Думая о Алисе..

   Думаю что я понял замысел автора в стихах – которые мы так рьяно обсуждали.

   Все изобретено еще задолго до нас.

Просто перечитайте Льюмса Керрола и его « Алису в стране чудес» с его абсурдисскими стихами.

Сейчас – это модно называть «Фентези» .  

БАРМАГЛОТ (пер. Д. Орловской)

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

О бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик,
А в глуще рымит исполин -
Злопастный Брандашмыг.

Hо взял он меч, и взял он щит,
Высоких полон дум.
В глущобу путь его лежит
Под дерево Тумтум.

Он стал под дерево и ждет,
И вдруг граахнул гром -
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!

Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы - стрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч.

О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

" - Очень милые стишки, - сказала Алиса задумчиво, - но понять их не так то легко.
(Знаешь, ей даже самой себе не хотелось признаться, что она   ничего   не поняла).
- Наводят на всякие мысли - хоть я и не знаю, на какие... Одно ясно: кто-то кого-то здесь убил... А, впрочем, может и нет...".

Здесь больше нечего сказать…»Улыбайтесь господа. УЛЫБАЙТЕСЬ»…

И еще несколько подобных по стилю стихов Керрола…

ПАПА ВИЛЬЯМ
«Папа Вильям», - заметил почтительный шкет, -
«Ты старик, шевелюра седа;
Но ты, ноги задравши, стоишь на башке, -
Хорошо ли в твои-то года?»

Папа Вильям ответствовал: «Смолоду я
Опасался мозги повредить.
Но башка без мозгов оказалась моя –
Почему бы и не почудить?»

«Ты с годами отъелся, стал толст и весом», -
Приставал неотвязный юнец, -
«А недавно ты в двери прошел колесом –
Что за шутки, скажи наконец?»

Помотав сединами, папаша изрек:
«Был я смолоду гибок, как вяз.
Чудо-мазь помогала – пятак пузырек, -
Если хочешь, добуду зараз?»

«Ты старик, и для хватки твоих челюстей
Впору только топленый жирок.
Но ты слопал гуся, не гнушаясь костей, -
Как ты с этим управиться мог?»

«С юных лет я сутяжничал», - молвил старик, -
«А мамаша твоя – сатана.
Так зубами свое выдирать я привык,
Что закалка и ныне видна».

«Полагаю, отец, от души говоря,
Зоркий взгляд твой с годами угас.
Это сколько же надо ума, чтоб угря
Стояком удержать между глаз?»

«Задавака! Я трижды тебе отвечал,
Трижды выслушал глупость твою.
На сегодня довольно!» - старик проворчал, -
«Брысь, а то по ушам надаю!»

МОРЖ И ПЛОТНИК
На море лился свет с небес.
Жар солнечный не гас.
Блистали волны и текли,
Как голубой атлас.
Но странно – было это все
В глухой полночный час.

Луна сияла в небесах
Угрюмовато-зло
И думала: «Зачем оно
Опять сюда пришло?
То очень неприличный жест –
Светить, когда светло».

Мокрела мокрая вода,
Сухой песок был сух.
На небе тучки ни одной,
Тем более – ни двух.
И птичьи крики в небесах
Не услаждали слух.

А Морж и Плотник по песку
Брели – в руке рука,
И были сражены они
Обилием песка:
«Такую гору подмести –
Работа велика!»

«Когда б полгода семь девиц
В семь швабр песок мели», -
Прикинул Морж, - «тогда б они
Управиться смогли».

«Едва ли», - Плотник отвечал,
Сронив слезу в пыли.

«Эй, Устрицы», - взмолился Морж, -
«Идите к нам гулять!
Слоняясь вместе по песку,
Мы станем толковать.
В знак дружбы будем руки мы
Друг другу пожимать».

Из Устриц та, что старше всех,
Слух навострила свой,
Глаза прищурила, затем
Мотнула головой,
Решив, что на песок она
Не ступит ни ногой.

Но юных Устриц четверых
Призыв Моржа увлек.
Умывшись, платьица сменив,
Из моря на песок
Они помчались – хоть у них
Рук не было и ног.

Еще четыре, и еще,
А там и весь их род –
Проворны, чуточку толсты,
Ползли они вперед,
И вот – повылезали все
На берег пенных вод.

А Морж и Плотник все брели,
Не разнимая рук.
Потом присели отдохнуть
У скал, лицом на юг.
А Устрицы догнали их
И стали в полукруг.

И Морж сказал: «Ну что ж, начнем,
Обсудим все подряд:
Сургуч, капусту, королей,
Зачем моря кипят,
Плывут по морю башмаки,
А свиньи вдаль летят».

«Постойте», - Устрицы в ответ, -
«Нам надо подышать.
Ведь нам при нашей полноте
Не так легко бежать».
«Извольте», - Плотник отвечал.
Он мог и подождать.

«Ковригу хлеба», - молвил Морж, -
«Подать бы нам сюда,
И перца с уксусом – они
Улучшат вкус всегда.
Поймите, Устрицы, ведь вы –
Отменная еда».

Вскричали Устрицы: «О нет!
Вам совесть не велит!
Вы прежде были так милы –
И вот что нам грозит!»
«Какая ночь!» - ответил Морж, -
«Какой прекрасный вид!

Вы так любезны, так вкусны,
Что глаз не оторвать!»
А Плотник, помолчав, сказал:
«Пора и пожевать,
И я бы не хотел к столу
Вас дважды зазывать!»

«Мне совестно», - промолвил Морж, -
«Обман удался наш.
Едва получишь что-нибудь,
Так сразу и отдашь».
А Плотник только и сказал:
«Погуще масло мажь!»

«Скорблю о вас», - прохныкал Морж, -
«Вплоть до скончанья дней».
Он, всхлипывая, отобрал
Трех Устриц покрупней,
И слез поток из глаз его
Струился все сильней.

Заметил Плотник: «Разговор
Нам надо бы кончать.
Быть может, Устрицам пора
Домой бегом помчать?»
Но тот, кто съеден, на вопрос
Не может отвечать.

РОБЕРТ ЛУИС СТИВЕНСОН

ВЕРЕСКОВЫЙ ЭЛЬ
Из колокольцев вереска
В давние времена
Питье умельцы варили
Слаще и крепче вина.
Варили эль и пили,
И падали в забытьи
Один подле другого
В подземные норы свои.

Нагрянул в шотландские горы
Король, беспощаден и лих.
Сразил он пиктов в битве,
Облавой пошел на них.
Он гнал их по нагорьям,
Всех истребляя дотла,
И землю сплошь устилали
Их крошечные тела.

Теплое лето вернулось.
Пустоши в алом цвету.
Но нет живых, чтоб поведать
Тайну забытую ту.
Словно малые дети,
По взгоркам родной земли
Шотландские пивовары
В смертном сне полегли.

В долину, где алый вереск,
Король на скаку влетел.
Там густо гудели пчелы,
И воздух от птиц темнел.
Коня он злобно шпорил,
Бледен и чернобров:
Край ему покорился,
Но своих не принес даров.

И вот она – удача:
Воины короля
Наткнулись на плоский камень,
Под ним шевелилась земля.
И выволокли грубо
Пред свет королевских очей
Маленького Народца
Последних двоих сыновей.

То были старик и мальчик.
Их кожа темна и смугла.
Король на коротышек
Поглядел с высоты седла.
Велел отвести их к морю,
На страшный крутой обрыв:
«Жизнь сохраните, подонки,
Мне тайну эля открыв».

Отец и сын стояли,
Глядя перед собой.
Вокруг расстилался вереск,
Внизу клокотал прибой.
Очнувшись, голосом резким
Молвил старик: «Молю,
Позвольте тайное слово
Мне шепнуть королю.

В старости жизнь дороже,
Чем сущая мелочь – честь.
Тайну открыть готов я,
Но делу помеха есть».
И шепот его воробьиный
Вдруг окрепнул, звеня:
«Тайну открыть готов я –
Сын смущает меня.

Юные страха не знают,
Жизнь не ценят свою.
Мне стыдно, что он увидит,
Как честь я продаю.
Пускай мальчишку свяжут
И в море бросят со скал.
Тогда я открою тайну,
Что клятвенно сберегал».

И мальчика скрутили
Ремнем от шеи до пят,
И подняли, и швырнули
Туда, где волны кипят.
Пучина его поглотила,
Не слышен был детский крик.
И встал один на утесе
Последний упрямый старик.

«Сказал я чистую правду:
Страх за сына томил.
У юности безбородой
Мало душевных сил.
А я не боюсь ваших пыток –
Жгите, палите огнем.
Тайна сладкого эля
В сердце умрет моем».

Все прекрасного настроения на воскресенье и вообще..