Неприятные вопросы к бывшим адвокатам PussyRiot

Когда обвинения в адрес адвокатов ПР стали звучать все громче, поначалу они казались мне беспочвенными. В самом деле, как иначе было отнестись к обвинениям в политизации процесса, который изначально был исключительно политическим: власть судила своих политических противников за то, что они политические противники.

Не то, что в поведении адвокатов, каким оно было известно широкой публике, мне нравилось все. Так, мне казалась неуместной для данного процесса то и дело проскакивающая извиняющаяся интонация, что, дескать, вообще-то в храмах танцевать нехорошо, но... Конечно, ВООБЩЕ-ТО нехорошо. Но когда танец сообщает, что храм горит, а именно таким был танец ПР, то «нехорошо» превращается в «хорошо». И об этом адвокаты должны были бы говорить без извиняющегося запинания. Не понял я (и сейчас не понимаю), почему защита не использовала такой важнейший аргумент, как открытое письмо 255 психологов, оценивающее экспертизу с выводом о наличии мотива ненависти как непрофессиональную, и публичное признание единственного психолога из трех экспертов, составивших эту «экспертизу», что экспертиза в самом деле непрофессиональна. Более того, я вообще сомневаюсь, что обвиняемые знали об этом письме.

Но даже такие вопросы не казались мне достаточно весомым, чтобы пусть и косвенно поддерживать кампанию гостравли адвокатов. Однако события последних дней и интервью Кати заставляют задаться уже другими вопросами, и вопросов этих много. Как могли адвокаты выйти из дела не соглосовав этого со своими клиентами? Что означает мотивировка «не хотим больше их топить» (не ручаюсь за дословность, но смысл именно такой)? А раньше хотели? Откуда взялись договоры с Катиной подписью, если она говорит, что их не подписывала? Мне кажется диковатым просить клиента подписывать пустые листы, но если в силу каких-то причин адвокат это делает, то, по-моему, он имеет право использовать такие подписи исключительно в бумагах, где волеизъявление его клиентов не вызывает и малейших сомнений.

Что за история с попытками регистрации бренда на компанию жены адвоката? Насколько мимолетные встречи с адвокатами, о которыхрассказывает Катя, были достаточны не просто для обеспечения защиты в уголовном процессе, но и для полноценного представления интересов группы во всех делах, возникших в связи с этим процессом?

Опубликованный Александром Гольдфарбом отчет о расходовании средств, собранных в поддержку ПР, множит эти вопросы и делает их еще более неприятными. Не считая того, что собрали сами адвокаты в «Фонд юридической защиты» (сколько там собрано денег и как они расходовались, Александр не пишет), было собрано по миру немногим менее 80 тысяч долларов. Кто решал, куда эти деньги тратить? Распоряжаться ими по идее могли только Надя, Маша и Катя. В какой форме они осуществляли свои права собственников? Наняли управляющего? Кого? На каких условиях? Адвокаты неоднократно заявляли, что работают бесплатно. Для таких процессов это естественно, так как компенсацию адвокаты получают в форме роста знаменитости, а также в виде гонораров за интервью, статьи, книги и т.д.. Однако из отчета Гольдфарба видно, что три адвоката получили 24 тысячи долларов как гонорары именно из девочкиных денег . Так бесплатно или небесплатно? Приведенный отчет вызывает и другие вопросы. 2000 тысячи долларов 00 центов на поездки в Мордовию, 2000 тысячи долларов 00 центов на расходы в СИЗО-6 – так уж точно 00 центов? Такие круглые цифры естественно создают впечатление «дутости». И это в деле, где особенно нужна скрупулезная точность в отчете за каждую потраченную копейку. Из отчета видно, что непосредственно семьи осужденных получили из собранной суммы 25 400 долларов – меньше трети. Насколько эта пропорция отвечает желанию хозяек денег?

Мне кажется, что на все эти вопросы общество должно получить самые исчерпывающие ответы. Чтобы ни у кого не могло сложиться впечатление, что борцы за правду непрочь погреть руки на этой борьбе.