Лев Толстой и Петр Столыпин

Толстой Л.Н. – бесспорно великий писатель. Не буду перечислять его известные всему миру  литературные произведения, здесь я хочу сказать о его социальных взглядах. Он был не западником и не славянофилом, он пытался создать новую «истинную религию», утверждая, что люди должны самосовершенствоваться, жить простой общинной трудовой жизнью, поступать сообразно совести. Он был противником всякого силового конструирования «наилучшего» устройства жизни, называя это «суеверием устроительства», потому что «никогда не осуществляется то устройство, которое хотят установить люди, а совершается большей частью совершенно противоположное» и «всякое насилие... противодействует всякому благоустройству». «При решении дела насилием победа всегда остается не за лучшими, а за более эгоистичными, хитрыми, бессовестными и жестокими». Борясь со злом его же методами, мы только увеличиваем зло. Именно в этом опасность революционеров. Поэтому «не следует противиться злу силою», в долгосрочном плане оно упадёт под своей собственной тяжестью. Толстой разрушал идеологические догмы и государственников, и революционеров, и церковников, критиковал государство и церковь как органы насилия. Но такая позиция обезоруживала людей перед наглостью насилия, перед террористами. "Противься злу, иначе ты будешь нести свою долю ответственности, если оно победит" – писал известный социолог Макс Вебер^[1]. Против непротивленчества Толстого выступил и известный русский мыслитель, изгнанный из России большевиками Иван Ильин. Некоторые авторы даже упрекали писателя в невольном пособничестве развалу Российской Империи.

Об отношении Толстого к религии я написал в предыдущей статье. Толстой не верил в «личного живого Бога». По его мнению Христос был человеком, зачатым и рождённым естественным образом, человеком, который пытался освободить людей от сверхъестественных сил. Бог для Толстого - это лучшие личностные качества человека: любовь, добро, совесть, честность, труд. «Бог есть то высшее, что есть в нас».

Нельзя понять Толстого как мыслителя без ознакомления с его отношением к реформам П.А. Столыпина. В письме к нему, сыну своего умершего друга - генерала, писатель ратует за упразднение частной собственности на землю: «Земля есть достояние всех, и все люди имеют одинаковое право пользоваться ею». В октябре 1907 Толстой получает ответ от П. Столыпина:

«Вы считаете злом то, что я считаю для России благом. Мне кажется, что отсутствие собственности у крестьян создаёт все наше неустройство. Природа вложила в человека некоторые врожденные инстинкты, как-то: чувство голода, половое чувство и т. п. и одно из самых сильных чувств этого порядка – чувство собственности. Нельзя любить чужое наравне со своим и нельзя обихаживать, улучшать землю, находящуюся во временном пользовании, наравне со своею землёю. Искусственное в этом отношении оскопление нашего крестьянина, уничтожение в нём врожденного чувства собственности ведет ко многому дурному и, главное, к бедности. А бедность, по мне, худшее из рабств. Смешно говорить этим людям о свободе или о свободах. Сначала доведите уровень их благосостояния до той, по крайней мере, наименьшей грани, где минимальное довольство делает человека свободным»…

В общине  всякая отличающаяся или выдающаяся личность прокатывалась как катком, усреднялась и становилась послушной и неотличимой от других: «Как все».

Столыпин выступал против вековой русской общины. А Толстой с этим не соглашался, он видел, что Столыпин, приступив к земельной реформе, разрушает общину и настаивал, что только признание земли «равной собственностью всего народа» ( т.е. опять «черный передел»?) и установление единого для всех налога могут его успокоить. Реформатора и патриота Столыпина писатель и патриот Толстой не понял. Его не поняли ни придворные, ни люмпенизированные слои крестьянства, страдающие от бедности и зависти к трудолюбивым, трезвым и умелым крестьянам, вышедшим из общины и ставшими зажиточными.

«Яснополянский затворник» Лев Толстой писал обличительные статьи. Самая известная из них - статья «Не могу молчать». В ней он осуждал жесткость государственных мер, которыми власть пыталась остудить террористов, стреляющих губернаторов и полицейских «как куропаток». В России местами не осталось не сожжённых и не разграбленных дворянских усадеб. (Кстати, когда погромы докатились до усадьбы Толстого его близкие «не смогли молчать» и вызвали полицию).

Столыпин же старался навести порядок, жизнь в стране налаживалась, крепла экономика, рубль был обеспечен золотым запасом, разворачивалось землеустройство, открывались вузы. На живописной окраине Воронежа по его инициативе начато было строительство сельскохозяйственного вуза, первого вуза города. В 1912 году он был открыт.

Те, кто хотел и умел трудиться освобождались от нищеты. Но те, кто боялся сильной и процветающей России убили Столыпина. Сворачивание столыпинских реформ и глупое вступление в войну - начало трагедии России ХХ века. Вместо «великой России», которую хотел построить Столыпин, мечтая о 20 годах покоя, мы получили «великие потрясения» и потеряли, по подсчетам демографов, 135 млн. человек. (Здесь демографы учитывали и не родившихся).

Спор со Столыпиным Толстой проиграл. Всё-таки писатель и политик – это разные специальности. Найти верные решения для страны писателю оказалось не по силам. Но, олицетворяя собой протест, Толстой обладал огромным авторитетом. После его смерти в ноябре 1910 поднимался вопрос о снятии церковного отлучения, волновалось студенчество, в Москве и Петербурге прошли «толстовские беспорядки». Но положительного решения властей не последовало ни тогда, ни сейчас, через 102 года. Наоборот, столетняя годовщина смерти писателя в российских СМИ замалчивалась. И, конечно же, в этом виноваты не его споры со Столыпиным, а его взаимоотношения с РПЦ.