НЕЗАМЕТНАЯ ДАТА ИЛИ ЗАБЫТЫЙ ОТЕЦ УКРАИНСКОГО ЯЗЫКА

Встречаясь и разговаривая с разными людьми, невольно приходишь к выводу, что очень многие наши сограждане — русские, украинцы, представители других национальностей — словом, многие из тех, кто является носителем русской духовности и культуры, чувствуют себя в собственной стране не совсем уверенно.

И только потому, что у них родной язык — русский. Поскольку страна, дескать, называется Украиной, значит, все мы ей как бы неродные. Но это совершенно не соответствует исторической правде. Не нужно забывать, что наша страна в процессе развития несколько раз меняла своё назва­ние, хотя народы, населявшие её, оставались те же самые (в отношении их национальности и языка): Киевская Русь, Великое Княжество Русское, Юго-западная Русь, Малороссия, Украинская Советская Социалистическая Республика, Украина.

Вспомним латинскую пословицу: времена меняются — люди остаются. Исторически наша родина — пусть даже сейчас она и называется Украи­ной — это колыбель русского языка, русской истории, русской духовности и культуры, русского народного творчества.
Вопрос об украинском языке стал здесь актуальным лишь во второй половине 19 века. Ещё каких-нибудь 120-150 лет назад, если бы кто-то вдруг заикнулся, что здесь, на Украине, т.е. на территории Малороссии, родной язык населения — украинский, а русский, дескать, для неё чужой, его сочли бы, по крайней мере, неадекватным. Плохо мы ещё знаем историю своей страны, своего языка и культуры, чем настырно и нахраписто пользуются разномастные патриоты-националисты. Причём они у нас — патриоты, а в Канаде, США, Лондоне, Панаме или Гондурасе — владельцы шикарных особняков. Их патриотизм обходится для нас недёшево. У нас они профессионально выполняют патриотическую работу по расколу и разрушению страны.

Все мы живём во время заказных убийств и заказного патриотизма, что в принципе часто проявляется как одно и то же.

Занимаясь изучением зарождения и развития в Малороссии украинской идеи, зарождением и развитием малороссийского наречия и превращением его в украинский язык, невольно обращаешь внимание на одну весьма существенную деталь: активное замалчивание роли Пантелеймона Кулиша во всём этом процессе. П. Кулиш — известный в XIX веке украинский языковед, писатель, историк и этнограф.

Друг Костомарова и Шевченко, Кулиш был беспредельно влюблён в свою малую родину — Малороссию, в свой народ, его историю, его язык и творчество. В молодые годы Кулиш, не обладая большими знаниями, был страстным романтиком всего малороссийского. Он предельно идеализировал украинское казачество и, читая «Тараса Бульбу», по-видимому, совершенно не осознавал ещё многих строк, которые, в частности, повествовали о том, как казаки жгли и резали — в самом прямом смысле этих слов — “ляхов”, “жидов”, женщин и детей. Он воспринимал казачество в прекрасном ореоле романтической возвышенности. как защитников отечества, как настоящих украинцев. Именно так писал он о казаках в своих ранних произведениях. До тех пор, пока не последовала резкая оценка его деятельности со стороны В. Г. Белинского. Безусловно, Белинский был весьма резок, даже груб в своей оценке, но если оставить в стороне эмоции и лишь учитывать, как соотносится то, о чем восторженно писал Кулиш, с реальными историческими событиями и фактами, оценка Белинского была справедливой, хотя и неприемлемой по форме. Она заставила Кулиша самым серьёзным образом заняться изучением истории казачества, в результате чего он диаметрально поменял свои взгляды и сделал вывод, что казачество — это позорная страница в истории Украины.

После накопления знаний другого вывода он просто не мог сделать, потому что казаки часто нападали на свои же малороссийские сёла, захватывали сельчан и продавали их в рабство крымским татарам и туркам. Он понял, что опоэтизированное писателями и поэтами казачество на самом деле имело весьма непривлекательные черты. И гордиться здесь знающему человеку было совершенно нечем, как нельзя гордиться современными львовскими «казаками», которые совершают набеги в страны Западной Европы, чтобы самым жестоким и безжалостным образом обирать своих же украинцев, выехавших за границу на заработки. Грабят только своих, потому что за границей наши граждане совершенно беззащитны. За них некому там заступиться.

В своём развитии Кулиш пришёл к мысли о необходимости общерусского единства, хотя и переболел идеей обособленного украинства. Распад Руси в результате татаро-монгольского нашествия и захват малороссийских земель (с 1380 г.) польскими королями он расценивал как великую трагедию русского и малороссийского народа с его общим происхождением, единой верой и общим языком. Воссоединение в 1654 г. Малой и Великой России в одно государство было, по его мысли, огромным благом и для страны, и для всего народа.

П. Кулиш — это тот человек, который создал Тараса Шевченко как поэта. Известно, что молодой Тарас начинал писать на русском языке, надеясь стать русским писателем. Однако увлечённый идеей развития простого народного языка, который помог бы селянству овладеть грамотой, Кулиш уговорил своего друга писать не на русском литературном языке, а на языке простого малороссийского крестьянства. Основной аргумент его состоял в том, что муза Шевченко на ярком фоне русских писателей и поэтов будет маловыразительна и незаметна. И вряд ли кого она заинтересует. А вот если писать на языке простого, бесправного крестьянства, можно добиться определённых успехов и стать заметным поэтом, полезным в деле обучения крестьян грамоте. К тому же это будет хороший способ привлечь внимание к тяжёлой судьбе малороссийского крепостного селянства.

В этом утверждении, как мы сейчас видим, Кулиш оказался прав. Тем более что сам Шевченко — выходец из этой среды. Кулиш пообещал начинающему поэту свою помощь в языковом оформлении стихотворений и, надо сказать, своего слова не нарушил. Все произведения Т. Шевченко до самого его ареста правились и даже редактировались Кулишом. Например, известные шевченковские строки:

Наша дума, наша пісня
не вмре, не загине —

на самом деле принадлежат не Тарасу, а его другу Пантелеймону Кулишу. У Шевченко было так:

Наш завзятий Головатий не вмре, не загине.

Кулиш, пожурив поэта за легковесность, пояснил: будем прославлять не какого-то казака, а нашу мову.

Несмотря на молодость, Кулиш был для поэта, недавно получившего волю, авторитетным учителем в вопросах языка. И это не удивительно, если учесть неподдельный интерес Кулиша к целенаправленному изучению селянской речи. Увлечённый весьма модной тогда идеей распространения грамотности среди простого народа, Кулиш первым из малороссов составил грамматику народного языка и разработал первое его правописание, в основу которого им был положен фонетический принцип, как самый доступный для неграмотного крестьянства: пиши, как слышишь, и говори, как пишешь.

Конечно, для языка такой большой страны, как нынешняя Украина, с наличием в нём различных диалектов фонетический принцип правописания вряд ли можно считаться надёжным и плодотворным: слишком разная речь, скажем, в Галичине и на Полтавщине, поэтому неизбежны различные орфографические конфликты и сейчас; и в будущем. А учитывая горячность и неспособность к компромиссам наших соотечественников, в душе каждого из которых надёжно обосновался гетман, этой войне не будет ни конца, ни края. Как и войне с русским языком своих сограждан, войне, в которой не будет победителей, а проиграют все.

Но в то время, когда стояла благородная задача распространения грамотности в простом народе, принцип “упрощенного правописания”, как называл его сам Кулиш, был пожалуй, наиболее уместен, если учесть, кому и для чего все это предназначалось.

С появлением этого правописания, собственно, и стало возможным говорить о существовании самостоятельного украинского языка, а не южнорусского наречия, как утверждалось ранее, когда все пишущие ориентировались на правописание Мелетия Смотрицкого, предложенное еще в 1619 г., которое было общим для Малой, Белой и Великой Руси в течение длительного времени. Этот факт общего правописания признает­ся всеми учеными, в том числе и украинскими. Например, известный историк украинского языка Иван Огиенко совершенно недвусмысленно пишет об этом в своей «Історії української літературної мови».

Но ведь если у трех народов было общим правописание, то это может свидетельствовать только о том, что они пользовались одним и тем же языком (Кстати, именно по учебнику М. Смотрицкого, составленному и изданному в Малороссии-Украине, изучал свой родной язык в далеком архангельском крае Михайло Ломоносов). И только с появлением собственных систем правописания речь уже может идти об отдельных языках. Существовавшие до этого различия фонетического, лексического, морфологического и синтаксического характера должны рассматриваться и всегда рассматриваются учёными как местные, или диалектные, явления одного и того же русского языка.

В свое время П. Кулиш восторгался творческой деятельностью А. С. Пушкина, потому что именно Пушкин стал создателем литературной формы русского языка. Пушкин как гениальный практик показал и утвердил образцы использования языка. Применительно к малороссийскому языку таких гениальных мастеров слова не нашлось. По той естественной причине, что, несмотря на большие к нему симпатии со стороны многих малороссиян, он был языком не просвещённой части населения, а простого крестьянства, к тому же в основном безграмотного. Сфера его использования — это, как правило, повседневная крестьянская жизнь. Основная масса образованного населения пользовалась литературным общерусским языком.

Стараясь способствовать развитию грамотности среди простого народа, Кулиш решил пойти иным путём: не от практики, не от творчества, как Пушкин, а от теоретического описания языка, его правил и законов, опираясь на общерусское творческое наследие. Кстати, такой подход (опора на общерусскую основу) стал традиционным, он характерен и для развития современного украинского языка.

Мысль создать грамматику украинского языка и его правописание Кулиш, по всей вероятности, лелеял в течение многих лет. Так, редактируя произведения Тараса Шевченко, он уже тогда на практике проверял те принципы, которые затем были закреплены в его грамматике (в 1857 г.).

Что это было за время? И как сами украинцы относились к объекту лингвистической деятельности Кулиша — к украинскому языку? В то время многие украинцы рассматривали “народну мову” как язык, служащий только для того, чтобы выбранить неисправимого мужика, как “мужичу мову”, пригодную лишь для достоверности изображения мужицкой жизни (чтобы пахло дегтем).

Об этом весьма детально говорится в названной работе И. Огненно (с. 149). Так, известный идеолог украинского языка историк Н. Костомаров при всем своей любви к этому языку утверждал, что «українська мова не здатна стати мовою великої літератури – вона тільки для хатнього вжитку, а для літературних потреб ми маємо мову «общерусскую» (с.149). Костомаров отмечал, что русский язык — это общее культурное достояние как русских, так и украинцев. Правда, то время ещё не существовало надуманного противопоставления украинец – русский, поэтому у Костомарова речь идёт о представителях двух русских народностей. Он был уверен также в том. что любимый им украинский язык не может быть и языком науки. Поэтому все свои основные исторические работы он писал на русском.

Несмотря на свои теоретические разработки, Кулиш прекрасно понимал, что языки не утверждаются ни благими желаниями, ни составлением грамматик. Они утверждаются образцами духовного творчества, отражением результатов мышления и творчества народа, который пользуется данным языком, а также мировым культурным наследием, представленным на нём.

Но для этого нужны не просто желающие люди, способные к усреднённым стандартам, нужны художники слова, выдающиеся поэты и писателя, учёные и публицисты. Нужны мастера перевода. Вот только беда: никто не знает, где и в каком поколении они появятся. Ведь таланты — от Бога. По желанию — даже самому сильному — они не появляются.

Лично у Кулиша, к сожалению, не хватило творческого дарования, чтобы в области языка стать украинским Пушкиным.

Не удались ему и переводы — ни Шекспира, ни Библии. Его перевод Библии был забракован и отвергнут всеми без исключения — и представителями церкви, и известным учёным-славистом Миклошичем, который рецензировал перевод, и даже друзьями.

Тогдашняя пресса пестрила насмешками по поводу перевода монолога Гамлета (“Бути чи не бути — ось де заковика”). А друг Кулиша Костомаров в «Киевской старине» в 1883 г. по поводу переводов Кулиша высказался предельно определённо: “Едва ли уместны переводы писателей, которых каждый интеллигентный малорус прочтёт на русском языке, который давно уже стал культурным языком всего южно-рус­ского края; притом этот общерусский язык — не чужой, не заимствованный, а выработанный усилиями всех русских, не только великороссиян, но и малорусов”.

И всё же именно Кулиша следует считать создателем украинского языка, который, по мнению самого Кулиша и многих его современников, должен был обслуживать потребности простонародья (См. статью «О роли Кулиша в малороссийской культурной жизни и об оценке украинского языка» в кн.: Николай Костомаров. Русские инородцы. М., 1996, с. 472 и след.).

Примечательно, что вскоре после разработки Кулишом украинского правописания поляки стали активно использовать его изобретение в своей антирусской борьбе. Они заявили, что если существуют два правописания — русское и малороссийское,— значит существуют и два языка. А если существуют два языка, то существуют и два народа. Следовательно, великороссы и малороссы — это не один и тот же народ, а два разных. Поводом для таких рассуждений и логических построений и аргументом стало составленное Кулишом правописание. О том, что народ существует в веках, а правописанию Кулеша всего несколько месяцев, борцы с русским языком предпочитали не упоминать.

Узнав о том, что поляки используют его изобретение, чтобы сеять на Руси раздоры и смуту, Кулиш повёл себя как патриот и истинный учёный, реально оценивающий свое изобретение. В 1866 г. в письме к Якову Головацкому он писал:«Правописание, прозванное у вас в Галиции “Ку­лишивкою”, изобретено мною в то время, когда все в России были заняты распространением грамотности в простом народе. С целью облегчить науку грамоты для людей, которым некогда долго учиться, я придумал упрощённое правописание. Но из него теперь делают политическое знамя. Полякам приятно, что не все русские пишут одинаково по-русски; они в последнее время особенно принялись хвалить мою выдумку (такова оценка самим Кулишом своего “українського правопису” — В. Ф.). Они основывают на ней свои вздорные планы... Видя это знамя в неприятельских руках, я первый на него ударю и отрекусь от своего правописания во имя Русского единства».

Как видим, совсем не подходящие для нашего времени мысли. Они высказаны в своё время малороссом, процитированы сейчас украинцем, но далеко не каждый украинец способен объективно их воспринимать. Когда говорим об истории, то нет смысла горячиться, ибо всё уже в прошлом и ничего переделать, переиначить нельзя. В противном случае это будет уже не история. Её не сочиняют, её учитывают. 

Если объективно взглянуть на деятельность Кулиша, становится ясно: еще 150 лет назад (т.е. это время полной жизни двух поколений) в украинском языке не было своего правописания, что, естественно, давало основание говорить о нем не как о языке, а как о наречии русского языка. Таким образом, выходит, что царским правительством России ограничивалось использование вовсе не языка другого народа, а диалекта, ненормативной разновидности своего же языка, подобно тому, как сейчас запрещаются всеми учителями без исключения диалектные явления в речи школьников. Но это никак не соотносится с заявлениями «патриотов» о многовековой истории Украины, о ее древнейшем языке, который лежит в основе санскрита. Поэтому для них «патриотичнее» и проще вообще не называть создателя украинского языка, ибо это будет означать, что украинский — один из самых молодых языков. Они по своей наивности полагают, что молодость — это что-то позорное, не заслуживающее уважения. Логика, прямо скажем, непостижимая, особенно если учесть, что рождение языков, их развитие и гибель — это закономерные исторические процессы.

Не могут забыть «патриоты» и того факта, что, живя некоторое время во Львове, Кулиш быстро разобрался с тамошними политическими деятелями и не скрывал ни своего разочарования в них, ни своей оценки их интеллектуального развития, которое охарактеризовал как крайне низкое. Причем все это было высказано им в весьма резкой форме – в духе Белинского. Кроме того, известно, что Кулиш не только создал Шевченко как поэта, но в конечном счете дал ему негативную оценку за многие его произведения националистического, антирусского и антирелигиозного характера. А это тоже как-то не вяжется с “символом незалежності”, каким является Шевченко. Именно поэтому истинный создатель украинского языка и оставлен где-то в тени, хотя он сделал для появления страны Украина с её государственным языком больше, чем кто-либо другой до него и после него: он дал ей отдельный язык.