Чем пишут люди

На модерации Отложенный

Как ни грустно в этом непонятном мире, он все же прекрасен...
И. Бунин

Совершенно не предполагал написать то, что вы сейчас прочтете. Не пишется в последнее время и никаких позывов к этому тоже нет. Да вот незадача - взялся сканить книгу одного из любимейших писателей моей юности, книгу о языке, писателях, литературном труде. Книга называется "Наедине с осенью", а автор - Константин Паустовский. У меня лежит еще несколько книг этого автора, в основном публицистических, которых в инете я не встречал. Вот я и решил заполнить этот пробел. Но это так, к слову сказано, я же совсем о другом.

Мое чтение книг Паустовского в юности было сродни какому-то упоению или очарованию. Стоило раскрыть книжку и все вокруг переставало для меня существовать, настолько я погружался в мир его рассказов, повестей, воспоминаний, очерков. Были среди них, конечно, особенно любимые произведения, которые перечитывались не раз и не два. Но и те, что не перечитывались, воздействовали на меня точно так же, захватывая целиком и пленяя.

И вот, через 40 с лишним лет я возвратился в мир Паустовского, сканя и почитывая очерки упомянутой книги. А ведь целая жизнь с тех пор пролетела, а волшебство этой прозы сохранилось и околдовало меня по-прежнему. Именно это подзабытое чувство поразило меня и заставило задуматься, чтобы понять - в чем же тут дело.

Несомненно одно - Паустовский все тот же. Но я то совсем другой, хотя иногда кажется, что тот же самый, но очень уж подуставший и растерявший слишком много иллюзий, не считая иных потерь. И тогда получается, что друг моей юности, Константин Паустовский, владеет каким-то особенным и редким секретом, которым, быть может, он один только и владел.

Кем только не называли Паустовского - неисправимым романтиком, хотя были и более "романтичные" писатели; воспитателем тех, кто только начинал жизнь, этаким дядькой для неокрепших душ. А еще лакировщиком действительности, смотрящим на мир сквозь розовые очки и вообще человеком не слишком серьезным и слишком увлекающимся, безудержным мечтателем и оптимистом. И все эти определения даны писателю не читателями, а собратьями по цеху, в основном литературными критиками. И получалось, по их мнению, что читать Паустовского интересно, но не стоит слишком им увлекаться и уж, тем более, воодушевляться.

Этакое коллегиальное похлопывание по плечу.

Быть может и я часть этих эпитетов принял бы всерьез и решил для себя, что писатель Паустовский остался там, в моей щенячье-глупой юности. Тем более, что слишком много книг с тех пор прочитано, а некоторые их них даже стали постоянными спутниками и поводырями. И сам я заматерел, обрел свой взгляд на мир и себя и все это должно было провести четкую границу между мною сегодняшним и тем, что ночи напролет читал "Золотую розу", "Колхиду", "Книгу странствий". И вдруг выясняется, что этой границы нет, стоило лишь прочесть с десяток-другой страниц старого друга, писателя Константина Георгиевича Паустовского.

И опять я задумался и очень крепко, а именно о том, как, какими словами, каким образом можно так писать, чтобы с первых же слов тебя "забирало" и не отпускало. И первое, что поражает - это особая дружеская интонация, умение увидеть в том, о ком рассказываешь, все самое лучшее, подчеркнуть индивидуальность и талант, минуя, словно бы совершенно неважное и незначительное, недостатки, ошибки и несовершенства. Очерки о Куприне или Бунине проникнуты такой любовью и таким проникновением в самую суть этих волшебников слова, настолько добры и щедры, что начинаешь лихорадочно вспоминать - где же, на какой полке затерялся трехтомник Куприна и шеститомник Бунина. Ведь их нужно перечитать, непременно, ведь так многого ты ранее не заметил, многое пропустил равнодушным ухом и глазом. А потом читаешь о Бабеле, Булгакове, Пришвине, Андерсене, Эдгаре По и других и понимаешь - это невозможно, уже не перечитать, все, поезд ушел.

Так чем же пишут люди - словами, образами, умом, душой, сердцем? Но это совершенно праздный вопрос, ведь давно известно, что люди пишут так, как дышат. Я же от себя добавляю - а порой уже не дышат, а все пишут, пишут, пишут. Но Паустовского это не касается. Ведь не пишет, и не дышит, а по-прежнему живой. И любимый.

PS: Несколько лет назад я сканил книгу воспоминаний о Паустовском. Для любопытствующих вот ссылка на нее:


http://alexpro.imwerden.de/Books/Memoirs/Vospominania_o_Konstantine_Paustovskom.rar