Прелюдия к катастрофе 22 июня 1941 года

Границы «Восточно-Азиатского Пространства» по Пакту 3-х

Поездка делегации Молотова в Берлин в ноябре 1940 года в свое время не была тайной. Это был официальный государственный визит советского премьера в дружественную страну. Но почему-то советские газеты писали о нем очень кратко. За все время шестидневной поездки было опубликовано всего лишь две (!) фотографии. А киножурнал «Новости дня» показал в основном отъезды и приезды Молотова. И причина тому была. Просто «дружественная» страна, в которую впервые за всю историю СССР отправился в зарубежный вояж советский премьер, была в тот момент воюющей — она второй год вела войну почти против всей Европы. Поэтому у мировой общественности никакой радости эта поездка вызвать не могла.

Была еще одна причина такой лаконичности — лица участников берлинских переговоров показывали, что этот визит не был ответным визитом вежливости, не был ознакомительным («разузнать и прощупать»), он был неслыханным и по составу участников, и по обсуждавшимся вопросам, и по степени проявления дружеских чувств.
Поэтому после начала Великой Отечественной войны поездка Молотова в Берлин стала одной из самых больших тайн в нашей стране — на много лет о ней как бы забыли. По понятным причинам не упоминали о ней и в Германии, и в странах антигитлеровской коалиции (до начала «холодной войны»). Пожалуй, впервые она была упомянута в отечественной книге, написанной историком Александром Некричем, — «1941, 22 июня» (1966 г.). Но даже в этой выдающейся по правдивости для того времени книге об этом берлинском визите было сказано буквально следующее: «Переговоры в Берлине в ноябре 1940 года и последовавшие затем события на Балканах свидетельствовали о развитии агрессивных планов гитлеровской Германии». И это все, больше ни звука. Не была названа даже фамилия Молотов.

Первым о визите Молотова в Берлин и своем участии в нем упомянул авиаконструктор А.С.Яковлев в книге «Цель жизни» (1967), а описал эту поездку в книге «С дипломатической миссией в Берлин» (1971) ее другой участник — переводчик В.M.Бережков (правда, кроме Молотова и себя он назвал имя лишь одного человека, участвовавшего в ней с советской стороны, — первого секретаря полпредства в Берлине и переводчика Павлова). В дальнейшем Бережков издал несколько книг и статей, где довольно подробно рассказал о некоторых деталях этой поездки.

В 1973 году обозначился четвертый участник поездки — маршал Василевский (в период поездки — зам. начальника оперативного управления Генштаба). Он упомянул о ней в своей книге «Дело всей жизни», в которой открыл имена еще двух ее участников: И.И.Лапшова — помощника предсовнаркома Молотова и В.М.Злобина — генерал-адъютанта наркома обороны Тимошенко.

А первые фото молотовской поездки у нас появились, пожалуй, лишь в 1991 году в сборнике «Оглашению подлежит» и книге Г.Л.Розанова «Сталин - Гитлер. 1939-1941» — по два маленьких и не очень качественных снимка в каждой книге. Затем они стали появляться и во множестве других книг, при этом как бы случайно делалось все, чтобы нельзя было персонифицировать участников переговоров и встреч, — малый размер фото, их плохое качество, минимум имен и минимум текста в подписях под ними (в одной из книг даже появилось фото, на котором посла Шкварцева «загримировали», подрисовав ему густые усы).

Работая в архивах, удалось обнаружить сенсационный документ: полный список делегации Молотова (65 человек), ездившей в ноябре 1940 года в Берлин (АВП РФ. Ф.06. Оп.2. Пор.№161. П.15. Л.1-3), а также высококачественные фото из альбома об этой поездке, большинство которых никогда не были опубликованы в нашей стране, хотя сделаны штатным фотографом делегации М.Калашниковым.

Теперь появляется реальная возможность рассмотреть каждого ответственного участника этой поездки, используя и все появившиеся в отечественной и зарубежной печати, а также в Интернете фото и кадры кинохроники. Увидеть, с кем и как они общались в Берлине, и с учетом этого попытаться понять, по каким направлениям шли переговоры и чем закончились: полным расхождением позиций «дружественных» стран, СССР и Германии, или какой-то новой договоренностью. Ведь последние полгода перед Великой Отечественной войной обе страны вели свою реальную политику именно по результатам этой встречи, что и привело к катастрофе 22 июня 1941 года.

Ведь о чем бы ни шли переговоры в Берлине и чем бы они ни кончились, вариантов было только два: либо неожиданно вспыхнувшая в 1939-м «дружба» будет продолжена и даже усилена, либо ей пришел конец...

Вот что сообщили тогда миру о ходе и результатах этой встречи ее участники в совместном заключительном коммюнике: «Обмен мнений протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию».
Этот абсолютно лишенный информации текст показывал, что если не договорились, то и не рассорились. На Западе с 1948 г., а в нашей стране с 1991 г. стали публиковаться записи бесед Молотова с Гитлером и Риббентропом, однако никаких конкретных сведений о принятых в Берлине решениях никогда не сообщалось.

Совершенно непонятно, были ли реализованы истинные задачи поездки, ставшие известными как указания Сталина Молотову от 9 ноября 1940 года (9 рукописных листков из блокнота, озаглавленные «Некоторые директивы к Берлинской поездке»). Этот документ был введен в научный оборот историком Л.Безыменским в 1995 г. В нем задачи Молотову были поставлены в следующем виде:

НЕКОТ[орые] ДИРЕКТИВЫ К БЕРЛ[инской] ПОЕЗДКЕ
09.11.1940
(текст отсюда)

1. Цель поездки
а) Разузнать действительные намерения Г[ермании] и всех участников Пакта 3-х (Г[ермании], Я[понии]) в осуществлении плана создания «Новой Европы», а также «Велик[ого] Вост[очно]-Азиатского Пространства»;
границы «Нов[ой] Евр[опы]» и «Вост[очно]-Аз[иатского] Пр[остранства]»;
характер госуд[арственной] структуры и отношения отд[ельных] европ[ейских] государств в «Н[овой] Е[вропе]» и в «В[осточной] А[зии]»;
этапы и сроки осуществления этих планов и, по крайней мере, ближайшие из них;
перспективы присоединения других стран к Пакту 3-х;
место СССР в этих планах в данный момент и в дальнейшем.

б) подготовить первоначальную наметку сферы интересов СССР в Европе, а также в ближней и средней Азии, прощупав возможность соглашения об этом с Г[ерманией] (а также с И[талией]), но не заключать какого-либо соглашения с Германией и И[талией] на данной стадии переговоров, имея в виду продолжение этих переговоров в Москве, куда должен приехать Риббентроп в ближайшее время.

2. Исходя из того, что с[оветско]-г[ерманское] соглашение о частичном разграничении сфер интересов СССР и Герм[ании] событиями исчерпано (за исключ[ением] Финл[яндии]), в переговорах добиваться, чтобы к сфере интересов СССР были отнесены:

а) Финляндия — на основе с[оветско]-г[ерманского] соглашения 1939 г., в выполнении которого Г[ермания] должна устранить всякие трудности и неясности (вывод герм[анских] войск, прекращение всяких политич[еских] демонстраций в Ф[инляндии] и в Г[ермании], направленных во вред интересам СССР).

б) Дунай, в части Морского Дуная, в соответствии с директивами т. Соболеву.
Сказать также о нашем недовольстве тем, что Германия не консультировалась с СССР по вопросу о гарантиях и вводе войск в Румынию.

в) Болгария — главный вопрос переговоров — должна быть, по договоренности с Г[ерманией] и И[талией] отнесена к сфере интересов СССР на той же основе гарантий Болгарии со стороны СССР, как это сделано Германией и Италией в отношении Румынии, с вводом советских войск в Болгарию.

г) Вопрос о Турции и ее судьбах не может быть решен без нашего участия, т.к. у нас есть серьезные интересы в Турции.

д) Вопрос о дальнейшей судьбе Румынии и Венгрии, как граничащих с СССР, нас очень интересует, и мы хотели бы, чтобы об этом с нами договорились.

[е) Вопрос об Иране не может решаться без участия СССР, т.к. там у нас есть серьезные интересы. Без нужды об этом не говорить].

ж) В отношении Греции и Югославии мы хотели бы знать, что думает Ось предпринять?

з) В вопросе о Швеции СССР остается на той позиции, что сохранение нейтралитета этого государства в интересах СССР и Германии.

Остается ли Г[ермания] на той же позиции?

и) СССР как балтийское государство интересует вопрос о свободном проходе судов из Балтики в мирное и военное время через М[алый] и Б[ольшой] Бельты, Эрезунд, Категат и Скагерак. Хорошо было бы по примеру совещания о Дунае, устроить совещание по этому вопросу из представителей заинтересованных стран.

к) На Шпицбергене должна быть обеспечена работа нашей угольной концессии.

3. Транзит Германия—Япония — наша могучая позиция, что надо иметь в виду.

4. Если спросят о наших отношениях с Турцией — сказать о нашем ответе туркам, а именно: мы им сказали, что отсутствие пакта взаимопомощи с СССР не дает им права требовать помощи от СССР.

5. Если спросят о наших отношениях с Англией, то сказать в духе обмена мнений на даче Ст[алина].

6. Сказать, что нам сообщили о сделанных через Рузвельта мирных предложениях Англии со стороны Германии. Соответствует ли это действительности и каков ответ?

7. На возможный вопрос о наших отношениях с США ответить, что США также спрашивают нас: не можем ли мы оказать поддержку Турции и Ирану в случае возникновения опасности для них. Мы пока не ответили на эти вопросы.

8. Спросить, где границы «Восточно-Азиатского Пространства» по Пакту 3-х.

9. Относительно Китая в секретном протоколе, в качестве одного из пунктов этого протокола, сказать о необходимости добиваться почетного мира для Китая (Чан-Кайши), в чем СССР, м[ожет] б[ыть], с участием Г[ермании] и И[талии] готов взять на себя посредничество, причем мы не возражаем, чтобы Индонезия была признана сферой влияния Японии (Маньчжоу-Го остается за Я[понией]).

10. Предложить сделать мирную акцию в виде открытой декларации 4-х держав (если выяснится благоприятный ход основных переговоров: Болг[ария], Тур[ция]? и др.) на условиях сохранения Великобританской Империи (без подмандатных территорий) со всеми теми владениями, которыми Англия теперь владеет и при условии невмешательства в дела Европы и немедленного ухода из Гибралтара и Египта, а также с обязательством немедленного возврата Германии ее прежних колоний и немедленного предоставления Индии прав доминиона.

11. О сов[етско]-японских отношениях — держаться вначале в рамках моего ответа Татекаве.

12. Спросить о судьбах Польши — на основе соглаш[ения] 1939 г.

13. О компенсации собственности в Прибалтах: 25% в один год, 50% — в три года (равн[ыми] долями).

14. Об эконом[ических] делах: в случае удовл[етворительного] хода перегов[оров] — о хлебе.

АП РФ. Ф. 36. Оп. 1. Д. 1161. Лл. 147–155. Собственноручный заголовок документа. Автограф В.М. Молотова.
Имеется помета: «Сов. секретно. В. Молотов. 9 ноября 1940 г.».

Из этого видна суть ноябрьских переговоров в Берлине: Гитлер более всего хотел зафиксировать на бумаге присоединение СССР к Оси (Рим — Берлин — Токио) что сломило бы непреклонность Англии, возглавляемой Черчиллем. Сталин, казалось, был готов участвовать в дележе мира с Гитлером, но не хотел афишировать это. Вопросы экономического и военно-технического сотрудничества были решены после договоров 1939 года о ненападении и дружбе и границе. Поэтому договариваться могли скорее о военном участии СССР в войне против Великобритании — в десантной операции в Англии и броске на Ближний Восток. Ибо у Гитлера выбор был весьма ограничен: удар или по Англии, или по СССР, т.к. долго держать без дела под ружьем свои отмобилизованные дивизии он не мог, а воевать на два фронта не собирался.

Лишь в годы перестройки стало известно, что Молотов увез в Москву немецкий проект превращения “пакта трех” в “пакт четырех” и уже 25 ноября 1940 года сообщил Шуленбургу о готовности СССР заключить этот пакт о политическом и экономическом сотрудничестве (но ведь оно и так шло полным ходом с 24 августа 1939 г.!). Однако — с поправками — к двум предложенным Риббентропом секретным протоколам предлагалось добавить еще три: о выводе немецких войск из Финляндии, о ликвидации японских концессий на Северном Сахалине и о включении Болгарии в советскую зону безопасности. Текст был передан через Шуленбурга, однако ответа от Гитлера якобы так и не последовало (либо он последовал, но неизвестен по сей день).

Через две недели после завершения визита и отъезда Молотова в Берлин прибыл новый полпред СССР — Деканозов, а смена послов всегда означала крутой поворот в отношениях между странами. C учетом же того, что Деканозов был еще и заместителем наркома иностранных дел, это означало, что дружба станет еще крепче. Однако во время визита Молотова Гитлер на оба банкета в честь делегации не пришел (в отличие от Сталина во время приездов Риббентропа в Москву в 1939 году)... Так что же — не договорились или разыграли недоговоренность?

Обнаруженный в Архиве внешней политики РФ документ «Список лиц, сопровождающих… В.М.МОЛОТОВА», который никогда не публиковался в открытой печати, позволяет понять многое в поездке Молотова в Берлин.

Из списка следует, что советская делегация Молотова в ноябре 1940 года почти в два раза превышала по численности германскую делегацию Риббентропа в августе-сентябре 1939 года (66 и 38, если считать вместе с руководителями). Это может объясняться более широким кругом рассматриваемых вопросов, меньшей степенью их проработанности и подготовленности итогового документа или наличием какой-то серьезной проблемы или даже противоречия, требующего решения во время переговоров.

Анализ списка делегации показал, что 31 человек составлял собственно делегацию, обеспечивавшую работу предсовнаркома и наркома иностранных дел В.М.Молотова, в т.ч. один нарком и четыре замнаркома, четыре начальника главных отделов НКИД, начальники личной канцелярии предсовнаркома и наркома иностранных дел, зам. генерального секретаря НКИД (генеральный секретарь НКИД Соболев по личному заданию Сталина в это время был командирован в Болгарию, где обсуждался вопрос о проливах), референты и технические работники НКИД. Из этого следует, что в Берлине во время переговоров могло быть не только принято то или иное решение, но и немедленно оформлено в виде государственного договора или секретного протокола к нему.

Отличает эту делегацию от московской делегации Риббентропа и наличие в ее составе военных экспертов самого высокого ранга: Злобин был генерал-адъютантом и постоянным советником наркома обороны маршала Тимошенко, а Василевский исполнителем — разработчиком советских стратегических военных планов. (Не надо забывать, что единственный обнаруженный до настоящего времени советский план войны на 1941 год от 15 мая 1941 г. был написан собственноручно Василевским и не подписан ни Сталиным, ни Тимошенко, ни Жуковым. Через год после этой поездки Василевский станет зам. начальника Генштаба, еще через год — начальником Генштаба, год спустя — маршалом, а после войны — военным министром.) Это означает, что стратегические военные вопросы были одним из важных аспектов берлинских переговоров.

(18 человек составляли охрану, 4 человека — обслуживающий персонал (врач, повар, официантка, парикмахер), 12 человек — поездная бригада)

12 ноября 1940 г. Берлин. Фото из фондов РГАСПИ.

10 ноября 1940 г. 16.45. Москва, Белорусский вокзал. Проводы делегации Молотова. 
Рапорт Молотову начальника почетного караула. Справа налево: нач. личной охраны Сталина и нач. 1-го отд. ГУГБ Власик, замнаркома иностранных дел Лозовский, командующий Московским военным округом генерал армии Тюленев, председатель Комитета обороны маршал Ворошилов, ?, ?, Молотов, нарком обороны маршал Тимошенко, начальник Генштаба генерал армии Мерецков. Фото из фондов РГАСПИ.

Слева направо:  Лозовский, первый секретарь ВЦСПС Шверник?, Ворошилов, Мерецков, нарком ВМФ Кузнецов?, ?, зампред СНК нарком НКПС Каганович, зампред СНК, председатель Госплана Вознесенский, зампред СНК Первухин. На переднем плане дочь Молотова Светлана и жена Полина Жемчужина. Фото из фондов РГАСПИ.