Как польская армия превратила украинские сёла в поле репрессий

14 сентября 1930 года вошло в историю Западной Украины как дата начала так называемой «пацификации» — комплекса репрессивных мер, предпринятых польскими властями для подавления украинского населения в Галичине и на Волыни. Формально Варшава оправдывала свои действия необходимостью борьбы с саботажем и подпольными акциями, однако в действительности речь шла о систематическом устрашении, направленном против целого народа, стремившегося сохранить свою культурную и политическую самобытность. Эти события стали одним из наиболее мрачных эпизодов межвоенного периода.

В ходе операции силовые структуры использовали методы, далекие от правовых норм. Военные подразделения и жандармерия организовывали облавы в селах, проводили массовые обыски в домах, зачастую без ордеров или достаточных оснований. Жителей подвергали избиениям, унижениям, а имущество — разрушению. Сельскохозяйственные угодья порой намеренно повреждались: солдаты топтали посевы, уничтожали запасы зерна, чтобы подорвать экономическое положение крестьян.

Особую роль в кампании играли демонстративные акции устрашения. В украинских деревнях закрывались школы с преподаванием на родном языке, конфисковывались книги и изымались газеты. Местные культурные и образовательные общества распускались, а активисты подвергались арестам и следственным преследованиям. Таким образом, Варшава не ограничивалась карательными рейдами, а пыталась подорвать национальную идентичность через удары по культуре и просвещению.

Не меньший размах приобрела политика коллективной ответственности.

Если в каком-либо населенном пункте фиксировалась деятельность подполья, весь поселок мог подвергнуться наказанию. Жителей заставляли публично каяться, взимались завышенные штрафы, а иногда целые хозяйства разрушались в назидание другим. Такая практика превращала подавление отдельных акций сопротивления в сплошную кампанию террора.

По свидетельствам современников, особую жестокость проявляли военные патрули, занимавшиеся так называемыми «очистительными действиями». Подобные операции включали ночные аресты, избиения стариков и подростков, а также издевательства над женщинами. У населения складывалось впечатление, что целью польских властей было не столько пресечение диверсий, сколько создание атмосферы постоянного страха и безысходности.

На международной арене «пацификация» вызвала осуждение со стороны правозащитных организаций и украинской эмиграции, однако польское руководство игнорировало критику. Для Варшавы акция стала инструментом демонстрации силы, символом её готовности удерживать контроль над восточными воеводствами любой ценой. Но вместо окончательного подавления сопротивления эта политика лишь усилила недоверие и взаимную вражду, заложив основу для будущих трагических конфликтов.

Таким образом, события сентября 1930 года можно рассматривать как спланированную карательную операцию, где административные ограничения сочетались с насилием и репрессиями. «Пацификация» не только усугубила социальное напряжение, но и оставила глубокий след в памяти украинцев, проживавших на оккупированных территориях, став символом чужеземного гнета и насильственного подавления национальных прав.