В степи

Размещаю отрывок из своей повести «Запоздалый рассвет». Повесть охватывает период советской истории с середины 20-х годов прошлого века до начала 21.

* * *
      Отделенческие клетки, с житняком под сено, располагались далеко в степи. Рано утром, когда солнце только поднималось из-за дальних холмов, мы ехали на газоне с будкой в степь, где на одной из клеток, за несколько дней до этого, житняк был скошен и успел высохнуть под палящими лучами июньского солнца. Волокушами сено было собрано в бесформенные кучи и нам предстояло укладывать его на огромные телеги с широкими металлическими колесами. Простая, на первый взгляд работа, требовала сноровки. Только успевай поворачиваться, когда Иосиф стогометом, сбрасывает, целую копну колючего сена на телегу. Моим напарником наверху был Ермек Алибаев, с которым мы работали на пилораме. Внизу, на подхвате, работали двое молодых парней-студентов: Витя Погорелов и Саша Райф, внук Эдуарда Фридриховича.
      Жарко. Пот заливает глаза, течет по спине, между лопатками. От налипшей пыли все тело неприятно чешется. Пальцы, кажется, вот-вот разожмутся, и черенок вил выскользнет из рук. Фу... у, короткая передышка, пока ребята внизу подгребают клочки сена, которые стогомет не смог захватить и складывают его в кучу.
- Что Женька, будем баста делать?- спрашивает Ермек, вытаскивая из-за ворота рубашки несколько колючих стебельков сена.
- Нет Ермек, здесь еще пару вил стогомета можно разложить, а потом и закончить можно. Солнце уже высоко стоит. Наверное, уже час, должны обед подвезти. Но думаю, успеем эту телегу завершить.
Разложив остатки сена, поданного Иосифом наверх, мы сместились к краю сооруженной нами копны, а тракторист, ловко орудуя рычагами, придавил рыхлую массу всей мощью гидравлики. Затем мы осторожно встали на зубья стогомета, держась за передвижную металлическую раму, и Иосиф медленно опустил нас с высоты на землю. Потом он заглушил старенький "Белорус", выпрыгнул из кабины и направился к нам, а другой трактор неуклюже потащил огромный стог к поселковому сеновалу, оставляя за собой густой шлейф пыли.
- Что мужики, перекур? Не стоит начинать новый прицеп, скоро столовка подъедет. Я минут двадцать назад видел, как она пропылила на соседнюю клетку к ребятам Прохора Стрельникова,- сказал Иосиф.
- Не будем, так не будем,- ответил я.
- Айда, под телега, в теню,- предложил Ермек.
Все залезли под телегу и растянулись на стерне, пользуясь коротким отдыхом.
- Ну как пацаны работа в деревне?- обратился к студентам Виктор, молодой тракторист, телега которого ожидала погрузки. – Небось, книжки листать легче?
Его теска ответил:
- Нам эта работа знакома. Еще в школе, в старших классах, на переворачивание волков водили, а после девятого, когда засуха была, многие одноклассники на каникулах работали. Саня вон, на заготовке камыша трудился, а я с другими ребятами, в соседнем районе, прошлогоднее сено тюковал.
- Да вы, я вижу, больше нас, бывалых работников знаете! А чего ж тогда в институты подались?!- иронизировал Виктор.
- Чего ты к пацан пристал? Сам только-только из парта вылез и трактора залез,- заступился за ребят Ермек.
Виктор, насупившись, замолчал. Остальные тоже молчали, наслаждаясь относительной прохладой тени и редкими дуновениями степного ветерка.
- Дядь Йось, расскажите что-нибудь веселое из жизни,- попросил Витя Погорелов.
- Да, расскажите,- поддержал его Саша.- Отец говорил: «Веселый Иосиф Вильгельмович человек! Весело с ним в компаниях бывать!»
- Ну, вы даете ребятишки! Я вам что, Райкин?! Ну, народ, Райкина из меня сделали!
Опять стало тихо. Молодежь смущенно молчала, а старшие тайком улыбались. Я отвернулся, чтобы Иосиф не заметил. Старшие знали, что Иосифа хлебом не корми, а дай байки пересказывать. Не анекдоты, а именно байки из жизни. И действительно, после некоторого молчания Иосиф начал вступление:
- Веселое из жизни подавай вам! А много ли было веселого в жизни нашей, а? Вон, Готлибович подтвердит, и у отца своего Павла спросить можешь...
- Да ладно Иосиф! Что детства у тебя не было?! В детстве всегда смешное было. Даже я рассказать могу,- подзадорил я его.
- Правда, расскажите что-нибудь!- сказал Виктор-тракторист.
- Так вы кого слушать хотели, меня или Готлибовича?! Если меня первого просили, так и быть... Жили мы рядом с Волгой. Готлибович знает, недалеко от них. Только не на самой Волге жили, а на большом ее рукаве. Ахтубой называется. За Волгой, на запад, калмыки кочевали, а на восток начиналась казахская степь. Ну вот, в поселке нашем разные нации жили. Кого там только не было! Все перемешались, как на большом астраханском базаре: казахи, немцы, русские, татары, калмыки... Помню даже семья греков жила. Мы, пацаны, мало тогда интересовались кто какой нации. Вместе рыбу забредали в Ахтубе и набеги на бахчи, тоже вместе делали. Что за дыни на наших бахчах были! А арбузы! Нигде больше таких арбузов громадных не видал! А может мне казалось, что они такие большие? Мне тогда лет восемь было. Ну, так. Однажды собралось нас человек десять. Рева-татарин у нас за атамана был. Он года на два старше, чем остальные. Вот он и предложил сходить на бахчу. Говорит, что сегодня там одноглазый дед, по прозвищу Камбала, дежурит, а собачку свою, по кличке Хомяк, он дома оставил. Интересный песик был, что в рот попадет, он не ел сразу. Мог целый день носить за щекой. Поэтому его так назвали. План наш, атаман составил. Разбил нас на два отряда и объяснил, что у деда один глаз - правый. Левого нет. Вот Рева и говорит, что может дед один отряд и заметит, кто справа подбираться будет, а тех, что слева - нет. Хитрый татарин был. Меня, Кенжибека, Прохора и еще пару человек с правого края бахчей послал, а сам со своими дружками слева пополз. В то время уже смеркаться стало. Я привстал на колени среди бурьяна и смотрю где сторож.

Шалашик его на фоне угасающего неба чернеет, а самого  не видать. Ну, мы доползли до поля и стали на ощупь арбузы выбирать, те что покрупнее. Выбрали и покатили к краю. Большие арбузы, трудно нести, да и меньше видно так. Все наши благополучно вернулись и собрались в ложбинке, чтобы передохнуть. Вдруг слышим крик: "Ах, мать вашу раз так! Чего удумали!
Деда обхитрить захотели!" Это, значит, отряд хитрого татарина на засаду нарвался. Мы трофеи в ложбинке оставили, а сами бурьяном поползли, чтобы посмотреть, как Камбала казнить будет Равиля и его сообщников. Подползли поближе, раздвинули кусты полыни и ничего не поймем. Равиль и остальные стоят, согнувшись, держа в руках увесистые арбузы, а сторожа не видно. Только из кустов сорняка дуло ружья поблескивает. Так он значит замаскировался. Вот из кустов и слышится его ехидный голос: "По себе ношу взяли? Пупки не развяжутся? Вот щас разверну вас задом, да пальну солью. Неделю будете на животе лежать, а мамки ваши - примочки прикладывать"...
Все, кто был под прицепом, засмеялись, а Иосиф, переждав смех, серьезно продолжал:
- С Равилем тогда младший братишка увязался. Сказал, что если его не возьмут, то он взрослым расскажет, куда мы наметились. Вот и пришлось взять его Равилю, на свою голову. Этот пацанчик совсем маленький был, а значит еще глупее нас. Конечно все "пленные" струсили, а этот малышок больше всех. Он захныкал и говорит: " Дедушка Камбала... а... а, не надо пальну... у... у.. ть. Нас дома мамка... а... а  жде... е... ет". Слушатели взорвались от смеха, а Иосиф достал " Приму", закурил и продолжал,- Что тут началось! Разъяренный дед выскочил из куста и еще больше страху нагнал потому, что кроме латаной фуфайки и таких же галифе, на нем была надета соломенная шляпа, утыканная пучками травы. Это он маскировался так, в тот вечер. Ну вот. Дед первым делом к малышу бросился и хотел ему уши надрать, а тот как заорет истошно: "Я не буду больше у Камбала арбуз воровать! " и уронил свой арбуз ему на ногу. Надо заметить, что мальчишка хоть и маленький был, а арбуз хотел унести чуть ли не с себя весом. Дед схватился за ногу, выронив ружье, и заверещал от боли. Пленники воспользовались суматохой и, побросав арбузы, попытались избежать наказания. Но не тут-то было! Возмездие все равно свершилось! Кто-то из пацанов поскользнулся на расколовшемся арбузе. Кто-то зацепился за ботву, а Равиль споткнулся о проволоку, которая была натянута рядом с шалашиком, чтобы по ней скользила цепь Хомяка. В общем, все попадали, а дед, тем временем, очухался, вооружился и снова взял в полон разбойников...
Что творилось под прицепом! Студенты хохотали до слез. Ермек держался за живот, а Виктор Погорелов катался по земле. У меня тоже от смеха перехватило дыхание. Один Иосиф сидел, как ни в чем небывало и покусывал кончик стебелька, который держал в руке. Когда все немного успокоились, Виктор восхищенно произнес:
- Ну, ты даешь дядя Йося! Куда там Райкину до тебя!
- Это еще не все!- прервал его рассказчик,- Дальше вот что было. Ну, арестовал дед их повторно и стал придумывать какую бы казнь назначить. Мы, кто был на воле, затаились в бурьяне не живые ни мертвые и каждый думает, что дед, от злости, придумает что-то страшное. И он придумал. "Эй ты, паршивец!- говорит он Равилю,- Видать, ты тут главный засранец! Ну-ка, вытаскивай из шалаша четыре арбуза! " Равиль пыхтя, по очереди, выносил арбузы и складывал у ног деда. Камбала при этом ехидно улыбался и приговаривал: "Хорошие арбузы, крупные! Сам для своей старухи выбирал!" Потом старик приказал всем сесть на землю, достал складешок и располовинил все четыре арбуза. Отойдя шагов, пять, он присел на бугорок, держа ружье наготове, и сказал: " Вот так, пока каждый не съест свой арбуз, домой не попадет!"  Горемыки сначала даже обрадовались, что такое смешное наказание им сторож придумал. Все бодро принялись за дело, но после первой половины начали сдавать. Даже я, лежавший в бурьяне, и то ощущал приторно-сладкий вкус во рту и тяжесть в животе. Каково было им, которые через силу поедали гигантские ягоды? В общем, пытка длилась долго. Под конец один из дружков Равиля попросился помочиться, но дед не разрешил. Тому пришлось справить нужду, не снимая штанов. Так они и съели в один присест по арбузу. Только братишку Равиля дед пожалел, видя, что задача ему не по силам. Долго потом мы помнили казнь Камбалы. Из нашей компании никто больше не посягал на владения деда.
      Рассказ был окончен, но все  по-прежнему улыбались и смотрели на Иосифа, который оставался невозмутимо серьезным. Через некоторое время рассказчик спросил:
- А вывод из байки, какой?
- В чужой огород не надо лазить!- выкрикнул Витя - тракторист.
- И это тоже,- подтвердил Иосиф.- А еще?
- Как лошадь и собака, не надо человек называть.- сказал Ермек.
- Во-во! Байка об этом!- оживился Иосиф.- У людей ведь как повелось? Имеет человек какой-нибудь недостаток в поведении или в организме изъян и тут, какой-нибудь острослов клеймо ему ставит. Помните, была в поселке Шура Савкина по прозвищу Лосиха? У нее еще сестра возле реки живет. Муж у нее кладовщик. Кто постарше должен помнить. Ничего не скажу, прозвище ей впору было. Дородная баба была. Когда померла, то плотники два раза ей гроб делали. Один раз мерку сняли, да без запасу. Переделывать пришлось. А потом шесть мужиков еле-еле ее в яму опустили. Но я это к примеру. А вот что хотел сказать. У некоторых такое клеймо на всю жизнь остается. Сильно оно человека угнетает. Ведь одноглазому деду и так плохо было, что он одного глаза не имеет, а ему народ еще напоминает об этом. Вот у нашего...
Иосиф не договорил. Подъехала будка с обедом. Разбитная девчушка Света, вчерашняя школьница, весело позвала:
- Работнички! Кончайте лясы точить! Пойдемте к столу!