НЕПОНЯТЫЙ МУДРЕЦ ИЛИ "ПРОРОКА НЕТ В ОТЕЧЕСТВЕ МОЁМ?"

Тренд развития русской общественной мысли, кода "чем революционнее, тем лучше" (не только, кстати, современной), оставил за бортом многие имена философов, публицистов и общественных деятелей консервативного направления. Не знает их и современник. Эти мыслители, предостерегавшие Россию от множества бед и напастей, так и остались непонятыми и недооценёнными в нашей истории.

Лишнее тому доказательство – оставшееся незамеченным 185-летие со дня рождения К. П. Победоносцева. Несмотря на то, что сей деятель, был обласкан властью, даже удостаивался чести стать воспитателем наследника престола, либеральная интеллектуальная тусовка того времени относилась к нему с ненавистью и плохо скрываемым презрением. Не было в императорской России позорнее клейма «охранителя». А уж при Советской власти в исторических трудах и школьных учебниках Победоносцеву досталось «почетное» место главного реакционера и врага всякого революционного движения.
Казалось бы, наступили новые времена, возвращаются забытые имена. Вон, даже гитлеровскому прихвостню генералу Краснову, говорят, где-то ряженные в казаков образца начала XX века памятник поставили. А Константин Петрович как ходил с клеймом от большевистской пропаганды, так и остался.

В чем же дело? А нерукопожатый он, понимаешь ли. Философ, отстаивавший самобытный, отличный от западного, путь развития русской цивилизации, противник западноевропейских ценностей и демократических институтов пришелся не ко двору современной либеральной элите, которая продолжает «рулить» в медиа-пространстве. Реакция на это имя у нынешних либералов: выпученные глаза, брызги производного слюнных желез и истерический крик. Совсем как у Сванидзе на Кургиняна, как у Млечина на Бушева, как у Латыниной на Мединского. Ну не приемлет их тоталитарное мышление, что могут существовать иные точки зрения, что можно любить Родину просто так, а «не за бочку варенья и ящик печенья», что есть люди не желающие проводить над родной страной чудовищные эксперименты.

Жизненный путь

Главный охранитель Российской империи Константин Петрович Победоносцев родился 21 мая (2 июня) 1827 года в Москве в многодетной профессорской семье. Вопреки ленинской концепции «трёх этапов революционного движения в России», главный консерватор второго, разночинного этапа был из семьи, не обремененной титулами и званиями, напротив – большинство главарей рэвольюционьеров – из графьёв да князьёв. После окончания одного из самых привилегированных учебных заведений России – училища правоведения, последовали служба в Сенате и преподавательская деятельность в Московском университете.

Наряду со знаменитым российским историком С. М. Соловьевым Победоносцев становится воспитателем цесаревича Николая Александровича, умершего в 1865 году и его младшего брата - будущего императора Александра III, на которого имел большое влияние вплоть до его кончины. Читал право и воспитывал многочисленных отпрысков разросшегося романового семейства, вплоть до наследника престола Николая. И если педагогический опыт с Александром III удался, то по великим князьям такого не скажешь. Обалдуи вышли ещё те, достаточно вспомнить, что большинство из них в феврале 1917-го исполнили «пляску смерти», нацепив на себя красные банты.

«С 1880 по 1905 год Константин Петрович – обер-прокурор Святейшего синода. Как крупный ученый в области юриспруденции, истории и педагогики был избран почетным профессором Московского, Петербургского, Казанского, Киевского университетов, почетным членом Парижской академии наук.
Победоносцев оказывал существенное влияние на важнейшие кадровые перестановки в правительстве, составил императорский манифест от 25 апреля 1881 года, в котором провозглашается программа нового царствования, направленная на сохранение незыблемости самодержавия. Ратовал за пересмотр результатов либеральных реформ 60–70-х годов, жесткое преследование революционеров» (Виктор Пшонко)

Идейное наследие

Краеугольным камнем мировоззрения Победоносцева стала концепция третьего пути России – не либерального и не революционного, а традиционного, с опорой на традиционно-патриархальные русские ценности, национально-консервативный путь. Такой путь предусматривал и твёрдую власть, и отрицание западноевропейских либеральных ценностей, и опору на русскую самобытность. Следует сказать, что как политическая программа взгляды Константина Победоносцева нашли своё воплощение в период царствования императора Александра III и во многом позволили предотвратить революционные потрясения.

Константин Петрович вошел в историю как яркий публицист. Публицистику Победоносцева отличает блестящая, внутренне непротиворечивая разящая логика, приводившая в бешенство его оппонентов. С помощью своей логики, он, словно банку консервным ножом, вскрывал хитроумные либеральные конструкции, которые он сам назвал «великой ложью нашего времени», обнажая их логическую беспомощность, лживость, фальшь и пустоту. «К. П. Победоносцева можно смело назвать одним из самых талантливых и значительных русских публицистов. Мало кто так глубоко знал болезни современного ему общества, причины их и так безошибочно прогнозировал последствия. Точность его предвидений и предсказаний поразительна, они сбывались еще до его смерти, но сейчас, с высоты нашего исторического опыта, особенно поражает его понимание общественной эволюции, с особой болью звучат его предостережения, многие из которых (при всех скидках на условия его времени) актуальны и теперь», - писала в 1990 году известный российский философ В.Афонина

Взгляды Победоносцева наиболее ярко проявились в серии статей под общим названием «Московский сборник» (1896 год). Данный сборник содержит ключевые для мировоззрения Победоносцева работы, отражающие многие стороны жизни России. Дав яркую и беспощадную характеристику демагогической лжи о «равенстве, свободе, парламентаризме», Победоносцев одним из первых в России указывает на опасность беспринципной и безудержной свободы и гласности, объявляет лживыми и отвергает парламентаризм, конституционный строй, свободу печати и иные демократические ценности.

Например, проблему избирательной системы К.П.Победоносцев видит в том, что кандидат сам выступает перед избирателями и старается убедить их, что он более чем кто-либо другой достоин доверия, льстит толпе и подлаживается под ее влечения и инстинкты. Выборы, в представлении обер-прокурора, как бы все большее накопление лжи. Так может ли человек, изолгавшись в погоне за властью на выборах, вдруг стать потом честным и бескорыстным?

«Политические свободы в большом количестве при неумении людей пользоваться ими, - убежден Константин Петрович - чреваты серьезными проблемами: выборное начало передает власть толпе, которая не в силах осмыслить сложность политического процесса, слепо идет за яркими и многообещающими призывными лозунгами. Так как непосредственная демократия невозможна, народ передоверяет свои права выборным представителям, однако (поскольку человек эгоистичен) оказавшись у власти, они помнят лишь о своих корыстных интересах».

Но, отвергая европейский путь развития российской государственности, учёный изучал и источники, на которых бы базировалась Россия. Он нашел их в духовности русского народа и в базовых семейных ценностях жизни. Победоносцев активно исследовал состояние духовности и ряд других особенностей русского народа. Для него народ – это единственная среда, в которой хранятся основополагающие начала народной и государственной жизни. Русский дух сначала формируется в российской семье. Он предвосхитил и современную нам атаку на семью со стороны либералов, где в качестве инструмента выбрана ювенальная юстиция. Семья, по Победоносцеву, – гарант стабильности любого государства, а родительская власть – это власть наивысшая, где добровольное подчинение – единственная добродетель ребенка. Русское государство должно стать большой семьей с абсолютным отеческим авторитетом и заботой, с одной стороны, и абсолютным подчинением и любовью – с другой. Отсюда и главная забота государства – правильное воспитание народа.

Убойное оружие либерализма в борьбе с государством

Чтобы не быть голословным в утверждении, что силой логики Константин Петрович буквально разбивает основополагающие постулаты и ценности либерализма, детально разберём проблему «свободы слова», а в узком смысле, «свободы СМИ». Этот основополагающий принцип «универсальных ценностей» Победоносцев препарирует в статье «Печать», опубликованной в том же 1896 году в «Московском сборнике». Но сначала – немного предыстории о том времени и той обстановке, в которой жил автор.

В своем стремлении «европеизировать» страну, приобщить ее к «мировой цивилизации» и «европейским ценностям», Пётр I, вряд сам того желая, произвел раздел России на две субкультуры, два субэтноса, чуть ли не два разных народа. Гениально у Пушкина: «Народ, упорным своим постоянством удержав бороду и русский кафтан, доволен бал своей победой и смотрел уже равнодушно на немецкий образ жизни своих бояр». Со временем, ряды «креативной элиты», своеобразных «иностранцев у себя дома», разрослись. А к середине XIX века пополнились разночинцами, благо Петр I оставил неплохую конструкцию вертикальной мобильности в виде Табели о рангах. Беда в том, что поднявшись над «быдлом», эта публика не только быстро усвоила понятия и традиции прежней элиты, но и привнесла новое, а именно, - «особую роль» просвещенной части общества, роль миссионера, мессии, поводыря, пастыря. А также искреннее желание, хоть насильно, хоть на цепях, хоть железной рукой, через кровь вести народ к счастью. Сокровенным знанием, что такое счастье народное, обладали, конечно, только они.

Так в обществе неизбежно возникла группа, вставшая над остальными и прозвавшая саму себя интеллектуальной элитой (нынче модно молвить «креативный класс», а тогда писатель Боборыкин придумал для них слово «интеллигенция»). Не то слой, не то прослойка, но сия группа возомнила себя выше общества и его институтов и задумала сломать государство. Эти люди развязали войну против своей страны, а в качестве убойного инструмента использовали принцип, который до сих пор является «священной коровой» в среде либеральной интеллигенции. Это «свобода слова». Самое интересное, что, доставшееся им наследство от эпохи Просвещения, было безбожно купировано! Свобода слова, как естественное право человека постепенно, стала пониматься лишь в узком смысле как «независимость СМИ». И со временем превратилась в диктат СМИ.

Время для атаки на страну было выбрано крайне удачно: после проигранной Крымской войны и смерти императора. Сразу почуяли свой шанс стервятники, подняли голову ненавистники России и внутри страны, и, как водится, за рубежом. Они захотели воспользоваться искренним желанием народа к переменам и благородным негодованием в сторону властей, проигравших войну. Как всегда застрельщиками выступили «друзья» из-за рубежа. В Лондоне (а где же еще, ничто не меняется в этом мире) стали издаваться А.И. Герценом «Полярная звезда»(1855 г.), «Голоса из России» (1856 г.), «Колокол» (1857 г.). Перемешивая правду и вымысел, используя такие средства манипуляции как недосказанность, огульность и умолчания, эти «вражьи голоса» формировали негативный образ о России в глазах, как тогда говорили, «читающей и передовой публики».

Удивительные совпадения внушают подозрения. Современный кумир околоболотной публики тоже начинал «трудовую» деятельность «борца с режимом» не у нас, «среди березок средней полосы», а «за бугром. Йельский университет, где к тому времени как по заказу были собраны все будущие лидеры арабских революций, стал родным домом лже-адвоката Навального. Именно оттуда и раздался первый крик новорожденного оппозиционера: «Распил-л-л…». Так с забугорного университета к нам постучалась уже в XXI веке гласность в виде свободных СМИ (если считать ЖЖ средством массовой информации).

Набат «Колокола» расшевелил хомячков внутри страны. Как на дрожжах стали возникать новые газеты и журналы, соревнующиеся в оппозиционности и сенсационности: кто смачнее плюнет в ненавистный царский режим.

А о жизни в России чернуха, чернуха и еще раз чернуха… «Под раздачу» попадает все: государство, нравственность, семья, православие. Особенно «отличились» «Современник», «Русское слово», «Отечественные записки» и «Искра» (не ленинская, курочкинская). А трогать их ни-ни, гласность на дворе, понимаешь ли. И вот уже студенты вместо занятий учатся изготавливать бомбы, Степан Халтурин таскает в подвал Зимнего дворца динамит, а в листовке «К барским крестьянам» Михайлов призывает «Русь к топору». Военный министр Д.А.Милютин, сам либерал, в общем-то, писал: «…стремление к преобразованиям, к изобретению чего-то нового обуяло всех и каждого; хотят, чтобы все прежнее ломали тут же, прежде чем обдумано новое». И все это под сочувственное улюлюканье либеральной, мыслящей, передовой, продвинутой, креативной общественности.

Критике и безжалостному осмеянию подверглось не только государство и власть, но самые устои русской жизни: семья, церковь, история, традиции и народный быт. Всё объявлялось тёмным и отсталым. Суть в том, что, атакуя один кирпичик, можно обрушить все здание русской цивилизации. Как и сегодня, танцующие в храме «сумасшедшие письки» и спиливающие кресты безобразные сиськи имеют своей целью атаку отнють не только власть и церковь. Их мишень – наша православная славянская цивилизация, вся конструкция «Русского мира».

Победоносцев, пожалуй, первый в России, указал на опасность для государства и, что очень важно, общества беспринципной и безудержной свободы, а по сути диктата, печати. «По мере того как усложняются формы быта общественного, возникают новые лживые отношения и целые учреждения, насквозь пропитанные ложью… Так нам велят верить, что голос журналов и газет — или так называемая пресса, есть выражение общественного мнения… Увы! Это великая ложь, и пресса есть одно из самых лживых учреждений нашего времени», - писал Константин Петрович.

Нам, рожденным на исходе двадцатого столетия, трудно согласится с мыслями автора, настолько либеральные догмы въелись в наши плоть и кровь. А лживость принципа «независимости печати» заключается в том, что СМИ формируют общественное мнение, по сути обдадают монополией на это дело, не обладая для этого никакими основаниями. А «кто станет спорить против силы мнения, которое люди имеют о человеке или учреждении? Не было и нет человека, кто бы мог считать себя свободным от действий этой силы.

Эта сила в наше время принимает организованный вид и называется общественным мнением. Органом его и представителем считается печать. Нет правительства, нет закона, нет обычая, которые могли бы противостать разрушительному действию печати в государстве, когда все газетные листы его изо дня в день, в течение годов, повторяют и распространяют в массе одну и ту же мысль, направленную против того или другого учреждения» (К.П. Победоносцев).

Так случилось, что СМИ присвоили себе права и полномочия править, судить и ниспровергать. «Четвертая власть», как льстиво именует эти учреждения «продвинутая» часть общества. А по-какому, собственно говоря, праву? Действительно, если в ограничении свободы слова видеть ущемление прав большинства, насилие со стороны меньшинства, то стеснение свободы слова есть вред. Вот тут и кроются логические ошибки в концепции «свободы слова», которые выявил Победоносцев.

Во-первых, положение либерализма, о том, что ограничение свободы слова недопустимо базируется на ложном основании: «Оно противоречит первым началам логики, ибо основано на вполне ложном предположении, будто общественное мнение тождественно с печатью» (К.П. Победоносцев). Достаточно просто рассмотреть, что такое СМИ, кто владеет СМИ, как они возникают, кто их делает. «Любой уличный проходимец, любой болтун из непризнанных гениев, любой искатель гешефта может, имея свои или достав для наживы и спекуляции чужие деньги, основать газету, хотя бы небольшую, собрать около себя по первому кличу толпу писак, фельетонистов, готовых разглагольствовать о чем угодно, репортеров, поставляющих безграмотные сплетни и слухи, — и штаб у него готов, и он может с завтрашнего дня стать в положение власти, судящей всех и каждого, действовать на министров и правителей, на искусство и литературу, на биржу и промышленность. Это особый вид учредительства и грюндерства, и притом самого дешевого свойства» (К.П. Победоносцев).

Вот тут возникает и второе логическое противоречие. Принцип свободы слова противоречит базовому постулату демократии: о выборности в обществе. С одной стороны – требование учета народного волеизъявления, выборности власти, с другой – абсолютное отсутствие принципа отбора в журналистике, т. е. «мы распознаем в нем одно из безобразнейших логических противоречий новейшей культуры, и всего безобразнее является оно именно там, где утвердились начала новейшего либерализма, — именно там, где требуется для каждого учреждения санкция выбора, авторитет всенародной воли, где правление сосредоточивается в руках лиц, опирающихся на мнение большинства в собрании представителей народных. От одного только журналиста, власть коего практически на все простирается, — не требуется никакой санкции. Никто не выбирает его и никто не утверждает. Газета становится авторитетом в государстве, и для этого единственного авторитета не требуется никакого признания» (К.П. Победоносцев).

Третье. Константин Победоносцев видит несоответствие в том, что пресса с одной стороны претендует на звание органа, отражающего общественное мнение и действительным ее состоянием как предприятия, которое должно приносить прибыль. Для достижения прибыльности используются такие принципы как сенсационность, сплетня, оперативность, вымысел. «Вот почва необыкновенно богатая и благодарная для литературного промышленника, и на ней-то родятся, подобно ядовитым грибам, и эфемерные, и успевшие стать на ноги, органы общественной сплетни, нахально выдающие себя за органы общественного мнения. Не говорим уже о массе слухов и известий, сочиняемых невежественными репортерами... И она может процветать, может считаться органом общественного мнения и доставлять своему издателю громадную прибыль… И никакое издание, основанное на твердых нравственных началах и рассчитанное на здравые инстинкты массы,— не в силах будет состязаться с нею» (К.П. Победоносцев). Все это далеко от объективности, а значит, СМИ не могут объективно отражать мнение общества. Противоречие между общественно-значимым, общенародном, если хотите, характере СМИ, на который она претендует, и частнособственническим характером её владеия непреодолимо. Газета, претендующая быть выразителем общественного мнения, гласом народа, на самом деле является частной лавочкой одного человека, или группы лиц. Именно их взгляды и выдаются за общественное мнение, навязываются обществу.

В-четвертых, пресса незаконно присвоила себе судейские функции. Вот как об этом пишет Победоносцев: «Судья, имея право карать нашу честь, лишать нас имущества и свободы, приемлет его от государства и должен продолжительным трудом и испытанием готовиться к своему званию. Он связан строгим законом; всякие ошибки его и увлечения подлежат контролю высшей власти, и приговор его может быть изменен и исправлен. А журналист имеет полнейшую возможность запятнать, опозорить мою честь, затронуть мои имущественные права; может даже стеснить мою свободу, затруднив своими нападками или сделав невозможным для меня пребывание в известном месте. Но эту судейскую власть надо мною сам он себе присвоил: ни от какого высшего авторитета он не приял этого звания, не доказал никаким испытанием, что он к нему приготовлен, ничем не удостоверил личных качеств благонадежности и беспристрастия, в суде своем надо мною не связан никакими формами процесса и не подлежит никакой апелляции в своем приговоре».

Важная особенность печати в том, что она не способствует серьезному обстоятельному изучению и неторопливому размышлению. Журналистика склонна упрощать, преувеличивать, отражать только крайние точки зрения и навешивать ярлыки. «Притом журнальный писатель, для того чтоб его услышали, чтобы обратили на него внимание, должен всячески напрягать свой голос; если можно — кричать. Этого требует ремесло его: преувеличение, способное переходить в пафос, становится для него второю натурой. Вот почему, пускаясь в полемику с противным мнением, он готов назвать своего противника дураком, подлецом, невеждою — взвалить на него всевозможные пороки: это ничего ему не стоит — это требуется журнальною акустикой. Это — искусство крика, подобного крику торговца на рынке, когда он заманивает покупателя» (К.П. Победоносцев).

«Итак — можно ли представить себе деспотизм более насильственный, более безответственный, чем деспотизм печатного слова?», - задает себе риторический вопрос Константин Петрович Победоносцев, удивляясь, что либералы, поборники свободы, больше всего хлопочут и поддержании этого деспотизма, супротив тому, что «в ежедневной печати скопляется какая-то роковая, таинственная, разлагающая сила, нависшая над человечеством». Кроме того, СМИ поневоле превращают личность в потребителя готовых рецептов, концепций, мнений. Человек отучается думать самостоятельно, превращается, сорганизовывается в легко управляемую толпу.

Современные СМИ – целая индустрия оболванивания личности, превращения индивидуумов в управляемую толпу. Тем более возможности их многократно возросли. Напечатанное слово по уровню воздействия выше простого разговора, речи. Картинка, кадр – это еще более совершенное средство воздействия на психику человека.

В наше время, когда информационное пространство постепенно перемещается в интернет, информационные технологии внушения и управления становятся особенно актуальны. Недаром потребителей всевозможных социальных сетей и живых журналов прозвали хомячками, именно из-за их абсолютной управляемости. Такова «болотная» публика, которая упорно не замечает, что ей умело манипулируют с одной целью: убить государство.

Но «пророка нет в Отечестве моём». Ставший одиозным при жизни, Победоносцев запомнился непонятым мудрецом, ненавидимым креативной публикой. Даже в дни его похорон на страницах «свободных» (в том числе от проблесков культуры) изданий прошла вакханалия охаивания, шквал ярлыков. Нам, не внемлющим предсказаниям пророка, уготована участь, несмотря на горький опыт, раз за разом наступать на те же грабли. Он, пожалуй, первый, кто разглядел начало спецоперации по разрушению русской цивилизации со стороны компрадорской интеллигенции. Победоносцев попытался произвести разоружение той силы, которая называется печатью, Помните, хрестоматийное, ленинское: «Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор». Организатор уничтожения государственности. История повторилась в 80 – 90-е годы минувшего века, когда интеллигентствующая толпа, объединившись вокруг «Огонька», «М.К,», «АиФ», «Московских новостей» и подобных им изданий, вдоволь наплевавшись на Россию со страниц прессы и надругавшись над ней, с азартом Герострата приступила к ее демонтажу.

Вместо послесловия, или однажды много лет спустя

Надо сказать, что спецоперация против Русской цивилизации удалась не до конца. Россия выжила. Поэтому в наступление пошла новая волна европеидных варваров, танцующих на памятниках русским воинам. Общество, занятое выживанием в разрушенной стране, до поры до времени не замечало поднимавшейся новой волны, не обращало внимание на странные революции, возникающие в соседних странах, на разрушение вполне жизнеспособных государств. Последний звоночек, нет, не звоночек, а набат колокола, прозвенел в 2004 году. «Оранжевая революция» стала одним из наиболее удачных примеров спецоперации против страны.

Пока российская власть «ходила в трёх соснах», в обществе постепенно росло осознание растущей угрозы. Одновременно, стал нарабатываться комплекс мер по противодействию оранжевой чуме. Непосредственно после украинских событий 2004 года в журнале «Главная тема» (предшественнике «Однако») были опубликованы статьи Рифата Шайхутдинова «Уроки Киевского восстания» и «Демократия в условиях «спецоперации»: как убить государство». В статьях был намечен целый комплекс мер по ликвидации угрозы «оранжизма» в России. Тема получила своё развитие в ходе обсуждения в редакции журнала. В этом «круглом столе», состоявшемся в 2005 году, приняли участие сам автор, М. Леонтьев, М. Юрьев, С. Кургинян, А. Дугин.

Словно вторя Константину Победоносцеву, Юрьев тогда сказал: «Теперь что касается конкретно России. Тут моя позиция с Рифатом (мы — друзья, поэтому он меня простит) радикально расходится. Можно пройти по пунктам. Вот идут пункты. В конце — сценарий для России. Создавать множество независимых СМИ и строить власть с участием СМИ как отдельной власти. Вся проблема в том, что этого делать нельзя. Потому что все наши СМИ пронизаны, да не просто пронизаны, а состоят исключительно из предательской, компрадорской, либеральной заразы. Там во всех редакциях практически все журналисты (за некоторыми отдельными исключениями) состоят из абсолютно либеральных предателей, и это не потому, что кто-то им платит за это в кассе, и не потому, что там сидит американский резидент. Это типично сетевая вещь: он, отдельный журналист, может быть, даже и патриот по убеждениям, но, когда он попадает в редакции в соответствующую атмосферу, а еще тем более, когда он начинает по Интернету общаться со своими коллегами, попадая в еще более соответствующую атмосферу, он становится другим человеком. Я утверждаю, что у нас СМИ нельзя давать даже ту небольшую свободу, которая у нас еще есть. Потому что сначала нужно провести чистку. Кстати, опыт этого у нас в России, у нашей страны тоже есть, очень успешный, неоднократный. С этим мы точно справимся. Но до этого отпускать СМИ на волю смерти подобно, нельзя этого делать, нельзя оставлять даже в нынешнем виде. Вот, например, НТВ, вроде бы государственное телевидение, да, оно немного уступает по антигосударственному накалу временам Гусинского, но не сильно, не будем заблуждаться».

Предупреждение прозвучало, как «БУЛЬК» воды в глубоком колодце от брошенного камушка. Власти предпочли его не услышать и теперь хлебают оранжевое дерьмо полной ложкой. За время, прошедшее после «Оранжевой революции», НИ-ЧЕ-ГО сделано не было, никаких идейных площадок не подготовили. Урок августа 2008 года, когда некоторые отечественные СМИ попытались откровенно развязать войну против России на стороне врага, тоже впрок не пошел. И… Россия вновь столкнулась с этим монстром, продажной интеллигенцией, вооруженной к тому же новыми информационными технологиями. Это они всегда готовы предать, разорвать, уничтожить страну: «Русская печать и общество, не стой у них поперек горла „правительство“, разорвали бы на клоки Россию, и раздали бы эти клоки соседям даже и не за деньги, а просто за „рюмочку“ похвалы» (Василий Розанов, философ). Это про них Корней Чуковский, тогда еще не детский писатель, а литературный критик, в статье «Спасите» писал: «Вместе с газетой… в русскую литературу пришла сволочь, и всю ее, сверху донизу, окрасила собою».

Александр Позин