Николай Усков: Русь и питерские мародеры

Фрагмент репродукции картины Ильи Глазунова «Внуки Гостомысла: Рюрик, Трувор, Синеус»

Мы привыкли оперировать словами «власть» и «общество» как понятиями едва ли не противоположными по смыслу, которые обозначают сущности, скорее, враждебные друг другу. Сейчас можно часто услышать: «Власть и общество должны договариваться», словно не общество является единственным источником власти.

По-русски «власть» — это владение, собственность. «Общество» — община, то есть все мы, не имеющие отношения к владению и собственности. Государство — это то, что принадлежит государю, господину, хозяину. А далее точно по Павлу I: «Дворянин в России — лишь тот, с кем я говорю и пока я с ним говорю». Правда, русские дворяне ответили императору ударом табакеркой в висок, но этот удар мало что изменил в местной философии власти и общества. Всего-то заменили неврастеника-самодура на лысеющего купидона, приятного во всех отношениях: «Полно ребячиться, государь, ступайте царствовать». Еще накануне XX века, во время переписи 1897 года, последний русский император, ничтоже сумняшеся, так охарактеризовал род своих занятий: «Хозяин земли Русской».

Власть в России изначально была отдельно, сама по себе. Даже название страны «Русь» — это, скорее всего, название подчинившей ее власти, а именно варяжской дружины Рюрика и его братьев. Вот как об этом говорит «Повесть временных лет», древнейшая летопись нашей страны: «Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, на Белоозере, а третий, Трувор, в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Таким образом, варяги, которых по не очень понятным причинам (историки до сих пор об этом спорят) называли «русью», были приглашены «княжить и владеть нами». Вот оно, происхождение чисто русского понятия «власть», противостоящего «нам», то есть обществу. Латинский термин potestas, к которому в частности восходит английское power, — это всего лишь потенция, признанная обществом возможность изначально выборных должностных лиц осуществлять их полномочия в интересах избирателей.

В отличие от западноевропейской цивилизации, российская не основывалась на развитой римской правовой культуре, она кочкой вылезла над болотами и мхом.

Элемент насилия лежит в основе любого государства. Но одно дело, когда под государством понимают собственность государя, а другое, когда государство — это state, Staat, etat, то есть латинский status — сословия, состояния, совокупность людей, граждан. Государственный в европейской традиции — это publicus, public, то есть публичный, общий. Res publica — это не обязательно парламентская демократия. Начиная с античности это обозначение сути государства в западной традиции — «общее дело». Средневековая Франция — это тоже res publica, и ни один из ее королей, даже самых безумных, не сказал бы своему князю: «Вы все мои холопы», как бросил Иван Грозный Курбскому.

Государство, выросшее из военной дружины, именовавшейся «русью», по большому счету таким и остается. Власть в современной России — это прежде всего доступ к финансовым потокам, к собственности, к «кормлению», как беззастенчиво именовали государственные должности в допетровской России. «Ручное управление страной» — это не особенность путинского стиля, это все идет оттуда, от «руси». «Питерские мародеры» — не обидный неологизм уязвленных «масквачей», а выданная коллективным подсознательным тайна русской государственности. Власть здесь всегда мародер.

«Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своего мужа. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил мужа своего. И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам приступил, неся младенца Игоря. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де "мы купцы, идем в Греки от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим". Когда же Аскольд и Дир пришли, выскочили все остальные из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: "Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода", и показал Игоря: "А это сын Рюрика". И убили Аскольда и Дира... И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: "Да будет это мать городам русским". И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью» («Повесть временных лет»).