Приговор кому?

 

ПРИГОВОР КОМУ? Заметки обозревателя о решении Хамовнического суда.

 

Думаю, что этот материал весьма интересен, поскольку дает оригинальный (и неожиданный) взгляд на это уже знаменитое дело - В.В.)



Хамовнический суд приговорил «пусек» к двум годам лишения свободы в колонии общего режима. Множество российских и зарубежных деятелей политики, культуры, юридических и даже богословских наук высказалось в том смысле, что хотя лично они поступок (или проступок) девушек не одобряют, но считают приговор неправосудным и неадекватно жестоким. Не знаю, говорят ли эти деятели искренне или притворяются. Что касается меня лично, то я притворяться не намерен и, будучи атеистом, хочу тем не менее защитить честное имя «кощунниц» и вообще всех истинно верующих христиан. Поэтому заяв­ляю следующее:
1. Считаю участниц панк-группы ***** Riot ревностными приверженками подлинного учения Иисуса, а их выступление на солее ХХС – настоящей молитвой, идущей от сердца, а не от желудка или каких-либо иных час­тей тела.
2. Всецело поддерживаю политическое содержание их молитвы – «Богородица, Дево, Путина прогони!» – как соответствующее объективным интересам народа России и программе КПРФ, в рядах которой я имею честь состоять.
3. Считаю эту молитву действенной – дошедшей до адресата, ибо ничем другим, кроме суеверного страха перед небесной карой, невозможно объяснить полугодовое беснование властей и псевдорелигиозных фанатиков, завершившееся этим приговором.
4. Считаю, наконец, этот приговор вполне обоснованным и правосудным, но только с точки зрения нечеловеческих «законов», царящих в любом эксплуататорском обществе. Иных законов сегодня в России нет, потому и иного приговора власть вынести просто не могла. И тем самым вынесла приговор сама себе.
 
БОЛЬШИНСТВО именующих себя «верующими во Христа» наверняка с этими тезисами не согласятся, особенно с первым. И это вполне объяснимо: официальная идеология и жизненная позиция нынешних нотариально заверенных церковных «духовных пастырей» не имеют ничего общего с дошедшей до нас в евангельских сказаниях проповедью Иисуса. Между ними давно уже пролегла непроходимая пропасть. Беда в том, что верующие об этом не знают. Многие просто не подозревают, что по сравнению с тем, что проповедовал и делал Иисус, выступление «пусек» в ХХС – невинный детский утренник. Ведь в страстную неделю в Иерусалимском храме Христос только тем и занимался, что «вульгарно и цинично» (с точки зрения Синедриона и Хамовнического суда) оскорблял (в том числе и с применением физического насилия и нанесением финансового ущерба) торговцев и менял, фарисеев и книжников. Обзывал их лицемерами, порождениями ехидны и гробами повапленными – разукрашенными снаружи, но полными внутри всякой мерзости. К тому же он вел провокационные и юридически безграмотные разговоры о том, что нужно любить врагов и молиться за них, не судить, а прощать грешников, подстав­лять левую щеку, когда тебя ударили по правой, и т.д.
В известных оппозиционных кругах любят поговорить о том, что Христос «был первым коммунистом». И в самом деле, легендарная «Русская Марсельеза» на слова Петра Лаврова начинается цитированием Христа:
 
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног!
 
При этом как-то забывают, что церковники в течение полутора тысяч лет делали и продолжают делать все возможное, чтобы утаить от народной массы эту революционную сторону учения Христа. Например, с этой целью чтение Библии было строжайше запрещено в средневековой католической Европе. Ослушников жестоко наказывали вплоть до замуровывания заживо в стену и сожжения на кос­тре. Не отставала и святая Русь. Впрочем, здесь Библию прямо не запрещали, потому что читать было, собственно говоря, нечего. После крещения Руси православная церковь начала с того, что монополизировала грамотность, искоренив ее в народе, а затем принялась искоренять ее в собственной среде. Не во всяком монастыре можно было встретить экземпляр священного писания, а грамотных священников можно было перечесть по паль­цам. Когда же император Александр I распорядился массово издавать Библию, да еще в переводе с древнеболгарского на русский язык, министр просвещения, президент Российской академии адмирал А.С. Шишков, подал на высочайшее имя записку, в которой заявил с солдатской прямотой: «Чтение священных книг состоит в том, чтоб истребить правоверие, возмутить отечество и произвесть в нем междоусобия и бунты». Поэтому во избежание междоусобий и бунтов весной 1825 года по распоряжению духовного начальства несколько тысяч отпечатанных перед тем экземпляров русского перевода Пятикнижия сожгли в печах кирпичного за­вода.
Они с удовольствием сожгли бы и самого Христа, сойди он второй раз на землю. Как сказал у Достоевского Великий инквизитор Христу, «если был кто всех более заслужил наш костер, то это Ты». В результате за тысячелетия усилиями всяческих Торквемад и Шишковых сформировалось «христианство без Христа», выросли десятки поколений, совершенно Его не знающих, верующих во что угодно, но только не в Него. Беспощадный итог подвел Лев Толстой: «Истинное учение Христа все более и более прикрывалось толстым слоем суеверий, искажений, лжепониманием и стало неизвестно большинству, заменилось вполне тем странным церковным учением – с папами, митрополитами, таинствами, иконами, оправданиями верою и т.п., которое с истинным христианским учением почти ничего не имеет общего, кроме имени».
 
ПЕРЕЙДЕМ теперь к разбору светской, юридической стороны происшедшего. Чтобы подвести панк-молебен под уголовную (а не административную) статью, требовалось доказать наличие у его участниц субъективного мотива религиозной ненависти и вражды. Нет мотива – нет статьи. Однако он так и остался не доказанным ни следствием, ни судом. Да, все потерпевшие заявили, что были глубоко оскорблены подсудимыми. Из этого был сделан вывод, что их оскорбили из ненависти и вражды к христианам и верующим. На юридическом языке это называется «объективным вменением», прямо запрещенным ч. 2 ст. 5 Уголовного кодекса РФ: «Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается».
Чувствуя шаткость своих выводов, суд в приговоре попытался подвести под них хоть какую-то доказательную базу. Для этого он воспользовался показаниями одного из свидетелей обвинения, заявившего, что, по его мнению, подсудимые проповедуют особый религиозный культ – феминизм, ведущий к разрушению семейных ценностей и вырож­дению рода человеческого. Здесь свидетель буквально попал пальцем в небо, ибо первым, кто подверг сомнению институт семьи, был не кто иной, как сам Иисус: «Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его» (Матф. 10:35-36). Тем не менее суд ухватился за эту соломинку и сочинил такой удивительный набор слов, что пересказать его невозможно, можно только процитировать:
«Мотив религиозной ненависти в действиях подсудимых суд усматривает в следующем: подсудимые позиционируют себя сторонниками феминизма, то есть движения за равноправие женщин с мужчинами. В РФ равенство прав и свобод закреплено в статье 19 Конституции, государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным организациям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничений прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности. Мужчины и женщины имеют равные права и свободы, равные возможности для их реализации… В настоящее время лица, причисляющие себя к феминистскому движению, борются за равенство полов в политических, семейных, сек­суальных отношениях.
Принадлежность к феминизму в РФ не является правонарушением или преступлением. Ряд религий, таких как православие, католичество, ислам, имеют религиозно-догматическую основу, несовместимую с идеями феминизма. И хотя феминизм не является религиозным учением, его представители вторгаются в такие сферы общественных отношений, как мораль, нормы приличия, отношение к семье, сексуальные отношения, в том числе нетрадиционные».
Хорошо, да? Судья Сырова официально признала феминизм соответствующим Конституции, но враждебным православию, католицизму и исламу. Отсюда прямо вытекает, что если феминизм враждебен христианству и исламу, то христианство и ислам враждебны Конституции РФ и в принципе могут быть запрещены как антиконституционные идеологии. Таким образом, если «пуськи» и питают вражду к православию, то только по той вполне законной причине, что само православие отрицает Конституцию РФ. За что же тогда их сажать?
На помощь заблудившемуся в трех соснах суду пришел Высший церковный совет РПЦ, который заявил после приговора, что юридическая оценка находится вне сферы компетенции церковного священноначалия, но тут же, «не отходя от кассы», донес: «То, что произошло, есть богохульство и кощунство, сознательное и намеренное оскорбление святыни, проявление грубой враждебности к миллионам людей и их чувствам». И еще присовокупил, явно намекая на 282-ю статью: «В нашем обществе возбуждение вражды и ненависти на религиозной и национальной почве всегда несет угрозу разрушительных потрясений». Это уже, как ни крути, не «духовно-нравственная», а юридическая оценка, от вынесения которой святые отцы якобы воздержались.
 
ВМЕШАТЕЛЬСТВО святых отцов в дело до рассмотрения кассационной жалобы окончательно превращает этот процесс в инквизиционный. Были ли прецеденты в истории России? Да, были. Предыдущий состоялся в Киеве 99 лет тому назад. Это было дело по обвинению конторщика киевского кирпичного завода Менахема Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве 12-летнего Андрюши Ющинского ...

(Дальше опускаем подробное описание "дела Бейлиса - В.В.) 
 
 
ВЕК СПУСТЯ в Москве кошмар не потускнел, а наоборот, расцвел. Никто не обнимался в Седьмом Ростовском переулке. Полиция, исполняя роль «погромного пятна», била, разгоняла и арестовывала собравшихся. Возможно, полицейские руководствовались при этом «религиозными чувствами», описанными Львом Толстым в романе «Воскресение»: «Начальник тюрьмы и надзиратели, хотя никогда и не знали и не вникали в то, в чем состоят догматы этой веры и что означало все то, что совершалось в церкви, – верили, что непременно надо верить в эту веру, потому что высшее начальство и сам царь верят в нее. Кроме того, хотя и смутно, они чувствовали, что эта вера оправдывала их жестокую службу. Если бы не было этой веры, им не только труднее, но, пожалуй, и невозможно бы было все свои силы употреблять на то, чтобы мучить людей, как они это теперь делали с совершенно спокойной совестью».
Особую пикантность благочестивому приговору придали два происшедших накануне ночных ДТП с участием шикарных БМВ и мерседеса под управлением в доску пьяных иеромонахов РПЦ в штатском. (Возможно, они так загодя отмечали уже известный им приговор.) Во втором ДТП иеромонах Илия (Павел Сёмин), помощник управляющего делами Московской патриархии митрополита Варсонофия, насмерть сбил двух человек.
Первый наставник Сёмина, епископ Брянский и Севский Александр, рассказал, что 26-летний иеромонах занимался автобизнесом и испытывал особую страсть к быстрой езде на шикарных автомобилях. «Он любил крепко выпить и потом вытворял не пойми что, а работа в церкви нужна была только для приобретения связей с высокопоставленными и обеспеченными людьми. Я взял его сиротой, но спустя время понял, что это за человек. Он никогда не обращал внимания на простых прихожан, только на богатых. Благодаря хорошим знакомствам он дошел так далеко». Близкое знакомство с патриархом наша власть тоже зачисляет себе в актив. До поры до времени…
Век назад, инспирировав дело Бейлиса, царская власть продемонстрировала всему миру, что Российская империя – государство средневековое, отставшее в своем политическом развитии от Европы на три-четыре столетия, и потому обреченное на скорую и неизбежную гибель. Как и дело «пусек», дело Бейлиса отозвалось всемирным резонансом. Осенью 1911 года был опубликован протест 82 известных литераторов и общественных деятелей, который подписали в том числе Владимир Короленко, Зинаида Гиппиус, Дмит­рий Мережковский, Александр Блок, Максим Горький, Фёдор Сологуб, Леонид Андреев, Вячеслав Иванов. В Германии протест подписали 206 представителей интеллигенции, включая Томаса Манна, Герхарда Гауптмана и Вернера Зомбарта. Среди 240 человек, подписавших протест в Англии, были архиепископ Кентерберийский и спикер палаты общин. Во французском протесте, собравшем 150 подписей, приняли участие Анатоль Франс и Октав Мирбо.
Разумеется, царская бюрократия ни о чем таком не помышляла. Но факт остается фактом: хотела как лучше, а получилось как всегда. Царская власть сама ввинтила в потолок крепкий крюк, сама свила петлю и накинула ее себе на шею, сама встала на табуретку и оттолкнулась от нее обеими ногами.
 
УРОКИ истории, как правило, не усваиваются. Процесс «пусек» знаменует собой глубокий откат России в средневековье. У власти был один-единственный достойный выход: признать поступок «пусек» административным правонарушением, но оправдать их по уголовной статье и принести им извинения, пожертвовав при этом юридической и идеологической обслугой из числа правоохранителей и клира. Однако этой возможностью власть пренебрегла – себе на погибель.
После процесса Бейлиса Шульгин писал о вынесших оправдательный приговор двенад­цати присяжных, среди которых было семь малограмотных крестьян, два мещанина и три мелких чиновника: «Несмотря на то что было сделано возможное и невозможное, несмотря на то что были пущены в ход самые лукавые искушения, – простые русские люди нашли прямую дорогу. Когда мы думаем об этом, нам становится и радостно, и горько. Горько потому, что мы ясно видели, как те, кто стоит на вершине и должен был подавать пример этим темным низам, сбились с пути и пошли кривой дорогой, ослепленные политической страстью. Горько видеть вождей народных в роли искусителей и развратителей. Но когда мы думаем о том, что простые русские люди, не имея возможности силой ума и знания разобраться в той страшной гуще, в которую их завели, одной только чистотою сердца нашли верный путь из обступавшего их со всех сторон дремучего леса, наполненного страшными призраками и видениями, – с радостью и гордостью бьется наше сердце. Низкий поклон этим киевским хохлам, чьи безвестные имена опять потонут в океане народа! Им, бедным и темным людям, пришлось своими неумелыми, но верными добру и правде руками исправлять злое дело тех, для кого суд только орудие, для кого нет доб­рого и злого, а есть только выгода или невыгода политическая. Им, этим серым гражданам Киевской земли, пришлось перед лицом всего мира спасать чистоту русского суда и честь русского имени. Спасибо им, спасибо земле, их выкормившей, спасибо старому Киеву, с высот которого свет опять засверкал на всей Русской земле!»
Увы, 99 лет спустя свет с берегов Москвы-реки не засверкал и честь русского имени не была спасена. Судья Сырова не исправила злое дело тех, для кого суд только орудие, для кого нет доброго и злого, а есть только политическая выгода или невыгода. Да и не могла она этого сделать, не имела «никакого полного права». Вспоминается Ярослав Гашек: «Военно-юридический аппарат был великолепен. Такой судебный аппарат есть у каждого государства, стоящего перед общим политическим, экономическим и моральным крахом».
 
Александр ФРОЛОВ