Михаил Делягин, с легкостью прощаем даже то, за что с родителями разорвали бы отношения на десятилетия. Таким образом, вырисовывается гипотеза. Нормальной жизни у нас с вами нет не потому, что у нас плохое начальство, а потому, что мы лохи и терпилы, готовые это плохое начальство смиренно терпеть.
 
 
 Однако даже при столь выраженной толерантности к агрессорам мы могли бы сопротивляться им совместно. Но и этот механизм не работает. И тут дело отнюдь не только в отсутствии солидарности. На низовом уровне люди не просто держаться сами по себе, но и постоянно конфликтуют на ровном месте по совершенно пустым поводам. Типа открывать форточку или нет. Или «зачем он свое грязное пиво ставит в наш чистый холодильник?». Так что, начальству управлять такой аудиторией – одно удовольствие. 
 
 
 Но и это не все. Стоит начальству ослабнуть, и нас начинает корчить в психических эпидемиях. Две из них были довольно-таки глобальны. Это когда толпы орали «Долой тоталитарный режим Горбачева! Даешь рынок и демократию!», и когда через несколько лет те же толпы орали «Долой свинорылых депутатов!». На конференции, посвященной 15-летию перестройки в 2000 году Виталий Третьяков очень точно сказал: «Пока опьяневший от свободы слова народ на повышенных тонах обсуждал вопросы о смысле жизни, умные люди, воспользовавшись всеобщим замешательством, сколачивали состояние, шаря по карманам спорщиков».
 
 
 И сами эти спорщики производили совершенно безумное впечатление. Чем-то они напоминали исламистских фанатиков, которые, судя по телекартинке на своих митингах мало что орут, так еще и регулярно подпрыгивают. И еще это очень похоже на то, как разительно меняется поведение обычного домашнего котика, когда ему неожиданно показывают, что собаку, что незнакомого другого кота. Любой кошатник знает, что в этих обстоятельствах у его домашнего любимца как в ситуациях страха, так и в ситуациях агрессии сатанински корежится морда, и он на какое-то время становится злобно-одержимым. 
 
 
 Кстати, начальство, которое навострилось шарить по карманам беснующихся лохов, само от этого рациональным не становится. Более того, среди начальства проходят такие же психические эпидемии, как и среди простых людей. Именно в ходе таких эпидемий наше начальство и распознает «истинного царя», как это происходило и с Ельциным, и с Путиным. 
 
 
 И в этом смысле наше начальство, разочарованное в Путине, но не видящее ему альтернативы, ничем не отличается от бывшего «путинского большинства», которое, также разочаровавшись в Путине, не видит ему альтернативы, и терпеливо ждет «настоящего лидера». 
 
 
 Последние годы общенациональных эпидемий мы уже не видим. Однако они заменились эпидемиями локальными. Злобными спорами на достаточно второстепенные темы. Впрочем и общенациональные эпидемии затрагивали только некоторые «крикливые меньшинства». Типа «демократов» или «патриотов». А молчаливое большинство смиренно молчало и терпело. Да приговаривало: «Все равно от нас ничего не зависит». Да и нынешние злобные споры, затрагивая меньшинство населения, отражались, в конечном счете, на всем обществе в целом. 
 
 
 Еще несколько месяцев назад мы с вами могли наблюдать, как схлестнулись две группы психов. Одна из которых орала про «панк-молебен» и про «политические репрессии», а другая в ответ орала, что «кощунников надо казнить!». Сегодня мы можем видеть очередную злобную и достаточно массовую истерию. Уж на что я не люблю Путина и не уважаю большую часть нынешних депутатов, но и у меня волосы встают дыбом от криков, что их нужно «разогнать, потому что они хотят лишить счастья детей-сироток». Впрочем, волосы встают у меня дыбом и от ответных криков про «стукачество, измену Родине и поддержку работорговли». Интересно, вспомнят ли эти люди через полгода про то, за что сегодня они пускают пену и бьются головой об стенку? 
 
 
 Таким образом, похоже, что важнейшим механизмом, мешающим нам солидаризоваться для защиты собственных интересов, является наша готовность разрешать себе участвовать в злобных психических эпидемиях. Причем, тут важна не только готовность к злобной истерике. Едва ли не важнее отмеченная уже больше 10 лет назад публицистом Михаилом Денисовым готовность «болеть за нашу команду». Некое сужение сознания, когда третьей точки зрения просто не видно, и когда любой отказывающийся «болеть за нашу команду» воспринимается как болельщик противоположной команды, то есть враг. И это «фанатение» достигает такой степени накала, что человек забывает о своих реальных проблемах. 
 
 
 Именно в этом секрет нищих «демократов», горою выступающих за «приватизацию» и за «накопительную пенсию». 
 
 
 Как недавно сказал философ Василий Ванчугов, «у нас не может быть нормальной жизни и общества среднего класса, пока мы не научимся рациональности и не перестанем на все социальные обстоятельства реагировать эмоционально». Причем, речь идет не просто об эмоциональности. Психолог Людмила Петрановская заметила, что есть нечто общее, объединяющее позиции обеих сторон в самых злобных из наших дискуссий. И те, и другие равно виктимны. 
 
 
 Таким образом, пока мы не откажемся от виктимности, и не научимся рациональности, нами будет продолжать рулить плохое начальство, и нормальной жизни нам не видать, как своих ушей. 
 
 
 Для меня эта тема особенно болезненна. Дело в том, что я, в определенном смысле, выродок. У меня обостренное чувство справедливости и столь же обостренное чувство собственного достоинства. Я начисто лишен толерантности к агрессору, и почти не поддаюсь внушению, заставляющему людей участвовать в злобных дискуссиях. Мне неоднократно приходилось слышать от друзей и коллег, что у меня «психология мигранта». Естественно, имеется в виду мигрант из Западной Европы или Северной Америки, а не с Северного Кавказа или Средней Азии. 
 
 
 Не знаю, дождемся ли мы в ближайшее десятилетие изменений к лучшему в нашей общественной психологии? Но у меня есть определенная надежда на нашу молодежь. За последние 20 лет таки выросло пресловутое «первое непоротое поколение», о котором так любили порассуждать перестроечные публицисты. 
 
 
 И две черты этого поколен6ия меня радуют и внушают мне надежду. Эти ребята гораздо более злобно-агрессивны, чем мы. Они готовы к драке там, где мы обычно проходим мимо. И они чрезвычайно эгоистичны. То есть, они готовы различать «свои проблемы» и «ваши проблемы». И этот эгоизм является чрезвычайно хорошим лекарством от нашего массового эгоцентризма. Так что, у меня есть мотивированное подозрение, что сочетание разумного эгоизма с агрессивной злобностью, наконец, научит наш народ солидаризоваться для защиты собственных интересов. 
 
 
 Тем более, что третьей чертой нашей молодежи, о которой я еще не говорил, является национализм. А сочетание рационализма с национализмом, как показывает история, способно творить великие чудеса. И это внушает надежду. Поскольку, как я неоднократно говорил, спасти нас способно только чудо.