Ложные тезисы Маркса в "законе тенденции нормы прибыли к понижению"

Закон тенденции нормы прибыли к понижению

Капитал Том 3, отдел третий,

Глава тринадцатая

Закон как таковой

Само название этого закона уже настораживает. Если в капиталистическом производстве действует такой закон, то невольно возникает вопрос: «Сколько же капитализму осталось жить?» Но со времён Маркса прошло более 160 лет, а капитализм как жил и здравствовал, так и живёт и процветает, не только здравствует. Ни лапшу ли нам вешает Карлуша?

Присмотримся к этому закону внимательней. Вот первые строки «открытия» закона: «При данной заработной плате и при данной продолжительности рабочего дня переменный капитал, например в 100, представляет определённое число рабочих, приводимых в движение; он является показателем этого числа»

Лукавит Маркс. Не число рабочих, для капиталиста главный показатель, этого числа денежных единиц капитала, а их производительность. Капиталиста интересует не число рабочих, привязанное к этим 100 денежным единицам капитала, кстати, пусть их будет тоже 100 человек, для простоты счёта, и количество продукта тоже 100 штук. Ведь каждая единица продукта приносит капиталисту прибыль. Не смотря на то, что Маркс об этом другого мнения. Каждый капиталист знает, что чем больше производительность труда, тем больше количество продукта труда и тем больше будет его прибыль на вложенный капитал. Так вот если мы к предлагаемой ниже Марксом таблице добавим производительность каждого рабочего и, для простоты расчётов примем её, как это сделал сам Маркс равной тоже 100 единицам, только уже не денежным единицам, а   единицам количества продукта, то есть к штукам, то получим следующее условие его примера:

При норме прибавочной стоимости 100%, 100 Рабочих производят:

В жизни дело обстоит так. Капиталист вкладывает в производство капитал. И ему виднее, с какой целью он это делает. Нам видно лишь одно он ни когда не преследует цели снижения прибыли. Вот почему я с ростом капитала на 100 д. единиц, увеличиваю производительность тоже на 100 единиц, только не денежных. А штук продукта труда. При любой структуре капитала у нас получается, начальная производительность труда растёт в той же пропорции, в какой у Маркса растёт постоянный капитал. Но, в, то, же время мы получаем результат совсем не тот, что у Маркса   по прибылям. В начальной строке прибыль остаётся равной 66²/₃%; Во второй строке она в два раза больше: 66²/₃%х2=133%, а в третьей в три раза больше: 66²/₃%х3=198%, чем у Маркса. И наконец, в пятой строке в пять раз больше: 66²/₃%х5=330%. Как видите тенденция прямо противоположная марксовской. Вот почему могильщик капитализма Маркс уже умер, а капитализм всё ещё жив.

А теперь давайте подумаем, зачем Марксу понадобилось извращать так истину?

Не вооружённым глазом видно же, что капиталист наращивает постоянный капитал, не только потому, что этого требует увеличивающееся количество продукта. Но и вкладывает деньги в средства повышающие производительность. Оснащает производство более производительными орудиями труда.

Если бы Маркс делал анализ, так как его сделал я и пришёл бы к такому же выводу как я, то ему нужно было бы объяснять, как труд создавал стоимость добавочной продукции, если численность рабочих оставалась неизменной? Объяснить такое, не отказавшись от трудовой теории стоимости невозможно. Написано уже почти 3 тома. Поздновато всё переделывать заново. Вот Маркс и решил лапшу навешать читателю и заказчику Капитала.

Дальнейший текст, не представляет ни какого интереса для науки экономики. Как и вообще весь текст Капитала, из которого в науке экономике для применения ни что не понадобилось. Капитал читают только начинающие политики. Полагая, что в нём изложена вся наука экономика. И прочитав Капитал, вполне серьёзно считают себя такими же великими экономистами как Маркс. Не подозревая, что Маркс политик махровый, а экономист лишь нахватавшийся вершков дилетант и извращенец науки. Не более. Исключение из оставшегося текста представляет лишь критика Марксом предшественников, якобы не сумевших решить, им «решённую» загадку науки экономики. Вот этот текст Маркса:

«Как ни прост, кажется этот закон после всего нами изложенного, но всей предшествующей политической экономии не удавалось открыть его, как мы это увидим в одном из последующих отделов. Она наблюдала явление и мучилась в противоречивых попытках объяснить его. Но притом огромном значении, какое имеет этот закон для капиталистического производства, можно сказать, что он составляет тайну, над разрешением которой бьётся вся политическая экономия со времени Адама Смита, и что различие между разными школами после А. Смита состоит в различии попыток её разрешения»

Учитесь у Маркса набивать себе цену великого экономиста. Лейте больше грязи на предшественников. Ни кто из предшественников Маркса не «маялся над задачей» как бы убедительнее показать «загнивание» капитализма.

«С другой стороны, если принять во внимание, что хотя вся предшествующая политическая экономия и ходила вокруг да около различия между постоянным и переменным капиталом, но так и не сумела определённо его сформулировать; что, она никогда не представляла прибавочную стоимость отдельно от прибыли, а прибыль вообще никогда не представляла в чистом виде, в отличие от её различных обособившихся друг от друга составных частей, — как промышленная прибыль, торговая прибыль, процент, земельная рента; — что она никогда не анализировала основательно различия в органическом строении капитала, а следовательно и образования общей нормы прибыли, — то перестаёт быть загадочным то обстоятельство, что ей никогда не удавалось разрешить этой загадки»

Во-первых, все домарксовские экономисты капитал разделяли на основной и оборотный. По смыслу не далеко от «переменный» Под оборотным капиталом подразумевались все виды средств производства, потому что расходы ни них возвращались к капиталисту после продажи товара. Их оплачивал покупатель. Потому эту часть капитала и называли оборотной. Эта часть всякого капитала меняла свою денежную форму на натуральную форму. А затем наоборот. Маркс же основную часть оборотных средств перемещает в постоянный капитал, увеличивая этим знаменатель отношения постоянного каптала к своему понятию «переменного» и, таким простеньким приёмом добивается цели. Получает свою «тенденцию уменьшения нормы прибыли», из-за дилетантского понимания смысла   слова постоянный капитал. А оставшуюся часть оборотного капитала заменяет называнием переменный. И этой оставшейся частью у него являются средства на оплату заработной платы. И после таких извращений общепринятых понятий в экономике он обвиняет предшественников в неспособности разрешить загадку, которую увидел только Маркс. Предшественники не видели такой загадки в экономике, потому что не могли объяснить, как повышение производительности труда образует стоимость прирастающего количества продукта, когда труд, как мерило и содатель стоимости перестаёт иметь к этим продуктам прямое отношение. Не могли с помощью трудовой теории стоимости объяснить как орудия труда, повышающие его производительность, образуют стоимость продуктов увеличенной производительности труда, которой мерило труд человека.

Маркс такой задачи перед собой и не ставил. Его задача была в том, чтобы истинный механизм эксплуатации сохранить в теории, чтобы перенести его в коммунизм, а взамен был уже придуман механизм «прибавочного времени» и присвоение труда   рабочих в это не существующее «прибавочное время». Это Марксом придуманный механизм эксплуатации, который ни при каких обстоятельствах не может быть реализован на практике. Фантазия несбыточная.

Ссылка редакторов Капитала на 14 главу этого тома Капитала приводит к многократному повторению словоблудия уже применённого Марксом в 13 главе.

Но заслуживает внимание дилетантское объяснение «великого» экономиста Маркса, каковым его объявляют его фанаты, снижение стоимости товаров от увеличения производительности труда в их производстве. Он считает, что причиной удешевления товаров иногда сопровождающее повышение производительности труда является сокращение использования живого труда. А причина этого понижения банальна. Превышение предложения над спросом, образующееся с повышением производительности труда, особенно в условиях конкурентной борьбы производителей за рынки сбыта.