Спецслужбы действуют как акционерные общества

Охранительные задачи в новой России решаются с применением старых инструментов — просто потому что новых нет. Задачи развития должны решаться с применением новых инструментов, потому что опять-таки других нет. Потому они и не решаются. Звучит просто, а в действительности это одно из описаний тупика политической системы.

 

Создание новых институтов и правил — долгая и коллективная работа, заниматься которой мешает старая институциональная структура, архаичная, не умеющая отличать запросы на изменения от смертельных опасностей, не умеющая разделять власть и собственность. Задачи защиты интересов государства в такой системе заведомо отделены от проблем развития (а так быть не должно!), потому и не работают институты развития: внедрение новых технологий может оказаться государственной изменой.

Спецслужбы вообще должны защищать людей, а не абстрактное государство. И действовать они должны не как акционерные общества, конкурирующие между собой, а как подконтрольные политикам государственные агентства. Но таково наследие — советское и постсоветское. В советское время эти структуры придуманы и созданы, в постсоветское — переосмыслены как бизнес-идеи и успешно монетизированы.

Они бы хотели выйти на IPO (правда, придется публиковать отчетность и имена бенефициаров, хотя есть ведь разные биржи), а им приходится для оправдания собственного существования работать в области «безопасности», заодно борясь с конкурентами — такими же бизнесменами из следственных управлений. И вот уже перед нами «документальные» фильмы о протестах с фальсифицированной съемкой и похищения людей.

Работают как умеют и невольно воспроизводят ту систему, для которой они когда-то создавались. А та система не существует без сверхидеи. В СССР сверхидеей было построение нового справедливого общества. В царской России — преемство самодержавной власти и православие.

Такая политическая система не понимает множественных целей, понимает только одну, главную; не понимает примата права каждого гражданина, в ней предусмотрено место для одной сверхидеи и одного «сверхправа» на реализацию этой идеи. То есть перед нами утопия.

Утопия — это ведь не просто фантазия о том, как должно быть. Это философский стратегический выбор: отказ признавать право каждого гражданина на свои цели и готовность признавать только одну общую цель. Это выбор в пользу того, что есть люди, которые эту цель знают. И наконец, в пользу того, что общество должно подчиниться этой цели, строиться сверху вниз по единому проекту.

Беда только в том, что проекта нет. Точнее, есть предположения, что проект есть. Последние по времени — это статьи Евгения Гонтмахера («Реконструкция доктрины Путина» — «Ведомости» от 19.10.2012) и Владимира Пастухова («Страна на грани нервного срыва» — «Новая газета» от 19.10.2012). Могу жестоко ошибаться, но в единый план я не верю. Думаю, что скорее перед нами кризис-менеджмент, осуществляемый людьми, которым больше всего хотелось бы писать проспекты эмиссии для инвесторов, а приходится возиться с живыми людьми, до сих пор верящими, что государство можно изменить к лучшему.