А где жизнь и судьба Василия Гроссмана?

Игорь КОЦ
А где жизнь и судьба Василия Гроссмана?
http://rostov.kp.ru/daily/25969.4/2906540/


Всю неделю читаю, в том числе  и  в родной «Комсомолке», восторженные рецензии  и  интервью о телесериале « Жизнь   и   судьба ». Фильм сравнивают то с «Войной  и  миром», то с «Тихим Доном». Создателей благодарят за непричесанную правду. Актеров - за выдающуюся игру. Сами актеры, например Сергей Маковецкий, без обиняков называют картину фантастической  и  грандиозной.

Я бы, возможно, согласился с этим, если бы не читал роман  Василия   Гроссмана . Арестованный, переломавший  жизнь  писателю  и  опубликованный через много лет после его смерти. Чего власть не простила художнику? «Гроссман вывел для себя моральную тождественность немецкого национал-социализма  и  советского коммунизма» - на этот вопрос давным-давно ответил Александр Солженицын. А Сергей Урсуляк отвечать отказался.

Я бы понял режиссера, если бы он сказал: тяжело средствами кино поднять такую глыбу, чем-то приходится жертвовать.

Да только режиссер о другом. «Нельзя ставить знак равенства между идеями фашизма  и  коммунизма, потому что прежде всего я сам с этим не согласен» - так он объяснил свой отказ снять ключевую сцену романа - диалог гестаповца Лисса  и  большевика Мостовского. А журналист, увы, не спросил автора блистательной «Ликвидации»: имеете ли вы, Сергей Владимирович, моральное право на экранизацию современных «Войны  и  мира», если пускаете под нож самое выстраданное для писателя? Самое кровоточащее? А ну как Сергею Бондарчуку показались бы спорными мысли Болконского, лежащего на Аус­терлицком поле,  и  он выкинул бы князя из сценария?

Сергей Урсуляк снял хороший, временами берущий за душу фильм о войне. Но зритель, не читавший романа, не поймет, почему за него пришлось идти на Голгофу. Зритель видит не « Жизнь   и  судьбу», а всего лишь дайджест по мотивам романа, из которого вычеркнуты  и   жизнь ,  и   судьба  самого  Василия   Гроссмана .

Он вряд ли дал бы согласие на такую экранизацию. Его великий роман полвека ждал, пока о нем вспомнит наш кинематограф. Подождал бы  и  еще.