Г.Резник: Журналисты против юриста

Порадовался сегодня за нашу юридическую профессию, наблюдая, как премьер Медведев обвел вокруг пальца интервьюеров с телеканалов. По двум вопросам. 

Во-первых, он обосновывал возврат в Уголовный кодекс клеветы, которая была за полгода до этого декриминализирована по его же инициативе. Объяснив это тем, что законодатели его убедили: клевета должна наказываться в уголовном порядке. Не сажать, но штрафовать. 

Интервьюерам бы спросить: почему для распространителя недостоверных сведений недостаточногражданской ответственности?.. 

Должен сказать, что декриминализация клеветы, которая была проведена - ее на протяжении доброго десятка лет добивались и правоведы, и все журналистское сообщество. Чем отличается клевета как преступление от гражданского правонарушения, то есть распространения о ком-либо ложных сведений? Отличается она только одним, а именно виной в форме заведомого умысла. То есть для того, чтобы признать распространение сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина преступлением, нужно доказать, что он распространял эти сведения, твердо зная, где правда, а где ложь, либо просто это выдумал, без каких-либо оснований. 

В чем всегда заинтересован потерпевший от клеветы – конкретный гражданин? Во-первых, в возвращении доброго имени, что достигается публикацией опровержения в СМИ. И второе – компенсацией перенесенных им нравственных и психологических страданий, то есть морального вреда. 

Обе эти санкции, которые полностью удовлетворяют гражданина, содержатся в гражданском праве. Опороченному человеку вообще ничего не прибавляется от того, что штраф идет в карман государства. Поэтому все больше и больше стран удалили клевету из уголовного кодекса. По той причине, что сатисфакция полностью достигалась гражданско-правовыми мерами. 

Тогда как уголовно-правовая клевета – это деяние, которое содержит повышенный риск злоупотребления, ничего абсолютно не прибавляя потерпевшей стороне в плане удовлетворения. 

Хочу отметить, что на протяжении длительного времени были многочисленные случаи, когда с помощью вот этого деяния фактически парализовывались СМИ.
Почему? Да потому, что если деяние содержится в УК, то на этом основании можно возбудить дело, провести обыск и изъять, по нашей практике, все что угодно. Вот почему дела о клевете – они единичны, ведь доказать заведомость чрезвычайно тяжело. В суде такие дела появлялись буквально несколько раз в году по всей стране. Да и то с явной политической подкладкой. За заведомость выдавалось простое несоответствие сведений – действительности. Расследования в отношении журналистов, СМИ – парализовывали, повторюсь, деятельность прессы. 

По этой причине такой норме, которая не сулит никаких определенных позитивных результатов, но сопряжена с повышенным риском злоупотребления ею – такой норме в законодательстве не место. 

Возвращаясь к Медведеву. Об этих очевидных для правоведов вещах он умолчал. А интервьюеры это умолчание проглотили. Тоже молча. 

Второй момент – это закон об НКО, «иностранных агентах». Медведев сказал: в гражданском праве ведь есть понятие «агента», есть агентский договор, есть понятие торгового, страхового агента, есть агентирование, поэтому к этому, мол, надо относиться совершенно спокойно. 

Правильно! Но только, знаете, закон об НКО – это не гражданское право. Это публичное, государственное право. И понятно, что играют еще и законы русского языка, ведь за словосочетанием «иностранный агент» закрепилась совершенно точно коннотация отрицательная, это фактически государственный изменник, это человек, который действует во вред государству. 

«Иностранный агент» - это может быть применимо к представителям зарубежных, международных фирм, которые преследуют свои интересы в бизнесе. Но это совершенно другое. Наши законодатели, которые владеют русским языком, не могли не осознавать, что это клеймо. Которое они решили поставить на некоммерческих организациях, получающих гранты из-за рубежа.