Про Кукушкину, *подумав* и Чехова

Обсуждали вчера за ужином всякий политес. Вот, например, деликатность одной знакомой женщины по фамилии Кукушкина широко известна в узких кругах. Как натура увлекающаяся, Кукушкина может в пылу дискуссии обсудить надуманность проблемы малых народов с малыми же народами. После чего малые народы хотят кукушкиной крови вслух и дрожащим от возмущения голосом. Или может поговорить о раннем увядании кожных покровов женщин после-бальзаковского возраста с проверяющей из министерства, склочной климактерической тетенькой с распутным лицом. После таких пассажей проверка обычно заходит в тупик область крупных финансовых инвестиций, а Кукушкина заходит в паб, чтобы отметить увольнение. Петрова говорит, что Кукушкина похожа на чеховское ружье из первого акта. Потому что к финалу Кукушкина обязательно выстреливает.

В пубертатном возрасте Кукушкину взяли с собой родители на Кавказ. Обычно Кукушкина рассказывает эту историю, как граф де ла Фер в сумеречном состоянии организма: так ей бывает стыдно. Кавказ Кукушкина знала хорошо: по книгам, спасибо великой русской литературе. Согласно верованиям Кукушкиной, на Кавказе жили: Лермонтов, отец Федор и царица Тамар. Хорошо жили, дружно.

Кукушкин папа купил доче путеводитель по местности, брошюрку с кратким содержанием малой советской энциклопедии и сказал, как нужно интересно проводить летние каникулы. Вместо этого Кукушкина впервые полюбила. Где-то у подножия горы Машук, примерно. Родитель Кукушкиной окаменел от изумления, когда та ворвалась к ним в палатку прерывисто дыша и сказала: «Вот и все, папа (тут папа похолодел) я влюблена». Папа выдохнул, тяжело вздохнул и сообщил: «Если в проводника – вырву ноги». Кукушкина, слава вселенной, влюбилась всего лишь в туриста Диму из Мариуполя. Хотя проводник, с точки зрения кукушкиной мамы, был лучше. Папа с трудом вспоминал Диму, наконец вспомнил и остыл во-второй раз. Дима имел бегающие глаза неопределенного цвета, белокурые локоны, шаркающую кавалерийскую походку низкую попу и привычку значительно покашливать. Что в нем нашла молодая Кукушкина, кроме фотографического сходства с певцом женейбелоусовым было неясно. Особенно папе.

Дима, тем временем, обнаружил полное отсутствие вкуса. Он полюбил ту, у которой сиськи больше другую. Разлучницу звали Оленька.

Она была похожа одновременно на балерину-волочкову и топинамбур. Такая красивая. На просьбу передать сахар отвечала заливистым смехом. «- Ах, я сейчас в обморок упаду, - шелестела Оленька кокетливо обмахиваясь десятикилограммовым рюкзаком. - Как можно говорить такие вещи молоденьким девушкам». В, общем, вы понимаете, у Кукушкиной икры сводило от ненависти.

Всю свою деликатность Кукушкина показала в ночь перед восхождением. Сначала группа купила барана. Проводник, старый бараний шопоголик, сказал что на чистой энергии этого мистического животного трехтысячник покоряется одной левой. Потом показал куда какать, что тоже очень важно в походе, и выпил водки уснул. Родитель Кукушкиной, посмотрел на тело, понял что так спать может только человек с совестью не обремененной общественной моралью и ушел чистить картошку.

После ужина туристы разошлись. Утренний марш бросок требовал некоторой аккумуляции внутренних резервов. У костра остались сидеть самые стойкие. Оленька, Дима-мариуполь и Кукушкина. Что бы ни задумали эти двое Кукушкина должна была быть уверена, что успеет вмешаться. Смеркалось, змейсы и пиявсы ползали вдоль ручья. В кустах хрупал чем-то вкусным крокодил, ну судя по звукам, крокодил. Розовая, как салатный помидор, Оленька сидела у костра и хотела замуж. Дима просто хотел, хотя бы целоваться. В общем Кукушкину еле выгнали спать. Кукушкина же, изобразив лицом давешнего барана, обошла полянку с тылу и села в кусты. Подглядывать.
События, тем не менее, развивались в заданном направлении: Дмитрий пел про лесное солнышко, Оленька сложила сахарные уста свистком, как вдруг проснулся проводник, выпивший как носорог. Хотя нет, не вдруг. Кукушкина припоминает, что сначала Дима запутался в Оленькиных тютельках и бретельках, потом влажно сказал: Оленька, звезда!... И вот тут проснувшийся проводник вышел на полянку, сыто икнул и удачно срифмовал: -Звезда-п*зда, -с сомнением глядя на мизансцену. Дима заржал. Оленька издала крик, похожий на удивленный.

-Гагага, - не сдержалась Кукушкина, которая уже знала несколько плохих слов, и выпала из куста. Посмотрела на влюбленных и независимо сообщила: «Чота мне не спится». Такого фурора она, конечно, не ожидала. Кукушкин папа осерчал и сказал что по возвращению продаст её компрачикосам.

А наутро Кукушкина с родителями штурмовала трехтысячник. Он конечно, сдался.