СЕРЁЖКА (Рождественская сказка)

Белые хлопья снега медленно кружились в воздухе. Перед тем как окончательно успокоиться, каждая снежинка долго задумчиво выбирала место и затем, аккуратно расправив морозную бахрому, лениво укладывалась отдыхать до самой весны или до ближайшей оттепели.

Сережка неторопливо вышагивал по искрящейся, заснеженной улице, время от времени задирал кверху лицо и, открывая рот, ловил языком снежинки. Настроение у него было самое что ни на есть Новогоднее: каникулы - раз, четверка по арифметике - два. Правда, Лидия Петровна сказала, что четверку ставит авансом, но кто-нибудь видел, чтобы в дневнике стояло - "4" (АВАНС)?! Ну то-то же! Четверка - она и есть четверка - и никаких там бухгалтерских премудростей.

А на улицу Сережку мягко выставила мама, чтобы не мешал новогодним приготовлениям, и теперь, вдоволь набродившись по улицам и нагуляв отменный аппетит, он возвращался домой.

В прихожей вкусно пахло той невероятной смесью салатов, мясных и рыбных блюд с острыми, пикантными приправами,  которая присуща русскому праздничному застолью. Но только Новый год добавлял еще один неповторимый запах - запах зимнего леса.

Сережка уже расстегнул молнию куртки и потянулся рукой к шапке, но тут ...

- Что ты купил? Это дерьмо, по-твоему можно есть? - визгливый мамин голос моментально выбил из головы семилетнего мальчишки настроение тихого зимнего дня.

- И сколько ты за это отдал?- продолжал голос.

Отец что-то негромко пробубнил в ответ.

- Вот и будешь сам жрать! Господи, ну за что мне такие  муки! Ты сначала заработай, а потом деньгами швыряйся. На твои гроши можно ноги протянуть. У всех мужья, как мужья... - она на мгновенье умолкла и, услышав Сережкину возню в прихожей, вновь запричитала, - вон и двоечник твой пришел. Вырастили дурака - дважды два запомнить не может - весь в тебя!

- Да ты на себя посмотри, курица мокрая! - взъярился отец. - Вечно грязь в доме как в хлеву. Другие бабы и на меньшие деньги умеют дом держать, а ты бочка бездонная - тебе все мало-мало-мало...

Дальше Сережка уже ничего не слышал. Его маленькую гордость - выстраданную четверку - безжалостно растоптали,даже не заметив. Самые родные, самые близкие люди считают его дураком. Он никому на свете не нужен. Потому что похож на отца, который тоже какой-то не такой каким надо быть.

И мама такая злая, каких больше и не бывает. А он все равно их любит, или нет - он их ненавидит, или любит, или ... Да что же это!

Маленький живой комочек боли и отчаяния брел по заснеженным улицам, не замечая ни огней новогодних елок в окнах домов, ни все более редких прохожих, спешащих к праздничным столам, ни суетни мохнатых снежных мух под фонарями, злобно покусывающих мокрые от слез щеки.

Сережка поплотнее засунул в карманы куртки начинающие  мерзнуть ладошки,и все глубже его душа погружалась в холод космического одиночества. Он, по малости лет, не умел защищаться. Взрослые в таких случаях срочно ищут (и находят!) врага вне себя: подлую соседку или соседа, начальника, лицо какой-нибудь не своей национальности, проклятую судьбу в конце-концов. Но Сережка просто страдал всем своим существом - от чубчика до пяточек и не искал виноватых.

И так бродил он целую вечность пока ноги сами не привели  его к знакомой квартире. Дверь открыла нарядная женщина лет пятидесяти.

- Бабушка Люба, я у тебя немножко поживу, - еле прошептал Сережка,- у нас стало совсем плохо. Мои-то ведь разводятся,- и он почти упал на руки растерявшейся бабушки.

Уже через несколько минут Сережка был раздет, напоен горячим молоком с медом, уложен на диван и крепко закутан теплым одеялом. Сон - лучший защитник и лекарь всех малышей на земле - мгновенно отгородил его от невзгод.

Ему приснилось, что к бабушке Любе пришли папа и мама, и все трое о чем-то шептались на кухне. Иногда только слышалось папино гуденье "да чтоб я еще когда..." или мамины всхлипывания "чтоб еще  такое пережить... " Потом они подошли к Сережке, осторожно, стараясь не разбудить, закутали  его еще в одно одеяло, намотали на голову теплый пушистый платок, уложили в санки и вся компания резво побежала к новогоднему столу, оформление которого было прервано два часа назад из-за пропажи сына и внука.

Сережка мягко покачивался на пушистых сугробах, которые успели появиться на дороге. Он на мгновенье приоткрыл сонные глаза и, увидев заснеженные спины своих родителей, дружно тянущих саночки, вяло подумал: "А папа у меня сильный - как носорог, а мама не мокрая курица, а снежная..." - и опять провалился в уютную дрему.