Военное и послевоенное детство

На модерации Отложенный

                 Приходит нищий и просит хлеба, а ему говорят – нет у нас

                 хлеба, сами уже три дня пироги едим. ( Типа анекдот.)

 

Когда мне было 5 лет, а это был 47-год, я каким-то образом вдруг научился читать и с той поры  полюбил чтение. Первая моя книжка была о подготовке и действиях разведчиков в тылу врага. Книжка была с рисунками, где было показано как нужно убивать врага ножом под лопатку, колоть штыком или перерезать ему горло.

Первые мои игрушки были солдатские каски, пулеметные ленты, искореженный пулемет и стабилизаторы от бомб. Женщины, когда затевали стирку, эти стабилизаторы нагревали на костре и в деревянных кадках грели ими воду. 

 Я хорошо  запомнил свое детство . Запомнил как в том же 47г., зимой, у нас, мамы и троих ее детей, была ОДНА картошина на четверых за целые  сутки! Картошину терли на терке и эту кашицу заваривали в горшке,  делая  болтушку. Это блюдо называлось «хармуга», не знаю как перевести, но, может надо где-то патент на рецепт получить, а то пропадет такой изыск кулинарии.

 А другой раз и картошины нет,  мама кипятила воду и бросала туда щепотку соли. И это было не день, не два, а всю зиму – пока не растает снег и можно будет на полях собирать прошлогодние  колоски,  гнилую картошку, крапиву, лебеду или первые грибы без названия. Очень вкусные получаются из гнилой картошки оладьи, не пробовали? И навсегда запомнил как  мама однажды видя мое голодное предсмертное состояние  сказала: «Ну что, будем умирать?» и я ответил: « Дайте перед смертью  кусочек хлеба». (Заметили польскую привычку – к маме на Вы обращаться?)

Вы скажете, а где отец -то? Что про него этот старый пень молчит? Правильно. Даже не знаю что сказать. На фронт его не взяли по причине инвалидности, а в 42 году за какую-то незначительную помощь беглым пленным полицейские забили его на глазах у мамы и на моих глазах – я на руках у нее был.

Больше ничего об отце не знаю, даже где его могила, и осталась наша мама Бронислава Павловна Грохольская одна, с тремя маленькими детьми, 6 лет, 4 года и мне 6 месяцев.

Попутно расскажу о том, как нас партизаны от сожжения спасли, а дело было так: организовали немцы в одном селе пункт по приему молока и все крестьяне, у которых были коровы, должны были сколько-то молока сдавать в этот пункт, что они и делали. Однажды ночью партизаны совершили налет на него, вылили на землю все заготовленное молоко, а оборудование уничтожили.

Немцы решили наказать кого-то за эту диверсию и выбор пал на наш маленький поселок, где в основном приютились беженцы. Согнали полицаи всех жителей, и нас с мамой в том числе, в сарай, а один из этих полицаев еще поизгалялся над народом - совал пистолет в губы человеку и велел целовать. Кто от страха не целовал, тот получал пулю в рот. Все-же ему это занятие надоело и он со своими полицаями вышел из сарая, двери заперли, подтащили соломы и подожгли.В это время раздались выстрелы и немцы, кто мог, убежали, а дверь сарая открыли и народ рванул кто куда.

Однако возвратимся в 47 год. В том году меняли старые деньги на новые, а жителей облагали налогом на скот, птицу,  фруктовые деревья.  Помощи мы никогда ни от кого не получали,  заработок мамы был настолько мизерным, что  прокормить, а тем более одеть нас она была просто не в состоянии. Спрашивается вопрос: видели власти наше бедственное положение или нет? Думаю, видели, да что-то никто не торопился помогать.  Правда, когда я подрос до нужной кондиции меня тут же заметили и три года я учился ходить строевым шагом и любить Родину, которая для меня так много сделала.

Наверное у кого-то все хорошо сложилось в послевоенной жизни и теперь он горюет по утерянному, а мне  чего страдать? Я даже в школу – первый класс, три раза начинал ходить. Пока тепло, босиком иду в школу в латаных-перелатаных штанах, а как ляжет снег  так сижу дома, ботинок нет и одеться не во что.

Жизнь приучила меня надеяться только на себя и на свои способности,  никогда я  не надеялся на чужую помощь и не стонал – «Нормально Григорий? – Отлично Константин!» Работал я много, семилетним увидел впервые радиоприемник и был очарован этим чудом и вот уже 55 лет трудового стажа, а я, инженер-электронщик, все играю всякими варисторами, стабисторами, и прочими чипами.