Что мы можем и чего не можем позаимствовать у Швейцарии

Исток этого течения в общественной мысли прост: кто-то видел, а кто-то слышал, что на Западе живут лучше, чем мы, и – совершенно естественно – захотел жить «как они». Желание более чем понятное. Но в какой мере оно осуществимо? В какой-то мере, конечно, осуществимо. Но что это за «мера»? И удовлетворит ли нас она, эта мера?

Западная жизнь – я специально не буду разделять ее европейские и американские формы – складывается из двух «слогаемых»: законов и ментальности. «Слогаемые» эти не независимы: в значительной мере содержание законов определяется ментальностью тех, для кого они написаны, иначе законы оказались бы невыполнимыми.

Заимствование западного опыта состоит в адаптации западных законов (западных принципов организации жизни) к своей ментальности. Этим путем прошли и продолжают идти множество народов мира, включая и русских, которые активно занялись такой адаптацией 300 лет назад.

Насколько сильные изменения претерпевают заимстуемые принципы-законы в ходе такой адаптации? У разных народов по-разному, наш же собственный опыт учит, что изменения эти весьма значительны: не то чтобы совсем русский хлеб не родился на чужой манер, но все же родиться он предпочитает на манер русский.

Есть ли основания считать ментальность делом десятым, несущественным и надеяться, что изменения условий жизни эту самую ментальность изменят сами? Другими словами, насколько оправданы надежды, что вот мы перепишем свои законы по-западному, а уж головы наши сами «позападнеют»? Во всяком случае, даже для самого большого оптимиста, не полностью своим оптимизмом ослепленного, понятно, что изменения такие не могут быть быстрыми и поэтому никаких надежд, что не то что мы, а наши внуки-правнуки смогут зажить вполне «как на Западе», быть не может. Более же внимательный взгляд в историю подобных заимствований откроет вдумчивому исследователю несколько закономерностей.

У любой из больших культур-цивилизаций, составляющих историю человечества, есть три группы народов: народы-творцы, народы-ученики и народы-конкуренты. «Творцы» создают культуру и распространяют ее среди «учеников». «Конкуренты» же – это творцы других мировых культур-цивилизаций, предшествующих или последующих. Народы-сотворцы той или другой мировой цивилизации свои ментальные различия в значительной степени утрачивают, становясь как бы одним народом – сверхнародом. По сравнению с «участниками сверхнарода творцов», народы-ученики, оказавшиеся в ареале мировой цивилизации, особенности своей ментальности сохраняют в значительно большей мере. И в еще большей мере сохраняют свою непохожесть народы-конкуренты – те, кому предстоит создать свою собственную цивилизацию.

Именно поэтому греки, хотя и учились у персов, сами никогда в персов не превращались, арабы не стали ромеями, а будущие французы отстояли свою самость от сверхмощного Халифата.

Русские не были среди творцов европейской цивилизации, что сразу же делает перспективы нашей «европеизации» сопоставимыми разве что с вестернизацией, скажем, Японии. В реальности же они еще меньше – по отношению к европейской цивилизации мы не просто народ-ученик, но и народ-конкурент, и поэтому наша «ментальная пластичность», способность менять свою ментальность в ходе «исторического обучения» еще меньше. В наших душах есть нечто такое, что отличает нас от европейцев и не хочет меняться – своего рода «психический стержень». Что это за «стержень»?

Для европейцев их сегодняшняя жизнь – итог долгой исторической работы, даже можно сказать – награда за хорошо проделанную работу, своего рода достигнутая цель. Поэтому вопрос о смысле своего образа жизни не встает перед европейцами очень остро. Только самые чуткие к историческому процессу европейские «люди будущего» (например, философы-экзистенциалисты) будируют этот вопрос. Для массы же европейская жизнь самоценна. Совсем иное отношение к этому образу жизни у нас. Центральный вопрос для нас в связи с европейским благополучием – «Зачем?». И именно этот вопрос мешает заниматься копированием европейской жизни даже ее самым яростным апологетам. В самом деле, в чем должно было бы состоять такое копирование? Понятно в чем – в изучении европейских нормативных актов, в их переводе на русский язык и в составлении на их основе российских аналогов. Вам попадались «западники», которые самозабвенно занимались такой работой? Попадались форумы, которыеобсуждали бы, скажем, вопросы переделки швейцарского гражданского кодекса в российский или вопросами переноса в Россию швейцарских принципов местного самоуправления? Мне ничего такого не попадалось. И неудивительно – нам это не слишком интересно. Разговаривать о том, как нам жить, - интересно. Отстаивать с пеной у рта, что жить мы должны по-западному – интересно. А методично налаживать эту западную жизнь – неинтересно. Неинтересно даже самым горячим ее поклонникам. Такое вот устройство головы...

В этом как раз и заключается наша ментальная специфика, наш «стержень». Мы очень сильно «заточены» на будущее. На лучшее будущее. Творчество будущего, проектирование лучшего будущего и есть то, что нас занимает, что для нас важно. Но... но сегодня оказывается, что собственно проектирование для нас еще мало доступно – мы недостаточно готовы к этой работе. И поэтому подменяем проектную работу мечтаниями. В частности – мечтаниями о том, как прекрасно было бы, если бы Россия стала Швейцарией.