О некоторых актуальных приметах

Революции, как явления общественной стихии, во многом сходны со стихийными явлениями природы – ураганами, извержениями, землетрясениями. И хотя и те, и другие вроде бы случаются внезапно и без видимой причины, тем не менее, в обоих случаях имеют место достаточно ясные приметы, свидетельствующие о приближении катаклизма. 
Слова Ленина о том, что революция случается, если выше обычного обостряются нужда и бедствия угнетенных классов, а революция побеждает, если верхи не могут управлять по старому, а низы по старому не хотят жить, выглядят лишь условиями, в которых революция может случиться и имеет шансы победить. Но может и не случиться.  Потому что все относительно – и нужда с бедствиями, и потенция верхов, и желания низов. Для кого-то щи жиже, для кого жемчуг мелковат.
Мне представляется, что для прогнозов важнее не условия, а приметы. Потому что условия свидетельствуют о возможности катаклизма, тогда как приметы говорят уже о его приближении. Так разлом в земной коре свидетельствует о возможности землетрясения, тогда как рост напряжения в разломе говорит о его приближении. А потому прогнозировать возможность общественных потрясений разумно не столько по условиям, сколько по приметам. И о том, что у нас действительно может произойти революция, свидетельствуют достаточно ясные приметы.
Так приметой, о том, что революция приближается, является наблюдаемая утрата властью рациональности мышления. Это хорошо наблюдалось в случае той же французской революции. Можно привести пример, как Людовик XVI ответил на замечание придворного, что король заплатил за новую карету в десять раз больше ее реальной цены. Людовик ответил, мол, какая, в сущности, разница – пять или пятьдесят тысяч ливров? При этом нужно заметить, что Людовик был неглупым человеком – предложил улучшить конструкцию гильотины, оснастив ее косым лезвием.
Когда у средней руки чиновника минобороны изымается 700 миллионов только наличности (а есть еще куча недвижимости), то это ясное свидетельство о том, что с рациональным мышлением у аппарата власти большая проблема. Он уже не ведает что творит – в воровстве полностью утратил чувство меры. А так как аппарат копирует поведение начальства, то эта проблема актуальна и для верховной власти. Тем более, когда выясняется, что отсутствием в воровстве чувства меры страдают и другие чиновники, и не только минобороны.   
Второй приметой является проявление неадекватности верховной власти. Во Франции ее наглядно продемонстрировала Мария-Антуанетта. Когда на ее вопрос, почему народ бунтует, она получила ответ, что у него нет хлеба, королева не нашла ничего лучшего, как сказать, что если у народа нет хлеба, тогда он пусть ест пирожные.
У нас примеров неадекватности верховной власти уже тоже хватает. Тот же пример саммита АТЭС, когда для организации двухдневной встречи глав государств было истрачено больше 600 миллиардов рублей, а само мероприятие обошлось в сумму превышающую шесть миллиардов, безусловно, свидетельствует о проблеме с адекватностью власти.

Совсем свежий пример неадекватности – предложение премьера поднять штраф за проезд на красный свет до полумиллиона рублей. Это же явное свидетельство того, что он имеет весьма смутное представление не только об уровне жизни подвластного ему населения, но, что еще хуже,  и о добросовестности сотрудников ГИБДД.
Неадекватным выглядит и аппарат премьера. В самом деле, только недавно с большим шумом прошла кампания по снятию тонировки со стекол передних дверей автомобилей. А теперь населению показывают видео, на котором премьер вылезает из-за руля автомобиля, у которого эти стекла наглухо затонированы. Получается, что премьеру, причем юристу, закон не писан? 
Когда верховная власть «сереет», это тоже ясная примета приближения революции. У нас это наглядно проявлялось в последние годы перед революцией 1917 года. Наиболее характерный пример – царский премьер Горемыкин. Так же серо выглядит сегодня и верхний эшелон власти – нет ярких личностей. Ни в администрации президента, ни в правительстве, ни в парламенте.
Ситуация в обществе тоже демонстрирует наличие явных примет приближения революции. В первую очередь это данные социологов, которые свидетельствуют, что все большая часть общества начинает относиться к революции спокойно – считать ее вполне допустимым способом смены деградировавшей власти.
Вторая примета – кардинальное повышение уровня массовости акций оппозиции. Уже не только оппозиционные политики, но и активная часть общества начала открыто демонстрировать свое негативное отношение к власти. Чего не наблюдалось больше полутора десятка лет. А так как в акциях оппозиции по тем или иным причинам участвует в лучшем случае лишь каждый сотый из числа устойчиво негативно относящихся к власти граждан, получается, что в обществе уже сформировалась критическая (достаточная для революции) масса недовольных, готовых поддержать революционеров. 
Третья примета – формирование в обществе спроса на новые политические идеи. Ведь предназначение революции как раз и заключается в реализации новых политических идей путем смены власти, которая отказывается эти идеи реализовывать. И то же уменьшение массовости акций оппозиции свидетельствует о том, что протестующих уже не устраивают марши, демонстрирующие лишь поддержку «лидеров» оппозиции. Им уже нужны новые политические идеи. И они готовы добиваться их реализации.
Суммируя изложенное можно сделать вывод, что дело, возможно, уже только за толчком – резким изменением условий жизни. Что обязательно произойдет в случае заметного ухудшения экономического и, как следствие, социального положения в стране. И так как никто скорое окончание нынешнего мирового экономического кризиса не прогнозирует, наоборот, по всем данным «все еще впереди», то и шансы на то, что приметы демонстрируют реальную перспективу для нашего общества революционных потрясений, выглядят чрезвычайно большими.