Кто такие арабы и кто такие израильские арабы?

Тем не менее, не все придерживались подобной точки зрения. В частности, Ахад Ха-Ам предвидел возможные осложнения и критиковал оптимизм своих оппонентов по движению; за это его считали патологическим пессимистом.  Позже Зеев Жаботинский также отказался разделить  веру в  "счастливое разрешение" вопроса; и также был осуждён многими за свои милитаристские взгляды, настолько не совпадающие с мнением большинства, и за поддержку, в некотором смысле, итальянского фашизма. Большинство членов движения продолжали быть оптимистами и верить в то, что с течением времени они смогут убедить оппозицию в своей правоте, а воинствующие стороны вскоре объединит мир. 

В данном контексте уместным будет упомянуть одну интересную сцену из фильма "Их было десять"( 1960). Прослеживая судьбы членов одной из групп халуцим, прибывших в Эрец Исраэль в конце 19-ого века, в фильме сосредоточено внимание на проблемах, с которыми сталкиваются новые иммигранты в своём общении с местным арабским населением. Приобретая землю, они тем самым получают право на использование воды в  колодце, находящимся на территории ближайшей арабской деревни. Однако, евреям приходится набирать воду из колодца по ночам. В конце концов, после конфликта с местными пастухами, нарочно выгуливающих свои стада на только что вспаханной земле новых поселенцев, среди евреев возникает спор по поводу того, как стоит действовать в данном случае. Некоторые предлагают мирное улаживание конфликта и даже согласны ещё какое-то время таскать воду по ночам. Другие же считают, что единственный способ действия в данной ситуации – это применение силы.  Их главный аргумент - " Арабы понимают только язык силы".  Общий спор выливается в дискуссию о необходимости создать новый тип еврея в Эрец Исраэль: еврея, не боящегося своей собственной тени; готового дать отпор в любой ситуации, и не из-за того, что ему это по душе, а просто потому, что он не боится отстаивать свои права.

Этот эпизод картины говорит о многом; в нём показана модель конфликта, существовавшего за много лет до создания фильма. Сегодня, спустя сорок лет после выхода фильма на экраны, эта сцена может послужить замечательным введением в дискуссию на тему, ставшую, пожалуй, самой актуальной для современного израильского общества: что нам делать с арабами. Современный Израиль гораздо менее оптимистичен, чем во время снятия фильма, и гораздо менее наивен, чем в период написания сценария. После просмотра этой картины остаётся странное ощущение.  Вероятно, это происходит из-за того, что в ней объединены три совершенно разных периода, каждый со своим восприятием насущной проблемы и постепенно уменьшающейся долей оптимизма. 

На сегодняшний день арабское население является не тенью, мелькающей на заднем плане событий, происходящих в Израиле, а остро ощущаемой реальностью.  В нашем разговоре об Израиле как о сионистском государстве важно не забывать об израильских арабах, составляющих двадцать процентов всего населения (И это, не учитывая палестинцев,  живущих на территориях, присоединенных к Израилю в результате Шестидневной Войны). 

Арабы – " оборотная сторона" Израиля не только с демографической точки зрения; они стали наваждением в жизни государства, источником постоянного страха и в то же время предметом восхищения. Впервые этот факт был отмечен молодым Амосом Озом и описан им в его произведениях. Герои первого сборника рассказов Оза, впервые опубликованного в Израиле в 60-х годах (под названием "Там, где выли шакалы") обуреваемы фантазиями, в центре которых находится образ араба. В рассказе "Бродяга и змея" автор изображает его угрожающе опасным и всё же чертовски обаятельным.  В раннем романе  Оза "Мой Михаэль" поднимается та же проблема: героиня романа, связанная узами скучного брака, мечтает о волнующих романтических отношениях с арабскими мужчинами, так как, по её мнению, только они способны на   сильные чувства.  Савьон Либрехт написала свой замечательный рассказ   " Комната на крыше", желая донести до читателей подобную идею. В нём живо чувствуются малейшие нюансы проблематичных взаимоотношений между израильскими евреями и арабами. 

В своих ранних произведениях многие писатели имели склонность романтизировать образ арабского мужчины, в особенности Бедуинов,  казавшихся им экзотической моделью для создания образа "нового" еврея- воплощения сионистской мечты. Под влиянием "Арабских ночей" Моше Смиланский и Ицхак Шеми создали ряд произведений жанра фэнтэзи ,   описывающие арабских жителей данного региона. В рассказах этих авторов арабы изображаются людьми чести, не испорченными городской жизнью, для которых природа- дом родной. Очень часто в этих историях нет ни единого еврейского персонажа, тем не менее, евреи являются незримыми участниками событий, да и сами рассказы писались непосредственно для них. 

Чтобы лучше понять эту проблему, достаточно посмотреть на картины, написанные " молодыми стражами" организации  "Хашомер Хацаир", первой  сионистской организации самообороны в Израиле. Характерной особенностью этих картин является одежда героев, вне зависимости от того, изображены ли стоя либо же верхом на коне - этакое смешение казакского и бедуинского стилей. Сегодняшнему зрителю герои этих картин кажутся такими гордыми и вместе с тем такими наивными. Экзотика, присутствующая в образе араба - человека, для которого домом является сама земля, а колыбелью - матушка-природа; человека, не подвергшегося отрицательному воздействию "цивилизации"- привлекала сторонников идеи создания еврея "нового типа". И эта симпатия отразилась в произведениях  писателей-сионистов начала 20-ого века. 

Вскоре время и сам конфликт наполнили этот образ совершенно иным содержанием. В конце 20-х - начале 30-х годов, когда жители  Ешува впервые столкнулись с проявлением террора со стороны арабов, постепенно стало укрепляться мнение о последних как о жестоком беспринципном враге евреев.  Однако, не все были согласны с этой точкой зрения. С.Ицхар в своих произведениях ("Пленник", 1949) выразил иное мнение: арабы - всего лишь невинные жертвы обстоятельств, заслуживающие жалости. Его творчество какое-то время не признавалось широкой публикой, оценившей его позднее, в 60-х, 70-х и 80-х годах.  В последнее время превалирует новая оценка арабов : они считаются грубыми безжалостными потенциальными убийцами. Рассказ Савьон Либрехт "Комната на крыше" замечателен тем, что в нём удалось объединить все выше указанные  точки зрения в одну искусную параболу чрезвычайно сложных взаимоотношений между евреями и арабами. 

С начала 80-х годов в израильском кинематографе стала преобладать тема несчастного положения арабов, развиваемая режиссёрами- сторонниками  левой политики в отношении арабо-израильского вопроса.  В кинокартине "Хамсин" (1982) показана напряжённость, возникшая в отношениях между арабами и евреями Галилеи после того, как израильской армии было приказано реквизировать арабскую территорию.  В центре сюжета фильма  " Надя"(1986) – борьба молодой арабской девушки из галилейской деревушки за своё место под солнцем. Она учится в еврейской школе-интернате и мечтает получить хорошее образование.  Её окружают нечуткие бессердечные  евреи, которых не волнует положение израильских арабов. По мнению создателей политической киноленты " За стенами" (1986), получившей приз кинофестиваля, израильтяне и палестинские арабы являются жертвами политических интриг властей, предпочитающих управлять ситуацией по принципу "разделяй и властвуй".

А в экранизации романа Давида Гроссмана " Улыбка ягнёнка" (1986)  чувствуется сострадание по отношению к  палестинцам и призыв к более либеральному израильскому  правлению на территориях, присоединённых к Израилю в результате Шестидневной Войны.    

Главный герой совершенно невероятного фильма " Фиктивный брак" (1988)- израильский бизнесмен - решает кардинально изменить свою жизнь  и после череды случайных совпадений становится глухонемым палестинским строителем. Авторы картины несколько тяжеловесно изображают арабов  жертвами подозрений и стереотипов со стороны евреев, а евреев - жертвами невыносимых обстоятельств. Те же образы очень тонко представлены в картине " Аванти Пополо" (1986), завоевавшей несколько призов на кинофестивалях. В тот момент, когда египетский солдат, играющий в пьесах Шекспира на сцене родного Каира, произносит монолог Шейлока: " Я еврей: разве у еврея нет глаз…", фильм приобретает иносказательный смысл: в роли жертвы вместо евреев теперь выступают арабы. 

В последнее время, по причине общественных волнений, возникших в результате двух Интифад и череды кровавых терактов, совершаемых членами палестинских фундаменталистских группировок, израильский кинематограф старается не затрагивать политические темы и, в частности, тему арабо-израильского конфликта. 

Мы не должны упускать из вида ещё один важный момент, касающийся культуры Израиля - серьёзный вклад арабских художников в её развитие.  Речь идёт преимущественно о трёх областях израильского творчества.    Прежде всего, это касается театра и кино. Имена  Салима Дау, Мухаммеда Бакри, Салмы Накара и Макрама Хоури хорошо известны израильской публике. И что интересно, их творчество не ограничивается исполнением ролей арабских персонажей. Напротив, эти роли обычно отдаются актёрам еврейской национальности.  Так, например, роль израильского военного  правителя в фильме "Улыбка ягнёнка" исполняет М. Хоури, а роль Нади в  одноименном фильме играет израильская актриса Хана Азулай-Хасфари. 

И, тем не менее, арабские актёры, снимающиеся в израильских фильмах и  особенно играющие в театре, переживают не самые лучшие времена.    Зная, что вечером придётся выступать перед преимущественно еврейской публикой и изображать проблематичные взаимоотношения арабов и евреев, актёры арабской национальности  испытывают противоречивые чувства. С. Дау недавно признался в том, что во время второй Интифады он просто заставлял себя работать. М. Бакри подтвердил то же самое. 

Некоторые арабские и еврейские художники вступили в культурный диалог  для поиска способов совместного творчества. Одним из результатов данного диалога стало художественное оформление района Вади Ниснас в Хайфе. Около  ста художников - арабов и евреев - совместными усилиями создали замечательные картины и фрески с изображением местных пейзажей и ряд скульптур из железа и камня. 

Арабские писатели, в свою очередь, внесли в израильскую литературу своё собственное восприятие окружающего мира и насущных проблем. В данной связи особенно ярким является  творчество Антона Шамоса и более позднего писателя Эмиля Хабиби, произведения которых написаны на иврите и пользуются большой популярностью у израильских читателей. Эти произведения интересны тем, что в них писатели- арабы анализируют положение своего народа в Израиле. В результате, можно говорить о появлении нового самобытного стиля написания, возникшего на основе художественных средств, уже существовавших в израильской культуре. Поэтому, их вклад в развитие культуры качественно отличается от  вклада арабских актёров, вынужденных участвовать в культурных проектах, созданных евреями. Однако, в каждом правиле есть свои исключения: в данном случае речь идёт о некоторых актёров арабского происхождения, придумавших " шоу для одного актёра" с единственной целью : иметь возможность высказывать своё мнение по тому или иному вопросу. 

В последние годы любопытная тенденция наблюдается и в израильской музыке. В связи с внутренней этнической перестановкой сил в противостоянии между ашкеназскими евреями и мизрахим ( Раздел 10) местные музыканты перестали использовать в своём творчестве лишь западные мелодии. Напротив, сегодняшняя поп-музыка включает всё больше и больше восточных (арабских) мотивов. В израильской музыке они впервые появились благодаря восточным певцам, которые, желая понравиться израильской публике, исполняли свои песни на иврите и старались совместить западные и восточные мотивы. 

Однако, уже в первой половине 90-х годов многие исполнители стали отдавать предпочтение арабской музыке, что можно частично объяснить растущей популярностью среди населения арабского языка.  Некоторые израильские музыканты, как, например, Зехава Бен, начали исполнять произведения, написанные в традиции классической арабской музыки. После относительного успеха песен, исполненных Зехавой на иврите в сочетании с турецкими мотивами, она начала петь на арабском языке и дала серию концертов, получивших невысокую оценку критиков, в которых вниманию слушателей был представлен репертуар выдающегося египетского исполнителя Ума Культоума. Арабское население, напротив, получило от этих концертов огромное удовольствие. Кроме того,  ряд музыкантов, играющих мизрахи, выпустили диски танцевальной музыки с песнями на арабском языке. 

В середине 90-х годов, под влиянием общего оптимизма и радости, царящих в стране в период мирного сосуществования двух народов, т.е. сразу после подписания мирных соглашений в Осло, стали возникать группы смешанного состава, включающие еврейских и арабских музыкантов. В репертуар этих групп входила совершенно иная музыка, в которой западные мелодии переплетались с восточными ритмами. Однако, существование многих из этих  групп было недолговечным: оптимизм в обществе стал исчезать, а вместе с ним - и большинство музыкальных коллективов. Тем не менее, одна группа всё-таки осталась, но и к её творчеству отношение в Израиле и Европе скептическое.  "Бустан Авраам" ("Сады Авраама")- группа, создавшая интригующие инструментальные мелодии с целью  познакомить израильскую публику с арабской музыкой, которая, вероятно, будет популярна в будущем.

Проблемы в отношениях между израильскими евреями и арабским миром - в частности, арабским населением Израиля - будут существовать и в будущем. И то, как тема арабо-израильского конфликта будет представлена в израильской культуре, во многом зависит от степени оптимизма и (или) пессимизма, присутствующих в израильском обществе. А направление творческой мысли будет определяться общими тенденциями в развитии арабо-израильских взаимоотношений.