Родительское собрание. Рассказ.

   Татьяна остановилась напротив школы, глубоко вздохнула, задержала дыхание и на счет три выдохнула. «Хорошо, что я хожу на йогу, а то бы с ума сошла от стрессов». Покончив с дыхательной гимнастикой, она подмазала губы, посмотрелась в зеркальце, и по-американски улыбнулась всеми зубами своему отражению.

   «К бою готова! Сейчас я покажу этому попу, как морочить головы взрослым людям. Покоя нет от церковников, лезут везде! Уже до школы добрались!»

    Молодая женщина вышла из машины и, решительно стуча высокими каблуками, зашла в школьное здание.

    - Тань, привет! Подожди! – догнал ее на лестнице Олег, отец Пашки Смирнова. – Хорошо выглядишь. Не боишься священника смутить? – он выразительно посмотрел на ее короткую красную юбку.

    - Это он к нам пришел, а не мы к нему, — передернула женщина плечами. – Не нравится, пусть уходит!

   - Тань, а ты за какой предмет голосовать будешь?

  - За этику и эстетику! Культуры нашим детям катастрофически не хватает! – нарочито громко ответила она, входя в класс. Пусть все знают мнение председателя родительского комитета.

   Татьяна уселась на место сына, за первую парту, и по-хозяйски оглядела отремонтированное помещение. На каждом столе компьютер, новые парты, вместо старых деревянных рам — стеклопакеты.

    «Жаль, что в моем детстве было по-другому, — подумала она, — хотя, если бы у нас были компьютеры, то вряд ли я бы столько прочитала. Играла бы, как Гошка, в компьютерные игры весь день или в «Одноклассниках» сидела».

   Класс потихоньку заполнялся. Родителей пришло неожиданно много. «Надо же, почти стопроцентная явка», — удивилась Татьяна, отмечая в тетради фамилии пришедших.

   - Тань, можно к тебе? – не дожидаясь ответа, на соседний стул села худенькая голубоглазая Лена, мать Антона, с которым вроде бы дружил Гошка.

   - Зачем спрашиваешь, если уже села? – Татьяна поставила галочку напротив фамилии Асвариш.

   «Ничего не понимаю в современных детях, — вздохнула она. — Спрашиваю Гошку: «Антон тебе друг?» — он отвечает: «Когда дает телефон поиграть, то друг, а когда не дает, то не друг». Вот, пусть им на этике и объясняют, что такое дружба».

   - Тань, смотри, как смешно – каждый родитель сел на место своего ребенка, — хихикнула Лена. – А ты заметила, как папаша Федьки Лукина похож на медведя – огромный, лохматый, вот-вот зарычит.

   - Точно, Лукин старший — вылитый медведь, — услышал ее слова Виктор Мережко, отец Катеньки, самой красивой девочки в классе. – А его Федор похож на медвежонка: толстый и неповоротливый. Катя говорит, что он постоянно физкультуру сачкует.

   - У мальчика нарушен обмен веществ, — вмешалась в разговор Оксана Прокопова, мать Людочки, сидящая через проход. – Поэтому у него лишний вес. Кстати, вы за какой предмет будете голосовать? Я – за историю религий. Сама ничего о них не знаю, так пусть ребенок послушает. Потом расскажет и о буддизме, и об исламе. А то сейчас столько религиозных направлений.

   - Я – за… — Виктор замолчал на полуслове. В класс вошел священник.

   - Здравствуйте! – улыбнулся он немного смущенно.

   - Здравствуйте, — ответил нестройный хор голосов, а увалень Мережко даже привстал.

   - Давайте знакомиться, меня зовут отец Игорь, я протоиерей РПЦ, настоятель храма апостолов Петра и Павла.

  «Надо же, такой молодой, а уже настоятель. – Татьяна внимательно рассматривала священника. – Симпатичный, даже красивый. Борода аккуратно подстрижена, а не веником торчит, как в фильмах показывают. Высокий, стройный. Только зачем он этот черный балахон надел? Остался бы в джинсах, вон они из-под балахона торчат. И ботиночки у него, наверное, «екко», недешевые ботиночки. Интересно, на какой машине он приехал? Надо будет посмотреть после собрания. Сейчас все они на дорогих машинах разъезжают».

   Поп производил приятное впечатление, что Татьяне было неприятно.

   «Чувствуется, батек-то молодой, да не простой. Простого бы к нам не отправили, — размышлял Олег Смирнов, приветливо глядя на отца Игоря. – Наверное, его благочинный благословил на сей подвиг».

   Олег посмотрел по сторонам. Лица родителей были напряжены, чувствовалось, что разговор предстоял серьезный. «Неужели они боятся, что их дети поверят в существования Бога? В то, что землю, небо, нас создал Господь? Неужели кому-то нравится верить в то, что человек произошел от обезьяны? Уже и ученые убедились, что это не так...

Стоит только задуматься о том, как невероятно сложно и вместе с тем логично устроен наш мир. Невозможно полностью вместить умом зарождение жизни. Ее тайну люди никогда не разгадают, как и тайну яйца или зерна или любой травинки. Это понятно только Создателю. Ученые могут лишь разобрать то, что Им создано, и из этих частей собрать что-то другое, не более...

Люди, в большинстве, не хотят думать ни о чем, кроме себя и своей жизни. К тому же их всячески отвлекают от самого мыслительного процесса. А может, родители боятся, что их дети узнают, что такое грех и поймут, что мир, который им выдают за правильный, вовсе не такой. Что нельзя жить для себя, а надо жить для других, что нельзя лгать, хитрить, лукавить, искать выгоду...

Но ведь так живет большинство. Получается, что родителям выгодно скрывать правду от детей, чтобы те не обличили их, и чтобы им не было стыдно перед детьми. Церковь – это единственное место, где сегодня можно спастись, очиститься от грязи и разврата, но как объяснить это людям, которые не хотят ничего слышать? Невозможно объяснить человеку, что такое чистый воздух, пока он сам его не вдохнет».

Олег был верующим. Он не только ходил в храм по воскресеньям, читал Библию и святых отцов, но и молился перед едой, чем несказанно раздражал тещу, с которой они с женой и сыном жили вместе.

«Твой-то совсем поддался религиозному дурману», — говорила она дочери, когда зять в законный выходной, вместо того чтобы спать, шел в церковь, непонятно зачем. Нет, теща тоже туда иногда заходила свечку поставить, когда была нужда что-либо сделать или купить, или подруга заболела, или умер кто, но просто так тратить воскресное утро — она еще из ума не выжила.

Жена более спокойно относилась к религиозности мужа и даже разрешала Олегу причащать Пашку. Когда сыну исполнилось семь лет и настало время исповеди, жена вдруг запретила водить ребенка в храм. «Если Пашку что-то тяготит, пусть он мне скажет. Я мать, я лучше священника знаю, что моему ребенку полезно», — заявила она.

Олег ее и уговаривал, и Священное Писание цитировал: «Не мешайте детям приходить ко мне», и статьи разные читал – ничто не помогло. «А будешь ребенка в церковь втихаря водить, будет хуже!», — пригрозила теща...

   - Я не буду уговаривать вас голосовать за предмет «Основы православной культуры», я только хочу спросить – как вы считаете, что лучше: честный, порядочный, но не очень культурный человек или образованный эстет, но подлец?

   «Ничего себе батюшка дает!», — оторвался Олег от своих мыслей.

   - Вы на кого намекаете? – возмутился Виктор.

   - А может быть и честный, и образованный эстет?! – засмеялась Леночка.

   - А без попов что, честным человеком уже быть нельзя? – раздался женский голос с задней парты.

   - Я – за историю религий! – невпопад крикнула Оксана.

   Поднялся страшный гул.

   - Уважаемые родители, успокойтесь, — поднял руку отец Игорь. – Давайте, каждый выскажет свое мнение и обоснует его.

   - Этак мы до утра не разойдемся, — буркнул старший Лукин.– Давайте проголосуем, и все!

   - А Вы за какой предмет будете голосовать? – спросил его отец Игорь.

   - За основы православной культуры, конечно, — неожиданно для всех ответил Лукин. – Я русский человек, и хоть в церковь не хожу, но в Бога верю. У меня дед на Курской дуге воевал, так он рассказывал, что однажды перед боем там Богородица явилась. Ее все видели — и наши и немцы. После этого фашисты деру дали, а дед в Бога уверовал.

   Я хочу, чтобы мой сын узнал историю нашей православной веры, чтобы заповеди узнал, понял, что такое хорошо, а что такое плохо. Сейчас ведь мир вверх тормашками перевернут. Что раньше было плохо – стало хорошо, что было ужасно – стало нормой.

   Педики женятся, молодежь в блуде живет, все врут и думают только о деньгах. Про то, как вилку с ножом держать и другие политесы я сыну сам расскажу, а про веру христианскую я ничего не знаю. В общем, я – за ОПК!

   - Ага, расскажет он про политесы, медведь неотесанный, — фыркнула Леночка в ухо Татьяне. – А что значит — живут в блуде? – громко спросила она.

   - Брак, прежде всего, это ответственность за жизнь другого человека, — начал говорить отец Игорь приятным мягким баритоном, — раньше люди женились для того, чтобы создать семью, родить детей и прожить всю жизнь вместе, неся тяготы друг друга. Любые отношения вне брака – это блуд.

   Церковь грехи любодеяния и прелюбодеяния относит к смертным грехам. Это не значит, что совершив их, вы тут же умрете, — предвосхитил он вопрос Лены, — этими грехами Вы убиваете свою душу. Мне на исповеди и мужчины, и женщины рассказывали, что после блуда или измены супругу на душе бывает так тошно, так тяжело, что жить не хочется.

   - А как же тайна исповеди? – крикнул веселый мужской голос с «камчатки».

   - Я же вам не называю имени, кто сказал, значит, тайна сохранена, — спокойно пояснил священник.

   «Словно врач с больными разговаривает», — подумала Татьяна.

   - Бог сказал Адаму и Еве «плодитесь и размножайтесь», а не наслаждайтесь друг другом, — закончил мысль отец Игорь.

   - Может это и так, в чем я лично сомневаюсь, — вступила в разговор Оксана, — но это было неизвестно когда. Может, миллионы лет назад. А сейчас другое время – рождение детей можно планировать. Объясните мне, если молодые люди не хотят иметь детей, зачем им брак?

  - Чтобы избежать блуда, безпорядочных связей, которые ведут к безплодию и распущенности. Живя с партнером, не желая иметь потомство, женщина вынуждена предохраняться. Сегодня, как правило, медики предлагают ей гормональные контрацептивы, регулярное применение которых ведет к безплодию.

   Получается, что когда женщина захочет ребенка, забеременеть ей будет трудно, она будет вынуждена долго лечиться или прибегать к искусственному оплодотворению. Хорошо, если партнер согласен ждать, но, как правило, мужчина, не хотящий брать на себя ответственность, и в этом случае уходит от проблем. Рождаемость катастрофически падает, что бы нам ни говорили.

   «Прямо лекцию нам читает», — начала раздражаться Татьяна. – И к чему эти разговоры о детях? Надо по существу говорить».

   - А у Вас дети есть? – спросил Виктор.

   - Да, четверо.

   - Сколько?! — ахнул класс.

  - Четверо, — улыбнулся отец Игорь и достал из бумажника фотографию своей семьи, на которой молодая светловолосая красивая женщина и четверо детишек-погодок старательно улыбались в камеру.

   Снимок пошел по рукам. Татьяна почувствовала, что отношение к священнику поменялось. «Надо что-то делать, а то проголосует сентиментальное большинство за многодетного красавца, и будут наши дети зубрить молитвы и псалмы».

   - А Вам известно, что урок ОПК будет занимать время, отведенное на литературу? – достала Татьяна из рукава свой козырь.

   - К сожалению, это так, — вздохнул отец Игорь, — мне самому это не нравится. Но учитель ОПК может закреплять пройденный материал на примерах из нашей замечательной классической русской литературы. В основе православия лежит любовь. Любовь к ближнему, любовь к родителям, любовь ко всему миру, любовь к Богу. Вы знаете, что означает слово любовь?

   - Нет, — хором ответил класс.

   - Лю – люди, бо — Бога, ве — ведают, — в столбик написал отец Игорь на доске.

   - Ничего себе, — поразилась Оксана, — а я никогда об этом не слышала.

   - Вы не представляете, как интересно изучать церковнославянский язык, — увлеченно заговорил батюшка, — раньше не только каждое слово, но и каждый звук, буква имели свое значение.

   - Я думала здесь собрание, а у вас лекция по лингвистике, — в класс, улыбаясь, вошла Вера Петровна, классная руководительница 5-го «Б». – Здравствуйте, простите за опоздание, была на совещании у директора. Продолжайте, отец Игорь.

   Учительница села за последнюю парту.

   «Интересно, где они познакомились? – задумалась Татьяна, — может в церкви? Но наша Вера на верующую не похожа: ходит все время в брючном костюме, косметикой пользуется. Ладно, потом спрошу у нее».

   - А этот язык входит в курс ОПК? – заинтересовались несколько мамаш.

   - К сожалению, не входит, но вы можете сами найти материал в интернете и почитать детям, — обрадовался положительной динамике отец Игорь.

   - Кстати, об учителе, — поднялся с места Олег. – Я православный, но я против преподавания ОПК в школе. Я считаю, что неверующий учитель, кроме вреда, ничего не принесет нашим детям. Представляете, если я, филолог, возьмусь преподавать химию?

   «Ура! В нашем полку неожиданно прибыло!» — обрадовалась Татьяна.

  - Если уж верующие против этого предмета, то о чем мы говорим?! – заявила она.

   - Подождите, давайте разберемся, — мягко улыбнулся отец Игорь, — конечно, в идеале было бы хорошо, чтобы ОПК преподавал священник или верующий человек, но в школу нас не пускают. Наверное, боятся, что мы своим видом напугаем детей, — пошутил он, но никто не улыбнулся.

   «Еще один прокол», — отметила довольная Татьяна.

   – Но я считаю, — продолжил священник, — что в большинстве случаев педагоги справятся с задачей, если будут просто придерживаться учебника. Ведь это не вероучительный предмет, а культурологический. Подход к изучению христианской истории и культуры иной, чем в воскресных школах.

   - А как они будут отвечать детям на вопросы, если ответов в учебнике нет? – спросили с камчатки.

  - Честно скажем, что не знаем, но постараемся ответить на следующем занятии. Проконсультируемся у священника, можно по телефону или в интернете, — сказала вместо отца Игоря Вера Петровна. – Если педагог будет ответственно относиться к предмету, то у него все получится.

   «Провал! — мелькнуло в голове у Татьяны, — если уж классная за ОПК, то все пойдут за ней».

   - А я все-таки хочу, чтобы моя дочь изучала истории всех религий, а потом сама сделала выбор, какую из них выбрать или остаться атеисткой, — немного картавя, заявил отец Майи Шаферсон. – Сейчас в городе живет много мусульман, мы должны уважать и знать их вероисповедание тоже.

   - Должны, — кивнул головой отец Игорь, — но после того, как хорошо узнаем свое. Я так думаю, — добавил он.

   - И я так думаю, — поддержала его учительница, — к тому же я не уверена, что одиннадцатилетний ребенок сможет разобраться в предлагаемом объеме материала основ мировых религиозных культур. Даже я, просмотрев пособие, растерялась. Я бы ввела этот предмет для старшеклассников.

   «Надо же, какой тандем!» — Татьяна от злости начала грызть ручку.

   - Нет, вы все-таки объясните, чем урок основ православной культуры лучше основ светской этики? – раздраженно спросил Виктор.

   - Он не лучше и не хуже, — ответил священник. — И тот, и другой предмет нужен детям, но нас поставили перед выбором, и мы должны его сделать. Я считаю, что одна из задач церкви – это, как бы громко не прозвучали эти слова, спасение наших детей от разврата и дебилизма. Кто сегодня, кроме церкви, противостоит растлению детских душ? Подумайте над тем, что без основ христианской культуры светская этика может превратиться в грубое морализаторство, что принесет только вред.

   "Церковь – нравственность," - написал он размашисто на доске.

  "Нравственность – здоровое общество", - была следующая надпись. "Любовь, дружба, целомудрие, совесть, честность, честь, родина, уважение к старшим, доброта, нестяжательство..." — появлялись из-под руки священника давно забытые слова.

   - Когда вы в последний раз говорили со своим ребенком на одну из этих тем? – горячо спросил он.

   - У нас времени нет, мы работаем, — как-то неуверенно сказала Лена.

   - Пусть школа воспитывает! – крикнул Виктор.

  - А у школы сегодня тоже нет времени на воспитание ваших детей, — Вера Петровна встала рядом со священником. — Воспитание – это ваша задача, уважаемые родители. И если у вас нет на это времени или желания, — она посмотрела в глаза Виктору, и тот отвел взгляд: дневник его дочери был исписан замечаниями об ее неподобающем внешнем виде и недостойном девочки поведении – тогда доверьтесь церкви, которая кроме добра вашим детям ничего не желает. Давайте голосовать.

   Председатель родительского комитета и еще несколько человек проголосовали против ОПК, но большинство было «за».

   Забыв попрощаться с учительницей, Татьяна вышла из школы. Несущаяся с продленки группа детей чуть не сбила ее с ног.

  - Вас что, не учили, как надо себя вести? – женщина схватила за рукав рыжего мальчугана лет десяти.

  - Да пошла ты! – крикнул он, ударил ее по руке и, вырвавшись, убежал.

  «Вот наглядный пример в пользу изучения этики и эстетики», — Татьяна потерла ушибленную руку. В этот момент на улицу вышел отец Игорь и направился к «хаммеру», стоявшему прямо за ее машиной.

  «Я так и знала! Все они одинаковые. Как были нахлебниками на шее у народа, так и остались!» — Татьяна сфотографировала батюшку на мобильный телефон. «Покажу в классе, пусть знают, кому поверили!» — злорадно подумала она. А священник прошел мимо дорогой машины, сел в «Ниву», незаметную за громадным джипом, и уехал.

По дороге домой Татьяна купила продукты и набрала номер сына.

- Гошка, выскочи во двор, помоги пакеты поднять, — попросила она.

- Не могу, мам, — быстро ответил тот и отключился.

Пятый этаж без лифта. Татьяна, тяжело дыша, вошла в квартиру, поставила пакеты и зашла в комнату сына. Тот сидел за компьютером и, трясясь в такт выстрелам, жал на гашетку. Убитые им люди с жалобным воем валились на землю...

Ирина Рогалева