ХРУЩЕВ - ЭТО ВАМ НЕ ПОЛКОВНИК РУХЛЕ

 

ХРУЩЕВ - ЭТО ВАМ НЕ РУХЛЕ 
ПОЧЕМУ НАЧАЛЬНИК ОПЕРАТИВНОГО ОТДЕЛА ФРОНТА СТАЛ НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫМ СВИДЕТЕЛЕМ ДЛЯ НИКИТЫ СЕРГЕЕВИЧА


 
 http://vasi.net/uploads/podbor/w1914/post-3-a.jpg
 
Харьковскую катастрофу, разыгравшуюся в мае 1942 г., можно было предотвратить. Тогда не было бы полного провала летней кампании. Это хорошо осознавал вступивший в апреле 1942 г. в должность начальника оперативного отдела Юго-Западного фронта полковник Рухле Иван Никифорович (кстати, один из разработчиков операции, которая завершилась в декабре 1941-го освобождением Ростова).
 
Рассмотрев подготовленные материалы по наступлению на Харьков, он пришел к категорическому заключению: "Эту операцию мы проиграем, она окончится катастрофой". Полковник обращается к начальнику отделения особого отдела Михаилу Белоусову, которого знал по совместной службе в стрелковом полку в довоенное время, с просьбой о возможности чекистских органов довести эту важную информацию до И.В. Сталина.

 

_________________________________________________________________________

 

Не будь катастрофы под Харьковом в 1942 г., Н.С. Хрущев значительно бы раньше въехал в освобожденный Киев.

_________________________________________________________________________


22 марта 1942 г. командование Юго-Западного направления (командующий - С.К. Тимошенко, член военного совета - Н.С. Хрущев, начальник штаба - И.Х. Баграмян) доложило в Ставку свои планы на весенне-летнюю кампанию 1942 г.: "Разбить противостоящие силы противника и выйти на Средний Днепр, Гомель, Киев, Черкассы и далее Первомайск, Николаев". Это была утопия. Без всяких доказательств было сделано категорическое заключение, что в весенне-летний период южное направление станет для немецкого командования второстепенным, главный удар будет якобы наноситься на Москву. Хотя многочисленные, заслуживающие доверия сообщения источников внешней разведки НКВД, резидентуры особого отдела в штабе немецкого пехотного корпуса в Белгороде и другие источники свидетельствовали, что немецкое командование планирует в весенне-летнюю кампанию нанесение главного удара на юге. Это нашло подтверждение и в сообщениях военных разведчиков о крупных сосредоточениях танков в районах Кременчуга, Кировограда, Днепропетровска, Полтавы. 

Видимо, поэтому грандиозные планы командования Юго-Западного направления (ЮЗН) не нашли поддержки у Ставки. Было разрешение лишь на проведение частной операции по освобождению Харькова. Но и такую операцию Генштаб дважды опротестовывал у Сталина.

 


 

Да и в третий раз Верховный, как утверждается во многих мемуарах, колебался ее утверждать, но Хрущев и Тимошенко гарантировали ему безусловную победу. Под их гарантию

 


 

Сталин и разрешил ее проведение( не имея , фактически, всей полной инфомации о сути дела-В.Ш.), приказав Генштабу считать операцию внутренним делом ЮЗН и ни в какие вопросы по ней не вмешиваться.

 


 

Это был крупный просчет, ведь на этом участке фронта решалась судьба войны. Что в принципе точно просчитал полковник Рухле и в чем его поддержал чекист Белоусов, доложивший об этом начальнику особого отдела фронта Н.Н. Селивановскому. Тот, как выясняется в ходе беседы с начальником отделения, полностью разделяет прогноз полковника Рухле и поручает Белоусову с соблюдением строжайшей конспирации подготовить обращение-доклад в Москву. Селивановский рассмотрел и отредактировал текст. Документ "Сов. секретно. Только лично" ушел в адрес начальника Управления особых отделов В.С. Абакумова. Докладная на имя Сталина находилась во внутреннем конверте.

Однако Абакумов, получив этот документ, допустил грубейший просчет. Вместо того чтобы доложить Сталину, он, боясь обойти члена Политбюро Хрущева, связался по "ВЧ" с Никитой Сергеевичем и доложил ему, что опытные штабные работники серьезно опасаются за исход Харьковской наступательной операции.

 


 

Член военного совета ЮЗН, как считается, ответил, что такие опасения имеют определенные основания, но теперь "ничего уже нельзя сделать. Всем нам надо работать над тем, чтобы эта операция прошла как можно лучше".

 


 

Хрущев говорил неправду: Сталин колебался и, получив такую информацию, несомненно, эту операцию отменил бы. Условия ее проведения к этому моменту ухудшились. Ликвидация Керченского плацдарма в Крыму позволила немецкому командованию перебросить воздушный флот Ритгоффена из Крыма в район Харькова. Ставка не смогла в обещанных объемах пополнить ЮЗН личным составом и техникой. Брянский фронт был выведен из состава Юго-Западного направления, фланги Харьковской наступательной группировки (особенно это касалось левого фланга) не были прикрыты должным образом войсками. А на стыке Юго-Западного и Южного фронтов разворачивались танковые и пехотные соединения группы армий Клейста.

Как говорят многочисленные свидетельства, Никита Сергеевич понял, что источником информации в Москву о провале готовящегося наступления на Харьков является полковник Рухле. А своим звонком Хрущеву Абакумов фактически вынес расстрельный приговор себе и Рухле. Кстати, 15 и 16 мая Селивановский и затем Рухле предупреждали члена военного совета ЮЗН об опасности прорыва на левом фланге войск противника. Рухле предлагал незамедлительно перебросить туда резервы, Баграмян же говорил о необходимости использования резервов на правом фланге для развития наступления на Харьков. Хрущев поддержал Баграмяна. Характерно, что и к предупреждению командующего 9-й армией Ф.М. Харитонова о дате и масштабах немецкого наступления на стыке Южного и Юго-Западного фронтов маршал Тимошенко отнесся с насмешкой: "Не до наступления будет немцам, когда мы ударим".

А события развивались своим чередом. 12 мая перешли в наступление на Харьков войска Юго-Западного фронта, а 17 мая, как и предсказывал полковник Рухле, противник силами 14 и 16-й танковых дивизий при массированной поддержке авиации нанес мощный удар на ослабленном участке 9-й армии Южного фронта. Сил для отражения такого удара не имелось. Противотанковая артиллерия по распоряжению генерала Баграмяна была передана Юго-Западному фронту для "наращивания наступления на Харьков". 

Так начиналась катастрофа.

 

На следующий день, 18 мая, обстановка еще более ухудшилась.
Генштаб еще раз высказался за то, чтобы прекратить наступательную операцию под Харьковом. Он предлагал повернуть основные силы барвенковской наступательной группировки, ликвидировать прорыв противника и восстановить положение 9-й армии. Сталин с этим согласился. Вот о чем свидетельствует Г.К. Жуков в своих мемуарах: "Мне удалось присутствовать в этот день в Ставке при разговоре И.В. Сталина с командованием Юго-Западного фронта. Хорошо помню, что Верховный предложил С.К. Тимошенко прекратить наступление и повернуть основные силы барвенковской группы против краматорской группировки противника. С.К. Тимошенко доложил, что военный совет считает опасность краматорской группы явно преувеличенной и, следовательно, прекращать наступательную операцию нет оснований. К вечеру 18 мая состоялся разговор по этому же вопросу с Н.С. Хрущевым, который высказал такие же соображения".

В итоге, как пишет Жуков, Верховный отклонил соображения Генштаба.

 


 

"Принимая такое решение, и Тимошенко, и Хрущев не имели представления о критической ситуации, сложившейся в Харьковской группировке войск. Разве можно было продолжать наступательную операцию при полном господстве противника в воздухе, недостатке боеприпасов, продовольствия? 19 мая обстановка на юго-западном направлении стала катастрофической" (Г.К. Жуков, "Воспоминания и размышления"). Ударная группировка противника ворвалась в тыл советским войскам. Только теперь был отдан приказ прекратить наступление на Харьков и повернуть главные силы барвенковской ударной группы против группы фон Клейста. Однако было уже поздно. С севера прорываются танковые соединения 6-й армии фон Паулюса и устремляются на юг. К исходу 22 мая окружение Харьковской группировки было завершено, а 29 мая закончена ее ликвидация. В плену оказались 230 тыс. советских солдат и офицеров, 87 тысяч погибли при попытке вырваться из окружения. 

Главными виновниками харьковской трагедии, несомненно, были Тимошенко и Хрущев, которые настояли на проведении операции, не имевшей шансов на успех.

 


 

Но вот как дальше развивалась эта история.

 

Спустя несколько месяцев Иван Никифорович Рухле, став уже генералом, без должных оснований был снят с должности начальника оперативного отдела Сталинградского фронта, отозван в Москву, где был арестован по обвинению "в провале Харьковской операции и работе на немцев".

 

Более десяти лет он провел под следствием, затем, когда Сталина уже не было, но министром МГБ оставался еще С.Д. Игнатьев, был осужден на 10 лет с лишением генеральского звания, а еще через месяц, когда Игнатьев был снят и выведен из состава ЦК ВКП(б), полностью реабилитирован и получил назначение на генеральскую должность. Наиболее вероятно, что это была инициатива Л.П. Берии, уж точно - не Н.С. Хрущева (последний полагал, что Рухле расстрелян). 

Рухле был крайне нежелательным свидетелем позорной роли Хрущева в потере трех армий и неспособности организовать заблаговременную оборону Сталинградского рубежа. Как мне удалось установить по архивам, материалы на арест Ивана Никифоровича собирались по заданию Г.М. Маленкова, который находился на Сталинградском фронте в качестве представителя Ставки. Фальшивки готовились в штабе и особом отделе 4-й танковой армии, не имевших представления о деятельности штаба Сталинградского фронта, но выбор был сделан неслучайно. Начальником штаба этой армии был полковник Полозов, которого ранее полковник Рухле отчислил из штаба фронта за деловую непригодность. Особый отдел составил для Маленкова справку именно на базе измышлений Полозова и якобы высказываний члена военного совета Лучко. Как видно из следственного дела на И.Н. Рухле (Р-751), с которым я знакомился, этого оказалось достаточно, чтобы решить судьбу заслуженного генерала. 

Кстати, Лучко, будучи допрошен в сентябре 1944 г., заявил, что никаких заявлений, порочащих Рухле, он не делал. Так что дело это было построено на фальсификации. Ивана Никифоровича, как мне удалось выяснить, спасло то, что в период войны Абакумов не передал дело в суд. А ведь поначалу все происходило очень стремительно. 4 октября 1942 г. генерал Рухле был снят с должности начальника оперативного отдела Сталинградского фронта, 5 октября взят под стражу, а 9 октября оформлено постановление на его арест по обвинению в провале Харьковской операции и работе на немцев (все это видно из прекращенного следственного дела Р-751). Материалы лично докладывал Сталину Маленков. После этого Верховный и дал санкцию на арест Ивана Никифоровича. 

Мы видим полный абсурд. Ведь если бы была реализована позиция Рухле, а не Хрущева, то харьковской катастрофы не было бы.

 

Можно понять, почему тогда Абакумов информировал Хрущева: докладная Сталину фактически была и опротестованием позиции Хрущева и Тимошенко; но главный военный контрразведчик, вероятно, не решился продвигать эту информацию в обход члена Политбюро.

 


 

Что характерно, таким же способом, как и в случае с Рухле, Тимошенко и Хрущев пытались оклеветать и уничтожить командующего 9-й армией Харитонова. Но его спас начальник Генерального штаба А.М. Василевский, передоложивший его дело Сталину. 

Сегодня не секрет, что всех нежелательных свидетелей и соперников в продвижении к высшей власти Хрущев уничтожал.

 


 

Именно это явится в дальнейшем причиной того, что был уничтожен министр МГБ В.С. Абакумов.

 


 

По массовому нарушению законности, изощренным многомесячным пыткам подследственных аппарат министра МГБ С.Д. Игнатьева в десяток раз превосходил все нарушения законности, допущенные его предшественником Абакумовым за десять лет. А тот натворил это за два года!

 


 

Тем не менее на закрытом июльском 1953 г. пленуме ЦК Хрущев заявляет, что на Игнатьева возведена "напраслина", и по его предложению пленум принимает решение Игнатьева восстановить в членах ЦК и полностью его реабилитировать.

 


 

Своих людей он, как мог, выгораживал. И это неудивительно. От них лично зависел. Но не страна.

 


Военно-промышленный курьер №36 (202)


Борис СЫРОМЯТНИКОВ