Гудков: против меня в бой брошены целые подразделения ФСБ

— Геннадий Владимирович, расскажите, пожалуйста, что же все-таки происходит сегодня вокруг вас и вашего бизнеса. Насколько претензии следователей обоснованны и не является ли происходящее, как считают многие, политическим заказом с самого верха?

Обстоятельства, которые мне сегодня пытаются инкриминировать, известны уже давно. Спрашивается, почему таким актуальным все это стало именно сейчас?

Один из пунктов претензий ко мне со стороны правоохранительных органов — владение акциями и долями в ряде компаний. Их я еще несколько лет назад аккуратно указывал в декларации о доходах. Все это и тогда, и сейчас совершенно законно. Следственный же комитет РФ почему-то считает по-другому, и подход его сотрудников в данном случае является грубейшим искажением закона.

Давайте ответим на вопрос: является ли происходящее политическим заказом или нет, когда на основании заявления какого-то болгарского уголовника против меня в бой бросаются целые подразделения ФСБ с «наружкой», «прослушкой», с демонстрационными акциями вроде попытки задержания моей жены с внуком на летном поле аэропорта Домодедово, с развозами приглашений мне на визит к следователю кадровыми офицерами центрального аппарата Федеральной службы безопасности? Является ли политическим заказом письмо Колокольцева мне, на основании которого в Госдуме собирается специальная комиссия по депутатской этике, для того чтобы заслушать мои объяснения по поводу возникших ко мне претензий? И на заседание этой же комиссии меня всячески стараются не пустить. Обставить все так, будто я якобы не явился сам.

Доводы болгарского уголовника, с которым СКР сегодня активно работает. Туда же, в Болгарию, свои съемочные группы не поленились отправить НТВ и «Россия 1». Впрочем, в их сюжетах о том, что данный «свидетель» является арестантом, не говорится ни слова.

Все мною перечисленное — звенья одной цепи. Более того, о том, что так оно и случится, меня предупреждали неоднократно и очень давно. Ко мне приходили несколько десятков человек из различных ведомств и предлагали отказаться от поддержки протестного движения, от критики власти в обмен на то, что меня никто не будет трогать. По мне уже в феврале месяце активно работали все оперативно-технические подразделения силовиков — прослушивались телефоны, как мои, так и членов моей семьи. Тогда же, в феврале, руководство ФСБ заставило в срочном порядке уволиться сотрудника службы, прикомандированного к нашему частному охранному предприятию «Оскорд». При этом меня предупредили, что активные действия в отношении меня начнутся после мартовских выборов.

Несколько депутатов от «Единой России», неплохо ко мне относящихся, после решения о лишении депутатской неприкосновенности Бессонова из КПРФ подошли ко мне и сказали: «Ген, ты понимаешь, что это просто репетиция перед тобой? Просто обкатывается схема, а следующий на очереди ты». Сказано это было в июне месяце.

Другими депутатами от «Единой России» сегодня в СМИ ведется пропагандистская кампания с целью моей дискредитации. Причем из-за того, что никаких фактов, позволивших бы привлечь меня к уголовной ответственности, нет, реальность намеренно искажается, чтобы представить читателям, телезрителям меня как человека реально преступившего закон.

Коммерческая деятельность, управление предприятием депутатам Госдумы запрещены. Но владеть долями в фирмах, быть акционерами, присутствуя раз в год на общих собраниях, они могут. И, к примеру, депутат от «ЕР» Маркин, делая заявления перед центральными каналами телевидения, два этих понятия в моем случае намеренно путает.

Задача стоит одна — сформировать у плохо информированной части общества мнение о том, что в случае со мной что-то незаконное имело место: то ли Гудков украл пальто, то ли украли у него.

Ложь и провокация сегодня используются заинтересованными лицами, чтобы попытаться скомпрометировать человека, который пользуется уважением части протестного движения. План против меня, а это мне достоверно известно, предусматривает три этапа: разрушение бизнеса, начавшееся через несколько дней после инаугурации Путина, лишение меня депутатской неприкосновенности и начало уголовного преследования. Третий этап — нанесение удара по моему сыну, депутату Госдумы России Дмитрию Гудкову, — еще не реализуется, но я точно знаю, что в планах он есть.

Причина происходящего мне понятна. Она была в кулуарных беседах мне объяснена. Происходящее — расправа надо мной за мою политическую позицию, мои политические взгляды и деятельность.

— То, что сегодня с вами происходит, — это, наверное, в том числе и определенный сигнал всей нашей системной оппозиции: «Не вздумайте участвовать в акциях протеста, иначе и с вами произойдет то же самое, что и с Гудковым».

Конечно, это так. У нас оказываются под ударом силовиков только те народные избранники, которые имеют отношение к митингам. Даже депутат Бессонов от КПРФ был лишен неприкосновенности по эпизоду, произошедшему на митинге. Причем и в его деле целая масса нестыковок, а прокуратура, вместо того чтобы занять взвешенную позицию, подмахивает все заявления с бредом Следственного комитета, которые он направляет в нижнюю палату парламента с требованием о лишении депутатской неприкосновенности.

— Говоря откровенно, депутат Бессонов, при всем к нему уважении, и вы — фигуры в политическом плане все же разные. Насколько велика вероятность, что депутатской неприкосновенности лишат вас?

«Единая Россия» уже получила такую команду и начала пропагандистскую кампанию. Депутат Бурматов от партии власти в интервью СМИ заявил: «Лишение Гудкова неприкосновенности в случае соответствующего обращения в Госдуму было бы адекватной мерой, поскольку его действия носят недопустимый характер и нуждаются в детальном расследовании». То есть Бурматов уже заявляет, что Гудков — преступник и его нужно лишать неприкосновенности. При том что никаких претензий ко мне Следственным комитетом на сегодняшний день не предъявлено. Все мое общение с СКР происходит через средства массовой информации: они распространяют одни заявления — я вынужден давать свои комментарии. Никакой попытки со стороны Следственного комитета уточнить какие-то факты и детали не предпринимается. Следователей, видимо, полностью удовлетворяют показания болгарского преступника, осужденного за хищение денег и мошеннические действия. Ни одной беседы по инициативе ведомства со мной не проводилось.

— Тот же самый Бурматов говорит о том, что оценку деятельности депутата Гудкова должна дать и «Справедливая Россия». Ощущаете ли вы сегодня поддержку от коллег по фракции, от всей оппозиции в нижней палате парламента?

Поддержка со стороны фракции моей партии в Госдуме есть. Как и понимание и полная поддержка со стороны КПРФ. На человеческом уровне у меня есть понимание и поддержка значительной части депутатов и «Единой России», а также тех, кого я знаю в ЛДПР. Беда лишь в том, что в «ЕР» и ЛДПР могут быть даны команды. И тогда наступит момент истины — кто окажется честным, смелым и самостоятельным. Наступит такой момент совсем скоро, в сентябре или октябре.

— Как раз осенью власти ждут очередного всплеска протестной активности. Если бы вы отказались от участия в массовых акциях, можно ли было ожидать смягчения в вашем отношении позиции правоохранительных органов?

Переговоры на этот счет со мной не ведутся. Это означает, что каждая сторона решила идти своим путем. Я считаю, что мое участие в акциях протеста — абсолютно законные действия в рамках Конституции. Я не совершал никаких предосудительных поступков, не испытываю никакой вины за какие-либо свои действия и не считаю нужным останавливаться.

Мое участие в оргкомитете позволило обеспечить мирный характер митингов. В процессе подготовки акций начала мая я участия не принимал. Тогда, я убежден, имела место именно провокация со стороны властей, беспорядки начали подготовленные ими же люди, что в дальнейшем позволило очень сильно закрутить гайки.

— Если все же дойдет до уголовного преследования, не задумывались ли вы о политической эмиграции?

Конечно, подобный вариант приходил и мне в голову, как и любому человеку, оказывавшемуся в подобной ситуации. Но я сам себе сказал «нет». Я не чувствую за собой никакой вины, глубоко внутренне убежден, что мои действия абсолютно законны. Я не совершал не то что преступлений, а вообще поступков, которые заслуживали штрафов. Не собираюсь бегать от охотников, которые используют сегодня инструменты власти для политических расправ.