Трофейное золото проели резиденты ?

В решениях Крымской конференции было записано право стран-
победительниц не получение материальной компенсации. Однако
вопрос о картинах и иных культурных ценностях специально не
оговаривался. Вероятно, причиной тому были решения Гаагской
конференции о войне, принятые в 1907 году, согласно которым
произведения искусства не могут являться объектом агрессии
и отторжения.

Но это не помешало союзникам, оккупировавшим западную часть
Германии, "под шумок" ограбить ее. Так, из шахты "Меркерс" в
Тюрингии американцы похитили все картины берлинских музеев
и несколько сот тонн золота рейхсбанка. Кстати, хищение этого
золота считалось самым большим ограблением в мире и в 1957 г.
попало в Книгу рекордов Гиннесса.

В австрийских Альпах американцы нашли состав из 52 вагонов. В
29 вагонах оказались изделия из золота, серебра и бриллиантов.
Через два года остатки этих ценностей были проданы на аукционе
в Нью-Йорке. Выручка составила менее одного процента от
первоначальной стоимости найденных ценностей. Остальное,
вероятно, было разворовано.

Из шахты "Бернтероде" в Гарце американцы вывезли 250 картин,
48 гобеленов и три ящика с драгоценностями прусского трона. Этот
список можно было бы продолжить...

По некоторым оценкам, наши потери в годы войны достигают 600
000 музейных экспонатов. Стоимость утраченных СССР художе-
ственных ценностей составляет примерно 300 млрд. долларов.

Здесь возникает вопрос, как же случилось, что Россия, потерявшая
произведений искусства и культуры на сотни миллиардов долларов,
должна отдать последние крохи, которые неофициально были
засчитаны ей в счет репараций ? Тут явная неувязка. Очевидно, с
началом "холодной войны" не был выработан механизм легализации
перемещенных культурных ценностей. А сегодня, выходит, уже
поздно. От нас требуют безоговорочного возвращения всех
перемещенных ценностей.

Кстати, несколько лет назад СМИ муссировали слухи о коллекции
Кенигса и золоте Трои. Высказывались догадки, что "сокровища
Приама" находятся в Музее изобразительных искусств им. Пушкина
в Москве. Но сотрудники музея утверждают, что до последнего
времени их там не видели, поскольку официальный доступ имел
только один человек.

В свое время автор имел возможность заходить в некоторые
хранилища без соблюдения формальностей. Мне приходилось
держать в руках некоторые перемещенные изделия из драгметаллов.
Причем прямо оговаривалось, что об этих ценностях не знает даже
министр культуры.

Расскажу лишь о небольшом эпизоде. В одном из хранилищ, куда
доступ ограничен, есть секретная ниша. Во время моих визитов
оттуда извлекались коронационные атрибуты германских монархов.
Признаюсь, кое-что я пытался примерить. Так, золотой коронацион-
ный пояс состоял из звеньев, каждое из которых было украшено
платиновой фигуркой предыдущих монархов. Не стану описывать
другие вещи, поскольку их там может уже не быть.

Возникает вопрос, почему я до сих пор молчал. Потому что не мог
подвести тех людей, которые мне доверяли. А вот почему молчали
другие, думаю, следует сказать. Как вы уже догадались, монополией
на тайну перемещенных ценностей обладало отнюдь не Министерство
культуры. В сложившейся ситуации требовалось, чтобы работники
культуры, прежде всего музейные, молчали. Иногда это достигалось
полюбовным соглашением. Некоторые сотрудники музеев начинали
сотрудничать с КГБ, который мог способствовать их продвижению
по службе. Сами же сексоты становились пешкой в чужих руках.

В этой связи значительный интерес представляет вопрос сохран-
ности перемещенных ценностей. Так, хотя золото Трои уже "найдено",
до сих пор не ясна судьба золота из Эберсвальде.

Маловероятно, что кто-либо добровольно предоставит подобные
сведения. Более того, возможно, люди которым поручат поиск
ценностей, будут вынуждены "прикрывать" спецслужбы, по-своему
"видевшие" судьбу перемещенных ценностей.

Дело в том, что военные трофеи - не только картины известных
мастеров, но и другие произведения искусства, а также ювелирные
изделия, награбленные нацистами у населения европейских стран
и граждан бывшего СССР, прежде всего евреев. Некоторые вещи,
вероятно, не имели исторической или художественной ценности.
А потребности наших спецслужб, думается, были и остаются
весьма велики. Как знать, не появлялся ли соблазн продать кое-что,
а полученную валюту использовать для приобретения спецтехники
и финансирования наших агентов на Западе.

Возможно, о судьбе некоторых перемещенных ценностей было
известно Илье Абрамзону. Вот только не совсем ясно, как, будучи
мэнээсом (младшим научным сотрудником), он смог стать
заведующим отделом одного из крупнейших музеев России.
Однажды произошла примечательная история. Отдел, где работал
И.Абрамзон, посетила группа иностранцев. В нее входили военно-
морской атташе, военно-воздушный атташе и пресс-атташе
посольства США в Москве. Кстати, этот визит был зафиксирован
на фотопленку сотрудниками службы наружного наблюдения.

Встреча происходила за закрытыми дверями. Но с большой долей
уверенности можно предположить, что им было показано кое-что из
трофейных ценностей. Примечательно, что через некоторое время
И.Абрамзон оказался за границей и его следы затерялись в Германии.
Конечно, можно предположить, что сотрудники американских служб
совершили этот визит случайно и без всякой цели. Ну, а наши
спецслужбы, разумеется, будут утверждать, что никогда не получали,
никому не передавали и никогда не продавали награбленные нацистами
и иными преступниками ценности.

Кстати, некоторое время назад СМИ сообщили, что мы уже отдали
венграм картины, которые были увезены ночью из Всероссийского
реставрационного центра. А не захочет ли теперь руководство страны
"под свой визит", например в Германию, вывезти и подарить перемещен-
ные ценности ?..

Углубление экономических связей со странами Европейского Союза,
переросшее в расширение политических связей, получило для России
неожиданное продолжение. Стремясь поднять свой политический вес,
Россия подала заявку на принятие в Совет Европы. Все бы ничего,
но, подписав согласительные документы, Россия приняла на себя
обязательство возвратить культурные и материальные ценности,
принадлежащие странам-членам Совета Европы. А это уже не только
Германия. Теперь официально могут потребовать от нас вернуть
культурные ценности Франция, Великобритания, Нидерланды,
Лихтенштейн и некоторые другие страны. Впрочем, и раньше это
право у них никто не отнимал.

Однако в таком серьезном вопросе, как реституция, необходимо
избежать кампанейщины. Это когда начнут возвращать всё и сразу.
Думается, реституцию ценностей нужно проводить поэтапно,
параллельно решая свои проблемы. Так, еще в 1993 г. автор предлагал
производить возвращение произведений искусства только путем
обмена. Например, мы возвращаем один рисунок западного художника,
оцененный в 10 тыс. долларов, и на эту же сумму получаем одну-две
картины русских мастеров. Разумеется, это прагматичный подход к
художественным ценностям, но он имеет шансы на успех.

В конце концов формула "возвращение ценностей на условиях
взаимности" получила право на существование. Так, некоторое
время назад министр иностранных дел России Евгений Примаков
с разрешения Госдумы подписал документ об обмене домовых
книг главы лихтенштейнского княжеского дома Ганса Адама II на
дневники следователя Николая Соколова, где повествуется об
убийстве Николая II. Примечательно, что в самом Лихтенштейне
этих дневников не было. Их купил на аукционе "Сотби" барон
Эдуард Фальц-Фейн за полмиллиона долларов. Это был справед-
ливый, а главное, взаимовыгодный обмен. Почему бы не продолжить
подобную практику ? Это поможет решить вопрос о перемещенных
ценностях гораздо быстрее, чем взаимные упреки и обиды.

Сергей Палий.