Находки и потери.

Как обычно, в первую субботу сентября, начинается сезон охоты. Уже в пятницу вечером на озерах и прочих болотинах раздаются первые робкие выстрелы. Это торопыги-охотники, еще вечером добывшие несколько уток, чтобы сварить на природе «шулюм» и отпраздновать открытие охоты. Их можно причислить к браконьерам, ведь охота начнется завтра утром. В то же время, они предупредили также и уток, а те понимают - это как последнее предупреждение и срочно ищут безопасное прибежище, пока не закончится этот Апокалипсис.

   Если раньше, до открытия, утки плавали вокруг меня, когда я сидел с удочкой, то теперь они стараются держаться от человека подальше. 

  Я не охотник. Раньше любил я это дело до дрожи в руках и организме, шастал по болотам и старицам и не представлял себе ничего лучшего, как добыть дикую утку. Это сколько сноровки надо, усидчивости, усердия, терпеть неудобства и лишения – словом, охота пуще неволи.

   Потом как-то, мысленно, я спросил себя: «А зачем ты их стреляешь? - Ты что, голодный? Утятину сильно любишь? Может домашние твои страдают от недоедания?» - И ни одного положительного ответа. С тех пор я не охотился больше. И не жалею. Наоборот, мне стало нравиться наблюдать за ними, я жалел, что нет у меня фотоаппарата. Мой ФЭД-3 очень громоздкий и тяжелый, поэтому до сих пор лежит дома напоминанием о развитом социализме.

  Вот в такое раннее утро я еду мимо озера Тазгуль на речку. Над озером стоит грохот ружейной канонады – охотничий сезон открыт. Стаи уток от этого стихийного бедствия мечутся над озером в поисках безопасного места и садятся посреди озера, где их никто не может достать. 

   Замечаю на одном из плесов озера, метров двадцать от берега, как бы два футбольных мяча плавают недалеко друг от друга. Это что-то противоестественное, что бы это могло быть? Увидев на берегу два мотоцикла, я решил остановиться, душа подсказывает: тут что-то не так. Подъехав к берегу, убеждаюсь: это люди и, похоже, они в беде. 

  Хорошо, что именно здесь, в камышах, у меня спрятана деревянная лодка, которая мне неизвестно как досталась. Вытаскиваю лодку, выплываю на большой плес в камышах и вижу две человеческие головы.

  Подплываю ближе. Правда. Два человека, стоящих по ноздри в воде. Головы запрокинуты, похоже, еще несколько минут, и они начнут дышать жабрами. "Эй, ребята, что это вы тут мокнете?" В ответ слышу чуть ли не шепот:  "Помоги, тонем!" 

  Я уже сам вижу, что ребята вляпались, дно тут илистое, и они глубоко провалились в ил. Они даже боятся говорить, каждое слово, обладая минимальной реактивной отдачей, еще глубже загоняет их в ил. 

   Подплываю кормой к одному охотнику и командую:  «Берись за корму и тихонько освобождайся, да смотри, лодку не опрокинь». Вижу, самообладания он не потерял и, согласно моим указаниям, начал освобождаться из плена. Наконец, он смог двигаться и мы стали продвигаться ко второму утопающему. Таким же образом, освободили второго, и я на буксире повел их к берегу. 

   На берегу оказалось, что эти охотники, подстрелив несколько уток, надели прорезиненные штаны-ползунки и полезли в озеро их доставать. Дальше все произошло так, как и должно было произойти. Дно тут коварное, а они проявили беспечность и азарт, желая достать вожделенную добычу.

   У меня нет желания читать им лекции по технике безопасности, ребята взрослые и сами уже осознали, насколько близко они были от гибели. Оставляю им свою лодку, и прошу их оставить ее там, где она была спрятана. С тем и уехал.

   Приехал на речку. Я ведь хочу на щук поохотиться и поэтому снарядился для подводной охоты. Достаю ружье. Оно у меня воздушное, самодельное, еще ни разу в деле не использовалось.

   Тут такая получилась история. Однажды, в альманахе «Охотничьи просторы», я обнаружил описание воздушного подводного ружья и чертежи. Принес на работу и показал таким же страстным рыбакам.  Они сразу оценили простоту конструкции и изготовления. Все необходимые материалы и токарный станок у нас были, осталось только приложить руки.

    Мы изготовили два ружья и со всех сторон проверили. На воздухе гарпун летит далеко, метров за пятнадцать. Под водой – достаточно, чтобы летел метров на пять-шесть. Вот теперь одно из этих ружей я буду испытывать под водой.

   Надев маску и ласты, нырнул на дно. Волшебный мир, скажу я вам, вода чистая, солнце просвечивает до самого дна, а на дне сидят раки. Они не убегают при моем приближении, а когда я их трогаю рукой, они на меня клешнями замахиваются. Подошла щука и стала рядом, с конца рыла иногда выходят пузырьки воздуха. Проплывают окуни – прямо матросы в увольнении, не успевшие разгуляться.

   Испытываю удивительное ощущение невесомости. Можно бесконечно бродить среди зарослей и наблюдать за жизнью рыб. Не зря Ихтиандр так рвался обратно в море.

   Плыву у самого дна и вижу приклад ружья, занесенный илом. Кто мог потерять ружье? Что за история приключилась на этом месте? Взялся за приклад, тащу, и из заноса вытаскиваю ППШ. Глазам своим не верю. Откуда он здесь появился?

   Уже на берегу рассматриваю свою находку. Судя по всему, пролежал он на дне водоема очень много лет. Металл рассыпается в пальцах, и лишь ствол еще сохраняет свою форму. Вызывает удивление ствол. Ни в какое сравнение не идет он со стволом от АК. Неужели этот автомат был грозным оружием в годы войны? Да, АК с ним не сравнить. 

   А все же, откуда он здесь появился? Потом я много расспрашивал у людей постарше и узнал, что во время войны на этих берегах стоял учебный полк, много оплывших и заросших травой ям, что остались на берегах, свидетельствуют об этом. Так что, по-видимому, это их потеря, а как это произошло и чем все кончилось – этого мы уже не узнаем. 

  С тех пор, бывая в этих местах, я уже другими глазами смотрел на все эти оплывшие ямы и пытался угадать, где что располагалось. Это было одно из многих мест, где готовили пополнение для фронта, и может быть, тот, кто проходил здесь учебу и вернулся домой, не один раз приходил сюда и вспоминал то время, когда он, молодой новобранец, проходил здесь солдатскую науку. 

   Возвращаясь, решил проверить на месте ли лодка. Лодки на месте нет. Вот злодеи! Хорошо, что лодка не совсем моя, я ведь ее тоже откуда-то утащил. А щук я так и не наловил. Не было их там, одна мелочь, детский сад одним словом, пусть подрастут.