Татарстан. Апастово. Страна разрушается именно так, именно здесь.

Все друзья спрашивают у меня, ну как там, ад? Да, ад, отвечаю, и одновременно понимаю, насколько недооцениваю ужас происходящего на выборах в Татарстане. Даже и не знаю, как именно описать тот ужас, который наполняет меня, когда я думаю о том, что видел и что слышал. Не знаю, как передать вам те ощущения, которые бурлят внутри меня.

Написать вам, как я передвигался по районам в составе мобильной бригады и ловил нарушения, и фактически, мог заехать на любой УИК, не сомневаясь, что там можно зафиксировать нарушение?

Может,написать вам о том, как население без камер с досадой рассказывает о том, как их заставляют голосовать за кандидата от партии власти, а при камере сразу забывает свои слова?

Может написать вам о том, как оппозиционный кандидат, который вел борьбу на протяжении нескольких месяцев, проводя по пять встреч с избирателями в день, печатавший листовки, газеты, поддерживаемый, по данным закрытого социологического опроса, проведенного перед выборами Единой Россией, более чем 60 процентами населения района, проиграл государственному чиновнику, доверенному лицу Путина, фактически, агитация которого сводилась к тому, что за 1,5 недели до выборов он выпустил одну листовку с биографией?

Может, написать вам о том, как весь административный ресурс во главе с президентом республики, фактически, подкупал жителей района обещаниями о всяких благах, которые они получат, если проголосуют за нужного кандидата?

Может быть, написать вам о том, как газель с агитаторами от оппозиционного кандидата неизвестные бандиты сталкивали в кювет?

А может, лучше рассказать вам о том, как пьяный глава сельского поселения лично не пускал машину с агитационными материалами в свою деревню?

Или, может, стоит вам рассказать историю о том, как участковый и еще один глава сельского поселения ввалились в дом к женщине-агитатору и требовали, чтобы она пошла и собрала все розданные ею агитки?

Вот, понял! Может, рассказать вам о том, как при нас на участке наблюдатель, женщина пенсионерка, поймала за руку жулика на вбросе, долго держала его, передала председателю комиссии, а он его отпустил, и сотрудник полиции, дежурившая на этом участке , клянется, что ничего не видела, при том, что все четыре наблюдателя, и даже наблюдатель от ЕР подтверждают факт вброса?

Может, рассказать вам о том, как на УИКах считали голоса, складывая голоса за оппозиционного Валиуллина в одну стопку, а остальные голоса, и даже голоса за КПРФ и Яблоко в стопку за кандидата от ЕР?

Знаю! Наверное, стоит рассказать вам о том, что в среднем на одном УИКе по всему избирательному округу было подано три-четыре жалобы, что нет ни одного УИКа, где подали бы меньше двух жалоб, НИ ОДНОГО, что есть УИКи, где подавали по 8-9-10 жалоб и только на единицы были получены ответы, хотя по закону, конечно, отвечать должны на все?

Или рассказать вам о том, как у агитаторов неизвестные бандиты на машине, принадлежащей одному из сотрудников администрации района, избивая и угрожая, отобрали все агитматериалы, которые мы нашли на следующий день в яме на заднем дворе администрации района?

Или о том, как в этот же день, в том же здании администрации, человек, печатавший агитацию ПРОТИВ оппозиционного кандидата Раушана Валиуллина и заставлявший несовершеннолетних детей ее раздавать людям, напал на Валиуллина и в результате кандидат в день выборов ходил с огромным фингалом?

Может, написать вам о том, как членам ТИК не давали ознакомиться с протоколами, которые привозили участковые комиссии, и не подпускали к системе ГАСвыборы вообще? Конечно, как к ней допустить, ведь она должна была находиться в одном помещении с участковой комиссией, но их разнесли по разным этажам, и на этаж с системой попасть было нельзя?

Может, рассказать вам о том, что все полицейские, к которым я обращался за помощью в день выборов, говорили, что они находятся на участках только для охраны правопорядка, а нарушения закона это не их компетенция? А начинали они действовать только после звонков из УСБ, ФСБ, СКР и от прочих федеральных начальников. Все как один. Такое ощущение, что им просто указание дали на нарушения закона внимания не обращать. И ведь наверняка же дали!

Может, рассказать вам о том, как число голосовавших на одном из УИКов за день оказалось почти на знаменитые «Чуровские 148» голосов меньше, чем число бюллетеней в урне? И это при том, что выборы проходят в районе, и 148 — это почти 0,2 процента от общего количества голосов по всему избирательному округу.

Может, рассказать вам о том, как меня послал кандидат Гафуров, когда я пытался взять у него интервью? Да так послал, что это получилось практически полной копией «эксклюзивного интервью Гаррисона Форда для Бруно».

Может, рассказать вам о том, как за нами по славному Апастово постоянно ездил «хвост» из бандитов? Или о том, как в вечер после выборов напротив ОИК собралась толпа из почти ста головорезов и полицейских в штатском, и юристы от оппозиционного кандидата просто боялись идти в здание администрации, где располагалась избирательная комиссия? Или о том, что даже несмотря на этот живой заслон из людей, попасть внутрь ОИКа им все же удалось? Или о том, как в этот же вечер обстреляли в машину с наблюдателями от того же кандидата?

Может быть, рассказать вам о том, как и сколько раз нас задерживали одни и те же менты города Тетюши, в первый раз продержав нас несколько часов за то, что «вы из Москвы и очень тут выделяетесь», а во второй раз выставив нас ночью на улице на холоде мордами в капот, окружив автоматчиками и передергивая затворы калашей, — «за то, что из Апастово едет колонна машин»?

Может, рассказать вам о том, как я чуть ли не выл от безнадеги, когда мне сыпались сообщения о нарушениях, причем не о простых, а о таких, которые позволяют отменить все результаты голосования на отдельно взятом УИКе, как например, срыв пломбы с урны, но я, почти доехав до участка, разворачивался, чтобы мчаться туда, где ситуация была серьезнее и страшнее? А разворачивался я потому, что кроме местных активистов, не было больше желающих ехать сюда из других регионов, и даже из активной столицы, и вскрывать ДЕСЯТКИ нарушений, ведь ПОЧТИ все к кому я в Москве обращался за помощью, эту помощь не оказали.

Например, так случилось за час до конца голосования, когда почти со всех участков в городе Тетюши начали удалять наблюдателей от кандидата Валиуллина, и телефон вдруг накалился до предела. Именно наблюдатели ведь не должны позволить произвести вбросы, подтасовки, фальсификации, а на участках в Тетюшах зарегистрированы тысячи людей, и результаты именно там очень важны для общего результата голосования.

И вот на один из таких участков мы примчались почти под закрытие, когда оттуда удаляли четырех двадцатилетних девочек наблюдателей. Председатель УИК, член ЕР, как он сам заявил, слушаясь во всем указаний странного тихого усатого мужика в плаще, оказавшегося сотрудником администрации города и рядовым членом УИК, удалял четырех наблюдателей от оппозиционных кандидатов. Причина? Да не было никакой причины, в акте у всех написана одинаковая фраза «перемещалась по УИК, создавала нервозную обстановку своей работой и вопросами». Ну вот вздумалось на участке тысячнике руководителю удалить назойливых девочек. А девочки ой, назойливые, какие! Они каждую буковку закона знают, внимательно изучили все перед работой. Инструкции все соблюдают, сидят тихонько , пишут свои заметки, если видят нарушение , то пресекают, ну, пытаются во всяком случае. Это и не нравится председателю. На участке видео снимается весь день, но председатель, конечно, посмотреть его не разрешает, так что, за что конкретно их удаляют, не ясно ни для кого, кроме него самого. В какой-то момент появляется член ЦЕНТРАЛЬНОЙ избирательной комиссии вместе с одним из двух оппозиционных кандидатов, его удаляют с участка, потому что он заступается за этих девочек. Причем происходит это так — все тот же мужик в плаще, «простой член УИК», указывает члену ЦИК на дверь, указывает прибывшим полицейским, чтобы они его вывели, а полицейские угрожают члену ЦИК статьей 19.3. Вот просто так, в окружении камер. Потом девочек всё пытаются и пытаются вывести, а им надо чтобы всё по закону было. Сначала надо чтобы решение было принято процессуально правильно, чтобы весь ритуал был соблюден. Потом надо чтобы каждой вручили копию, чтобы каждая расписалась, дату, время поставила. До последней точки, до последней запятой заставляли писать все возможные бумажки, акты, опровержения, обращения — лишь бы остаться на участке. Но, конечно, вывели, хорошо хоть не силой. А девочки, они на каждое обращение требуют норму закона, требуют, чтобы всё им объяснили, чтобы всё было по правилам, по закону. И это раздражает жуликов, но что поделать, за ними следят, придется исполнять.

И так это выглядит грустно, так это обидно. Во всей этой куче-мале, где только дурак не видит того, как фальсифицируют выборы, как прессуют население, где все боятся потерять свое рабочее место, где зарплата копеечная, где законы не действуют, где бандиты ходят, не скрываясь, и на улице могут тебя прижать, где слово начальства — закон, где решение о том, как дальше жить, принимаешь не ты, а за тебя, только четыре двадцатилетние девочки хотят, чтобы всё было по закону. А все остальные, в этом то ли не заинтересованы, то ли просто не обращают на это внимания. Не хотят думать о том, что страна разрушается именно так, именно здесь, именно в результате того, что о законе забывают, его значимость и обязательность обесценивают. И этот процесс, это уже не маленький комок снега , с которого начинается лавина, это уже огромная лавина, которая сходит с гор и вот-вот накроет всех, кто стоит и смотрит на неё. И только четыре молодые, бесстрашные, скорее всего по своей незрелости, девочки готовы встать в полный рост перед этой лавиной, остановить ее, зная, что их снесет к чертям, зная, что лавина всё равно всё накроет, зная, что результат всё равно уже известен заранее.

Интересно, в какой момент вот такие девочки становятся теми бабами, работающими в УИКах, которые сидят и пишут «99 процентов» нужным кандидатам? И я знаю, в какой. Именно в тот момент, когда они начинают жить собственной жизнью, сами работать, сами думать о будущем, сами снимать квартиру. Тогда, когда выбор стоит — либо потерять возможность жрать, спать, фактически нормально существовать, выступая за закон, правду и совесть, либо получить нормальные и спокойные условия существования, и встать на сторону беззакония, именно в этот момент у человека меняется сознание.

Получается, что как только ты начинаешь свободно и самостоятельно жить в нашем государстве, ты теряешь свою свободу. Да, ты сам решаешь, где тебе спать, и что тебе есть, но ты не решаешь , как ты будешь жить, как будут жить твои дети и внуки. Потому, что ты — биомасса, и решать ты можешь только, где тебе спать и что тебе жрать.

Три дня, что я провел на выборах в законодательное собрание республики, в одном отдельно взятом избирательном округе Татарстана, запомнятся мне, человеку который работал на несчетном количестве выборов, навсегда, я действительно не смогу этого забыть. Но эти выборы я не осознаю как выборы, это какое-то явление совершенно другого разряда. Я видел умирающих от холеры людей в тени развалин разрушенного землетрясением Порт-о-Пренса, я видел тысячи сожженных домов в грузинских селах Южной Осетии, заживо гниющих пьяных бабок в покосившихся избах тверской области, убитых в межнациональном конфликте женщин и детей в киргизском Оше, школу номер один в Беслане. И эти выборы вызывают во мне примерно такое же количество ужаса, как и всё описанное выше. Но это другой ужас. Это ужас от осознания того, что всё это результат самостоятельной деятельности каждого из нас. Мы сами виноваты в том, что происходит в стране, и в Татарстане в частности. Это вина всех и каждого. Каждого, кто терпит, каждого кто фальсифицирует, каждого, кто прогибается, каждого, кто думает, что получать нищенскую зарплату в три-пять тысяч рублей лучше, чем ее не получать, каждого, кто думает, что один или даже тысяча людей не смогут ничего изменить, каждого, кто боится, что будет хуже, и поэтому не делает лучше.

UPD: - А вот пост shegolll о том, что мы делали и что видели - http://shegolll.livejournal.com/442804.html